— Триста восемьдесят пять, если быть совсем точным, — с готовностью подхватил светлейший. — Во времена царствования Бориса Второго, прозванного Богобоязненным, у сына его старшего Александра обнаружились удивительные способности: он смог силой взгляда своего передвигать предметы, которые находились от него на некотором расстоянии. Сначала он мог их лишь немного сдвигать с места, и потому никто и не подумал, что это проделки сорванца. Списывали все на то, что это шалят домовые. Но позднее он уже мог не только двигать ими, но и приподымать и даже передвигать прямо по воздуху. И тогда все решили, что царский сын — какой-то удивительный ребенок, наделенный уникальными волшебными качествами…
Да, я слышал эту историю от батюшки своего Федора Сумарокова. И продолжал он ее следующим образом: с поры той со всех краев Руси-матушки стали прилетать сведения об удивительных способностях того или иного человека. Кто-то мог, как царевич Александр, предметы передвигать, кто-то создавал из воздуха светящиеся шары, кто-то высекал огонь прямо у себя на ладони, а кто-то мог видеть далеко-далеко, за гранью разумного. Ходили даже страшные слухи, что появились люди, которые могут открывать прямо в воздухе проходы куда-то в потусторонние миры. Но куда вели те проходы в точности никто и не знал, потому как те, кто туда заходил, назад уже не возвращались.
Царем Борисом Богобоязненным был даже учрежден специальный приказ, который занимался сбором и учетом сведений о людях с чудодейственными свойствами. Называли его Чародейским приказом. Люди в нем служили толковые, и они быстро сообразили, что проявившиеся способности некоторых людей — это только самая верхушка образовавшейся проблемы. А сама проблема была в том, что эти способности можно было развивать и множить, и очень скоро из такого вот необычного человека получался самый настоящий чародей. И чародей этот мог творить любые доступные ему чудеса по своему усмотрению.
Собственно, практически сразу же вслед за этим свершился переворот. Боярин Иван Головин, который к тому времени уже был обучен метать шары огненные и открывать проходы в пространстве, решил взять власть на Руси в свои руки. А чего тут было думать долго? Сам царь Борис магическими способностями не обладал, других магов чурался, кроме сына своего старшего, а тот, как выучился предметы разные взглядом перемещать, так на том и остановился. Не позволил ему царь-батюшка чародейству обучаться, потому как считал это ересью.
А боярин Головин недолго раздумывал да сомневался. Царевичу он голову огненным шаром разбил, а с царем Борисом сотворил следующее злодеяние: ворвался ночью в его покои, открыл проход в миры дальние и запредельные, и силой забросил туда государя. Потом «огненной дугой» сжег подоспевших стрельцов, из тех, кто осмелился выступить против него, а после сего объявил себя новым царем и Великим князем всея Руси.
Процарствовал Головин недолго. Разумеется, нашлось немало тех, кто решил воспользоваться ситуацией и поддержал его. На старые должности были назначены новые люди, немедленно начался передел земель, но ровно через десять дней стрелец Игнат Якубов, обладающий способностями выставлять силовые щиты против огненных шаров и свивать пространство в тугие петли, подвесил в такой петле Головина за шею в двух аршинах над полом и встряхнул хорошенько. Так встряхнул, что тот сразу же перестал хрипеть и хвататься за горло, а только громко хрустнул шейными позвонками и обмяк.
И снова полетели головы, и снова на старые должности были назначены новые люди. Которые и прикончили Игната Якубова через месяц его удалого и пьяного правления.
Этот период, когда цари менялись один за другим, когда один чародей старался убить другого чародея и занять трон, так и прозвали на Руси: Лихие годы. И длилось это безобразие ровно тридцать семь лет. Много народу полегло за это время, много чародейских задов успело посидеть на царском троне в мономаховой шапке.
Но вот объявился новый чародей, из высшей знати, и звали его Андрей Трубецкой. Он был главой древнего и весьма разветвленного рода, и вместе с тем достаточно мощным чародеем, неплохо постигшим боевую магию. Задумал он покончить со всем тем безобразием, что творилось на Руси последние годы. И для этого собрал под свое крыло множество магов, один другого опытнее, и с каждого взял клятву верности. Обещал высокие должности, земли с людьми в придачу. Те маги, которые знатностью похватать не могли, или же и вовсе были из крестьян — так им Трубецкой обещал дворянство со всеми полагающимися привилегиями. А за нарушение данной клятвы полагалась немедленная и неминуемая смерть. Покарать такого отступника мог любой, ставший тому свидетелем, и никакого наказания за это деяние ему не причиталось, а причиталась лишь награда.
Должно сказать, что войско у Трубецкого набралось немалое. Народ живо почуял на чьей стороне сила, да и Лихие годы всем уже порядком поднадоели. И потому, когда Трубецкой со всей своей великой армией подошел в Москве, то никакого сопротивления ему не оказали. Скорее наоборот — встретили, как долгожданного избавителя. За стенами некоторое время были слышны взрывы и крики, потом повалил дым, после чего городские ворота отворились. Князю Андрею были вынесены с поклоном окровавленные клочья разорванного тела очередного самозванного царя — Семен Кобылин в то время правил, чародей со способностью к чтению чужих мыслей и испусканию убийственных молний из пальцев. Голову Кобылина вынесли Трубецкому отдельно на серебряном блюде, причесанной и вытертой от крови, чтобы признать можно было.
Так князь Трубецкой с триумфом и вошел в Москву. Те маги, которые поддерживали Кобылина и всячески притесняли люд московский, были отловлены. Языки им были усечены, чтобы не могли произносить заклинаний, а пальцы переломаны, чтобы пасы совершать не было сподручно. А без заклинаний и пасов даже самый лучший чародей — и не чародей вовсе, а калека бесполезный, живущий отныне за счет подаяний и обреченный стоять на паперти, пока не убьет его хворь какая, или же душегуб за копеечку медную.
Некоторых, впрочем, казнили сразу и прилюдно, осудив судом скорым и правым. После чего князь объявил, что объявляет созыв Поместного Собора, на котором законно и всенародно должен быть избран новый царь, и должны ему будут присягнуть все роды боярские. А кто не присягнет, так того на плаху отправят, чтобы воду не мутил, да народ к бунту не подбивал.
Сам князь Андрей не особенно на царство стремился. Потому как человек он был умнейший и прекрасно понимал, что царствование — это не только шумные пиры, придворные красавицы и пиво рекой. Царствование — это прежде всего огромный ежечасный труд, постоянный учет тысяч интересов, со способностью ставить над всеми ими интересы государства. Даже управление небольшим имением требует навыка, умения и терпения, а тут целое царство! К тому же не стоит забывать о всех этих придворных интригах, подковерных играх и постоянной скрытой вражде между боярским родами.
Вот и спрашивается: нужно ли оно человеку, которому уже очень сильно за сорок, и который больше предпочитает покой и одиночество, нежели все эти шумные сборища и попойки?
В общем, не претендовал князь Андрей Трубецкой на царство, и потому неприязненно нахмурился, когда сподвижники выдвинули его кандидатуру на Поместном Соборе. Таким его потом и чеканили на монетах — нахмуренным и недовольным. От рода Романовых тоже был представлен кандидат, как и от Долгоруких. И проголосовали в итоге-то за Даниила Романова, но сторонники Трубецких подняли такую бучу, что вновь избранный царь сам снял свою кандидатуру в пользу князя Андрея, и тут же на месте принес ему свою присягу. А за ним и другие последовали. Так что Поместному Собору оставалось лишь документально заверить уже свершившийся факт и объявить новым царем и Великим князем Андрея Трубецкого.
Вот так и воцарилась на Руси новая династия.
Глава 6
Еще немного о магии и чуть-чуть о новом императоре
— Я смотрю, ты неплохо знаком с историей, Алексей Федорович, — заметил светлейший, взглянув на меня с хитрым прищуром. — Выходит, не просто штаны просиживал ты на занятиях с учителями своими!
