— Выходит, так, — согласился я.
— И математике поди обучен?
— Уж как-нибудь семерку с восьмеркой сложу.
Светлейший громко хмыкнул, колыхнув головой при этом. Ухмылка застыла на его лице.
— Знатное умение! — согласился он. — А знаешь ли ты, что произошло потом, когда Лихие годы закончились, и на Руси установился долгожданный мир?
Кривя губы, я пожал плечами.
— Много чего происходило, ваша светлость, всего сразу и не припомнить.
— А ты слышал когда-нибудь о боярском роде Плещеевых?
Я растерянно повел плечом, пытаясь вспомнить. Но на ум ничего не приходило.
— Не припомню что-то таких. С Плющевыми знаком, а вот Плещеевых не довелось встречать.
Светлейший весьма болезненно потыкал мне пальцем в грудь и сказал нравоучительно:
— А не слышал ты о них оттого, что в свое время не завелось среди Плещеевых сколько-нибудь серьезного чародея. Был один, который фейерверкусы изо рта пускать умел на потеху родным. Вот его-то в первую очередь и прихлопнули дубинкой по темечку, так он напоследок весь пол вокруг себя огненными искрами заблевал, пришлось их потом водой заливать. Ну, а остальных… Мужчин всех сразу же укокошили, даже тех, кто и не сопротивлялся вовсе. Ну, а девиц растащили кого куда, так что смешались они среди других родов, и не признать теперь какая из них какой стала. Какая Кутузовой, какая Осокиной, какая Монастыревой… Не осталось больше Плещеевых, хотя и были они родом древним и мощным. Но вот с магией им не повезло, не наделил их господь свойством этим в должной мере. Вот и сгинули они без следа.
Эти слова светлейшего князя меня несколько напрягли. Я никогда ранее не слышал историю рода Плещеевых, но, судя по всему, это было очень громкое событие. Шуточное ли дело — вырезать под корень целый боярский род! Да так, что от него и памяти никакой не осталось.
— Что-то я не возьму в толк для чего вы мне все это говорите, Алексей Михайлович, — сказал я. — Причем здесь эти Плещеевы?
Светлейший сразу же многократно покивал.
— Плещеевы действительно тут ни при чем, — согласился он. — Они не имеют никакого отношения к моей истории. Тем более, что были они не одиноки в своей беде. Похожим образом сгинул и род Петуховых, и род Авдеевых, и Трубачевых, и Грушницких… В общем, канули в Лету все те, кто не обзавелся собственными чародеями и не смог защитить себя от посторонних магов. Неизвестно к чему это могло бы привести в итоге, если бы государь — а в то время правил уже внук Андрея Трубецкого Николай — не взялся бы навести в этом деле порядок. Все самые мощные маги были сплочены вокруг него, да и сам он был сильнейшим чародеем на Руси. И всех остальных магов в государстве решено было взять на контроль, чтобы не творили они что кому вздумается, возомнив себя великими волшебниками. Была учреждена Лига магов Синей Линии, и отныне каждый маг должен был встать на учет там и принести присягу соблюдать все ее правила и устав. За измену присяге полагалась жесткая кара, вплоть до смертной казни. Вместе с тем была основана Академия магии и чародейства, где проходили обучение все неофиты, которых постоянно выявляли на расейских просторах… Магия прочно вошла в повседневную жизнь. Без нее для многих уже немыслимо было само существование, им казалось, что подобный уклад существовал всегда. Однако со временем я подметил одну крайне интересную вещь, Алешка…
Тут светлейший замолчал и уставился на меня заинтересовано. А я же вновь напрягся, в очередной раз услышав, как он по-свойски называет меня «Алешкой». Было в этом что-то неправильное, противоестественное, хотя подобным образом меня называли многие знакомцы. Но вот чего я никогда не мог себе представить, так это то, что подобным же образом меня будет называть и сам светлейший князь Черкасский.
А он смотрел на меня, не отводя взгляда, и будто чего-то ждал. И чтобы хоть как-то поторопить его, я спросил:
— О какой именно вещи вы говорите?
И светлейший словно бы обрадовался этому моему вопросу.
— Я подметил, что с каждым годом магия становится все сильнее! — воодушевленно воскликнул он. — То, что когда-то казалось настоящим чудом, волшебством, ныне стало привычным, будничным. Чудеса стали повседневным делом! «Лунные маяки» стали использовать для освещения комнат, «огненными дугами» разжигают камины, силовые щиты устанавливают для защиты скота от волков, «бесплотных стражей» призывают для охраны имений! Академия позволила очень глубоко погрузиться в свойства магии, познать самые ее, так сказать, глубины. Еще совсем недавно, едва ли не каждый месяц, разрабатывалось новое заклинание для управления линиями магического поля. Да и само понятие «магическое поле» стало привычным даже для тех, кто к магии не имеет никакого отношения. Теперь люди просто знаю, что оно существуют, что у него имеются определенные свойства, и свойства эти требуется изучать и использовать себе во благо. Это стало сродни одомашниванию скота, или осушению болот для получения пахотных угодий. Закончившие академию маги превратились в самых настоящих всесильных волшебников, они и без посторонней помощи, в одиночку, могли создавать новые заклинания для какого-то чародейства. Дошло до того, что появились маги, способные самостоятельно создать «комету гнева» — комок обычной материи, столь плотно сжатой, что он начинал пылать под действием внутренних сил и способен был уничтожить целый город! И вот тогда-то я и решил, Алешка: с этим пора кончать.
Светлейший положил руку мне на плечо и крепко сжал его. Пальцы его казались сделанными из железа, и так впились в меня, что даже рука онемела. Но я не одернулся, вытерпел, хотя внутри у меня все так и сжалось от напряжения.
— И потому вы объявили магию вне закона? — спросил я сдавленно.
— Именно! — кивком подтвердил мои слова светлейший. — Если бы я этого не сделал, то рано или поздно нашелся бы отчаянный маг, который сам пожелал бы занять трон, и может быть не только Российский. И использовал бы он для этой цели все доступные ему средства, вплоть до «кометы гнева». Для начала он испепелил бы пару городов, чтобы показать серьезность своих намерений. А потом бы проник в столицу через «тайную тропу», уничтожил императорский дворец вместе с государем и все его семьей, и объявил бы императором самого себя. А несогласных с этим ждала бы весьма печальная участь! Лига магов Синей Линии утратила к тому времени свою значимость, и все те клятвы, которые приносились при вступлении в нее, казались простой формальностью. Она никого ни к чему не обязывала. И уж тем более она не смогла бы остановить того, кто жаждет власти!
— Такого как вы? — жестко спросил я.
И едва не вскрикнул, потому что князь вдруг сжал мне плечо с такой силой, что боль тонкими тугими молниями ударила мне прямо в мозг. Я так и заскрипел зубами, чтобы не закричать и не дернуться.
— Но кто-то же должен управлять всем этим бардаком! — прорычал светлейший.
И сразу же ослабил хватку. Я облегченно выдохнул, как-то весь обмяк даже. Молнии боли тотчас исчезли, и это принесло ни с чем не сравнимое облегчение. А князь уже отпустил мое плечо, ободряюще похлопал по нему, даже рукав камзола поправил. Совсем как-то по-отечески. Лицо его вдруг погрустнело.
— В чем-то ты возможно и прав, Алешка, — сказал он, уже не глядя на меня и вновь отойдя к накрытому красной материй гробу с телом государыни. — Поначалу одолевали меня мысли о том, как было бы прекрасно, если бы я сам был императором. Какой бы порядок я навел в государстве! Как заставил бы всех исполнять изданные мною законы. Как угомонил бы зарвавшихся соседей, что то и дело являются с оружием на землю русскую… А потом подумалось мне: а чем я тогда буду лучше того же Ивана Головина, или Игната Якубова, или же Семки Кобылина, чью голову на серебряном блюде вынесли князю Андрею Трубецкому? И понял я, что вовсе не причиндалы царские мне нужны, не скипетр с державой, и не шапка мономахова. Я просто хочу вести правильное хозяйство на Руси, чтобы всем тут жилось сытно и привольно, и безопасно. И весело. И чтобы никто не боялся, что соседи с войной пожалуют, а сыновей отправят в мясорубку… И решил я тогда, что магию нужно изничтожить повсеместно, чтобы ни у кого в мире ее больше не осталось, только у одного-единственного избранного. У Белого мага…
