И светлейший князь Черкасский поклонился мне в пояс.
Глава 7
«Тебе решать, Алешка!»
Я онемел. Нет, на самом деле это слишком слабо сказано Я не просто онемел — я остолбенел, ошалел, и даже лишился на какое-то время возможности соображать! И только одна-единственная мысль скакала у меня сейчас в голове, как одинокая горошина в глиняном горшке: «Алешка — император… Алешка — император… Алешка — император…»
У меня даже с лицом что-то случилось — паралич напал, что ли? На меня словно гипсовую маску надели — я не мог двинуть ни одной мышцей, чтобы изобразить хоть какое-то подобие усмешки и не стоять с такой серьезной миной.
Однако, невероятным усилием воли, я преодолел это сопротивление, и маска сломалась. Губы, дрожа, растянулись в улыбку.
— Но… постойте… ваша светлость… Я не понимаю вашей игры! Какое право род Сумароковых имеет на престол Российский⁈
Светлейший удивленно приподнял брови.
— Сумароковы имеют право на это в той же мере, в какой и любой другой русский дворянский род! И мне странно, что ты сам этого не понимаешь. Все дворяне равны между собой, а государь просто первый из них.
«Алешка — император…»
Горошина еще разочек звякнула в моей голове-горшке и затихла. А я зажмурился на миг так сильно, что когда вновь открыл глаза, то перед ними плавали синие и красные пятна. А еще эполеты над моими плечами вновь принялись светиться, но теперь я на это не обратил никакого внимания. Да и светлейший, надо сказать, тоже.
— И все же… Да какой из меня император, черт возьми⁈ У меня никогда и не было таких амбиций… И к чему тогда это назначение на должность генерал-полицмейстера? Какой в этом смысл⁈
— Как это: какой смысл? Нет уж постой, Алексей Федорович! — светлейший помахал перед моим носом пальцем. — А как же карьерная лестница? Ну кто сейчас знает Алексея Сумарокова, сыщика без начальника и камер-юнкера без государя? Единицы… ну, хорошо — десятки народа, но не более того. А если ты послужишь в должности генерал-полицмейстера хотя бы месяц, да дело громкое расследуешь — о тебе вся Россия узнает! И на престол тогда претендовать будет не какой-то там безвестный Алешка, а сам Алексей Сумароков! Гений сыска, не дающий спуска всякому там разбойному люду!.. Ну, а то, что ты теперь Белый маг, людям знать совсем не обязательно. Да и не поверят они в это.
— Глупость какая… — я растеряно потряс головой. — Да почему вы решили вообще, что кто-то решит отдать за меня свой голос?
В ответ на этот вопрос, прозвучавший очень жалко, светлейший расхохотался. Совершенно искренне, открыто и даже с нескрываемым удовольствием. Он так далеко назад запрокинул голову при этом, что мне стало видно даже его горло. Я поторопился отвести взгляд, почувствовав себя так, словно подсматриваю за тем, как человек переодевается. И немного рассердился даже.
— Не думаю, что я сказал что-то смешное! — заявил я резко.
Князь сразу перестал смеяться и утер взмокший лоб.
— Уф-ф… — выдохнул он. — Насмешил ты меня, Алешка, насмешил… Ты верно думаешь, что выборы нового государя — это так просто? Раз, два, проголосовали кому как вздумается — и вся недолга? Не-ет, брат! Выборы — это такая жесткая игра, что не каждый выдюжит. Это грызня, хуже собачьей! Потому мне и нужен Белый маг на престоле, чтобы никто и пикнуть не смог против него. И будет твой род, Алексей Федорович, править веки вечные. Сначала на Руси, а потом и по всему миру свои собственные законы установишь. А я потихоньку да помаленьку хозяйствовать буду, да тебе подсказывать что и как правильнее сделать. Стану, так сказать, твоим кардиналом де Ришелье. Все равно лучше меня управителя тебе не сыскать. Человек я холостой, детей не имею, так что ни у кого ненужных амбиций не возникнет. По-моему, лучше и придумать нельзя!.. А ты что скажешь, Алексей Федорович?
Светлейший обращался ко мне с вопросом, а мне казалось, что и не спрашивает он меня вовсе, а просто диктует, что мне нужно делать. И хотелось бы мне возразить ему, но я не знал, как это сделать. Я понимал: князь для себя уже все решил, и на каждое мое возражение у него найдется немало новых доводов. Да и не знал я, что могу возразить, кроме совершенно детского: «Не хочу!»
Подумав немного, я спросил:
— Сдается мне, Алексей Михайлович, что вы не обо всем мне сообщили. Почему вы решили, что я смогу стать Белым магом?
Светлейший будто ждал этого вопроса. Он встрепенулся и многозначительно поднял вверх палец.
— Ты зришь прямо в корень! И меня это радует. Не стану скрывать: было время, когда я полагал, что и сам смогу стать Белым магом, и находил все предпосылки для этого. Я даже сразился с тремя демонами, и так же, как и ты обрел силу трех… Кстати, по поводу этих «эполетов», на которые ты все время косишься: они вскорости исчезнут. Это просто остатки излишней силы испаряются из тебя. Той силы, которая не может быть использована твоим организмом, и была изначально предназначена только для тела демона. Еще несколько дней — и свечение пропадет само собой. С тебя спадет вся лишняя шелуха, останется только голая неодолимая мощь…
Я бегло глянул на свои плечи. Свечение «эполетов» уже почти улеглось, осталось от него едва заметное мерцание.
— Но лишь одной силы трех демонов, к сожалению, слишком мало, чтобы стать Белым магом, — продолжал князь. — Необходимо еще пройти определенный обряд в Зеркальном храме на скале Арабойра, что находится в Запределье, в стране, что называется Серой Русью. И после этого жрецы храма назовут тебя Белым магом, и только тогда ты сможешь привести в действие Немое Заклинание… В свое время я не смог сделать этого. Белого мага из меня не вышло, и тогда я начал поиски того, из кого точно выйдет. И нашел тебя… Это я сделал так, чтобы ты отправился в Сагар и повстречал в пути двух демонов. Это я устроил тебе встречу с третьим демоном. И теперь я знаю наверняка: жрецы Зеркального храма признают в тебе Белого мага! Ну, а дальше — тебе решать, Алешка!
Желая подчеркнуть силу сказанного и всю торжественность ситуации, князь вскинул вверх обе руки. И то ли случайно, то ли намеренно между его ладонями проскочила кривая синяя молния. Послышался сухой треск, на мраморный пол посыпались шуршащие искры и раскатились по залу, быстро угасая.
Покрутив головой, я проводил их усталым взглядом, а затем вновь перевел его на светлейшего. Сказать, что в голове у меня сейчас было пусто, означало не сказать ничего. Пустой была не только моя голова, абсолютную пустоту я чувствовал во всем теле. Я был просто мыльным пузырем, вылетевшим из груды пены, взбитой старательной прачкой. Ощущение пустоты и зыбкости не покидало меня. В любой момент моя тонюсенькая оболочка могла лопнуть, и не осталось бы от меня ничего, лишь влажное едва заметное пятно на этом мраморном полу…
Должно быть, князь видел мое состояние, потому что отпустил руки, отряхнул с ладоней последние синие искры и сказал, кивая:
— Я не прошу давать ответа прямо сейчас. Я понимаю тебя, и представляю себе тот груз ответственности, который тебе надлежит на себя взвалить. Тебе нужно все хорошо обдумать. Так думай же, тезка, думай! Но помни: судьба всего мира зависит от твоего решения. Не стоит причитать по прошлому и надеяться, что оно воротится, и все снова станет, как встарь. Такого уже не будет. Прошлое осталось в прошлом. А вот каким станет будущее — это уже тебе решать! И как только ты почувствуешь себя готовым пройти обряд в Зеркальном храме — открой «тайную тропу». Теперь ты умеешь делать это. И уже там, на тропе, произнеси одно короткое заклинание: «Трипта ла буарда грен рас». А дальше ты и сам поймешь, что нужно делать…
Говоря это, князь аккуратно взял меня под локоть, а второй рукой указал в том направлении, откуда мы пришли к стоящему за колонной гробу. Неторопливо мы двинулись в обратном направлении, а я даже не чувствовал собственных шагов. Мне казалось, что тело мое плывет над полом, влекомое рукой светлейшего. И те слова, которые говорил князь на всем протяжении обратного пути, доносились до меня как бы издали, глухо и раскатисто, как бывает, когда нырнешь в воду с головой, а кто-то с берега начинает тебе что-то кричать.
