Попаданец. Чужая империя (СИ) - Грошев Григорий

— Угу, — ответил второй, не открывая рта. — Идеальный собеседник.

— Я так и думал, что наш беглец — нездоров психически, — продолжал Голышев. — Какой человек в здравом уме будет дважды из участка сбегать?

— А что, разве такого не бывает? — спросил я.

— Молчать! — крикнул ефрейтор. — Задержанным слова не давали. Это мы с моим напарником обсуждаем сложившуюся обстановку. Так, Серый?

— Угу, — ответил полицейский, по-прежнему экономя буквы.

Я подумал: а вдруг он немой? Вот в Москве 2022-го года ведь брали на работу в торговые центры людей, которые лишены речи. Все эти беззвучные кассы. Очень удобно, кстати. Да и правильно! Нет, немой полицейский — это нонсенс. Быть может, просто — неразговорчивый.

За этими размышлениями до меня не сразу дошло, что мы едем в лечебницу. Очевидно, психиатрическую. Признаться, у меня уже давно появились сомнения в собственной адекватности. Особенно на фоне всего, что происходило вокруг меня. Магия, империя, гигантский уругхай базара…

Автомобиль двигался размеренно, на улице было темно. И меня стало клонить в сон. Но я не успел погрузиться в забытье, потому что очертания больницы стали видны издалека. Это не больница, а какой-то форт! Бастион! Огромный, массивный забор мог бы выдержать осаду. А само здание — высокое, в несколько этажей. И гигантское.

Когда автомобиль подъехал к блок-посту, ефрейтор проворно выскочил из машины, надел фуражку. Кратко отсалютовал коллеге в форме другого цвета и пошёл обратно. Потом — снова бросился к охраннику. Забрал у него одно из постановлений. Снова пошёл к машине — и снова бросился обратно. Да уж, столь подробные инструкции от Иванова не были случайностью.

Второй полицейский, глядя на эту пантомиму, принялся смеяться.

— Ну он тупица, да? — спросил тот. — Всегда что-нибудь, да перепутает.

Ну, хотя бы одной загадкой стало меньше. Второй сопровождающий не лишён речи. Просто не любил разговаривать.

Глава 40. Внутри психи

Сонный санитар выделил мне койку в маленькой палате на первом этаже. В помещении раздавался храп. Свет работник не зажигал, чтобы не разбудить пациентов. Я переодевался в свете ночника. На улице — всего несколько фонарей. Одиннадцать часов вечера: в больницах в это время уже принято спать. Здоровый сон — залог выздоровления.

Конечно, я попал не в простую лечебницу. Всюду — массивные деревянные двери, замки. Про основательное ограждение по периметру просто молчу. Впрочем, решёток на окнах я не заметил. Охранники не вышли за пределы своего поста, а передали меня в руки санитару.

Оружия, даже дубинок, у персонала я не заметил. Эх, а я хотел вернуться на рынок! После переодевания в палате у меня забрали «гражданскую» одежду. В этом определённо был плюс, ибо рубашка уже совсем выпачкалась. Медицинский работник явно не был рад моему приезду. Он нетерпеливо ждал, пока я разденусь.

— Ещё бы в три часа ночи привезли! — шёпотом возмущался санитар. — Выспаться не дадут!

Матерясь, он выдал мне вещи, которые вполне могли бы сойти за спецодежду на каком-нибудь производстве. Плотные штаны, майка, рубашка, куртка. Какие-то нелепые ботинки-тапки на липучках. Зато — пришлось отдать и часы, и монеты. Никакого акта, разумеется, не составили. И я опять остался с пустыми руками…

Стараясь не думать о плохом, лёг на кровать. Я ощутил ортопедический матрас всем телом. Спать на таком — одно удовольствие. Вновь никакого умывания, никакой гигиены полости рта. Не прошло и минуты, как я отключился. Видимо, от нервов и переживаний мозг хотел получить отдых. Вновь увидел странный сон.

Большое поле. Я ощущал его так явственно, что чувствовал ароматы трав и цветов. В центре огромного круга стоял человек в серых одеяниях, с посохом. Но выглядел он… Современно, что ли? Мне показалось, что я его знал. Неспешно двинулся к нему навстречу, приблизился и заглянул в лицо. Увидел лукавые глаза. Уголки губ чуть приподняты, словно он хотел улыбнуться. Человек смотрел на меня, словно оценивал. И молчал.

— Я хочу понять, — внезапно произнёс я. И голос был мой — того Лёши, что остался в 2022-м году.

— Терпение, — ответил он. — Ты почти готов.

— Да когда же? — прокричал я. — Сколько можно ждать?! Я готов! Я — готов!

— С чем ты пришёл ко мне? Что у тебя в руке?

Я посмотрел вниз. В руке я сжимал… Револьвер. Он красиво блестел на солнце. Причём я даже знал, как извлечь барабан. Нажал на кнопку, выдвинул его. Один патрон. Для кого, интересно?

— Почему здесь один патрон? — спросил я. — Чтобы мне застрелиться?

— Нет, — ответил человек с посохом. — Это слишком просто. А тебе нужно уничтожить врага. Но будь осторожен! Всего один патрон. Если промахнёшься, придётся начать всё с начала.

— А кто враг? — спросил я. — Вы? Или следователь? Или кто-то ещё?

Но человек не ответил ничего, а лишь взмахнул посохом. Ударил о центр круга. И я вновь перенёсся к краю. Вновь ощутил аромат трав. Револьвер так и лежал в моей руке. Он вселял в меня спокойствие и уверенность. Направил дуло на несговорчивого человека. Тот лишь улыбнулся. Я опустил пистолет. Возвращаться к несносному старику я не стал — проснулся.

— Новенький, — услышал я чей-то писклявый голос. — Опять новенький. Я тебе говорю, Гаврик: их сюда нарочно подселяют. Чтобы мы не могли ничего в тайне хранить. И заметь: за этот год — уже третий новенький.

— Да заткнись ты, Грязнов! — басом рявкнул на него другой мужик. — Такой же псих, как и мы… Эй, мужичок! У тебя какой диагноз?

Я сел на кровати. Палата была совсем небольшой, но отделка внушала уважение. Вчера, в темноте, я ничего не рассмотрел. А сегодня почти залюбовался. На полу — паркет, покрытый толстым слоем лака. На стенах — какие-то плиты, похожие на соты. На окнах — шторы, аккуратный рукомойник.

Всюду — неброские, спокойные тона. Деревянные кровати, небольшой столик. Я заметил, что у всех предметов были скруглённые края. Лечебница, как-никак. Да и мои однопалатники восседали с неким чувством достоинства. Это было заметно в каждом их жесте.

— Эй ты, псих! — не выдержал обладатель писклявого голоса. — К тебе тут обращаются! Изволь отвечать!

Я внимательно посмотрел на своих новых соседей. Да уж, вид у них действительно был болезненным. У Грязнова — огромные мешки под глазами, кожа серая, с желтоватым оттенком. Мышцы напряжены. А у второго мужчины, покрупнее и посолиднее, был тремор головы и конечностей. Зрелище было пугающим.

— Рад бы сказать про диагноз. Но у меня амнезия, — ответил я.

Обладатель перестал трястись. Улыбнулся.

— Меня зовут Гавриил. Гаврик, — сказал он. — А это — Андрей Грязнов. Или просто Грязь.

— Сам ты Грязь! — возмутился второй пациент.

— Ну тогда — Пискля, — махнул рукой Гавриил. — А ты кто?

— Я — Семён, — пожал я плечами. — Просто Семён.

Вот ведь, я действительно не запомнил «свою» фамилию? Частный? Счастный? Несчастный? Лучше сделать вид, что забыл.

— Что ты натворил, Семён? — спросил Гавриил. — Как тут очутился?

— Не помню, — ответил я. — Вообще ничего.

— Так ты точно не шпион? — с подозрением спросил Пискля. — Мы хотим сбежать отсюда. Я и Гаврик. Побежишь с нами?

— Ничего не помню, — зевнул я. — Амнезия, говорю же. Когда завтрак будет?

— После утреннего построения, — серьёзно ответил Гавриил. — Ты этого болтуна не слушай. Он тут наговорит! Никуда мы не собираемся убегать. Это же больница, нас тут лечат. И вылечат обязательно, милостью императрицы.

— Многие лета! — пропищал Грязнов.

— Но если решишь с нами бежать, — понизив бас, произнёс Андрей, — я тебе расскажу план. Он гениальный! Даже Граф Монте-Кристо бы плакал от зависти, прочитав мой план.

Лицо и конечности Гавриила вновь начали трястись. Выглядело это жутковато, конечно. Надо бы разузнать, за что они тут? Вдруг буйные? Вдруг агрессивные? Я подошёл к раковине и умылся. После нескольких недель стабильности меня раздражали перемены и неопределённость. Где я оказался, ты подумай!