Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander

— Ноги это все, что вас интересует? Как прозаично. Когда я узрел иномирье, а после стал замечать таких же отмеченных печатью, я осознал, что все куда сложнее и запутаннее. И лечить надо не только людей, но и наш мир, латать прорехи созданные такими как вы, врачевать саму суть мироздания. С помощью таких, как я!

— Так вы, похоже, глотнули эликсира Мельникова и спятили? — Глеб фыркнул. — У меня для вас плохая новость. Лечить теперь нужно вас.

— И кто же это будет делать? — удивился Петр Сергеевич. — Такие как вы и Мельников? Выходцы из оттуда? Нет уж, благодарю покорно. Но вам тут не место.

— Как было не место и Мельникову? — уточнил Глеб и лекарь кивнул. — Не смотря на то, что именно благодаря ему вы прозрели?

— Это дар свыше, чтобы я смог убрать всех тех, кто появлением своим загрязнет мир. — Нравоучительно заявил Чигвинцев.

— То есть Крапивина, Савицкую и Елизавету Шмит?

— Ничего не знаю про Крапивина, это случилось до меня. Но художницу, малюющую чужие миры и несущую волнения в наш, упокоил я. Как и Елизавету Михайловну.

— Она-то вам чем мешала? — не сдержался Глеб. — Бедная девушка и так была не в себе!

— О, она стала точно открытые врата, и в любой миг демон из вашего мира мог проникнуть в нее, обжиться и притворяться одним из нас, ломая саму суть мироустройства! Я просто действовал на опережение.

— Но как вам это удалось? — Глеб старался как можно дольше тянуть время, надеясь, что кто-то заглянет кабинет. Или может Никодим вернется, чтобы проверить как он тут. — Мы не нашли чужих следов аур, да и отпечатков магии тоже.

— Вы глупы, Буянов, глупы как пробка, а все потому, что вы не отсюда, иначе хоть какая-то мысль у вас бы появилась, как у Анны Витольдовны. Анна прозорлива, она удивительная женщина, чувствует магию даже если не видит ее следов, уникальный талант!

— Не троньте Анну — потребовал Глеб. Даже не думайте о ней!

— Как же не думать о такой прекрасной даме? Я даже склонен к тому, что, пожалуй, сделаю ей весной предложение. Или на Рождество. Вы как считаете, когда лучше?

— Не приближайтесь к Анне, а не то…

— Не то что? — хмыкнул врач. — Не то нападете на меня, арестуете? Ах нет, расскажете всё ей! Верно?

— Примерно так, но в другом порядке. А еще я вас убью, — мрачно произнёс Глеб.

— Увы, увы, должен вас разочаровать, господин Буянов, ничего из вышеперечисленного у вас не выйдет. Пошевелите-ка пальцами? — Глеб попытался и не смог.

Видя растерянность на его лице, Петр Сергеевич удовлетворённо потер руки.

— Еще немного и кем бы вы ни были, прозревшим или демоном, попавшим к нам, вы умрете. Исчезнете, как дым. Пуф! И вас нет. И все благодаря моему таланту.

— От излечения до смерти одно неверное движение, только вот вы совершали его намерено, не так ли? — Глеб не сводил взгляда с Чигвинцева.

Лекарь наигранно изобразил аплодисменты:

— А вы сведущи в медицине.

— Добрый друг научил.

— Жаль будет сообщить ему, что рана была смертельной, а вы обратились так поздно. Отек мозга, паралич и как итог — смерть.

— Анна поймет, что на меня воздействовали магией!

— Конечно воздействовал, — легко согласился Петр Сергеевич. — Я и отпираться не стану, я же пытался вас спасти. Ах, как жаль, что ничего не вышло! Чувствуете, немеет язык? Это смерть медленно берет свое. Даже жаль, что с вами не пришлось поэкспериментировать, как с другими. Там я за день-два наносил визит и касаясь запускал необратимый механизм уничтожения. Что есть организм? Большая машина, отлаженная как часы. Но легкий сбой, например, образовавшийся тромб и вот уже нет приличного человека, любимого сына, важного члена общества. Гения науки и магии. Основателя глупого культа, среди таких же глупцов как он. Или вот картина в его комнате, я сразу понял, что она другая, я видел это в своем путешествии. А Василий Семенович не скрывал и едва я замолвил словечко о том, как бы хотелось и мне иметь рисунок на память, как он рассказал где искать Анастасию Александровну. А там что, немного магии и смерть. Право, я думал вы чуть сообразительнее, и потому предупредил старушку Лукину, что вы идете за ней, демон, вышедший на охоту. Ну а чтобы она точно не убежала, я ослепил ее.

Чигвинцев задумался, а Глеб смотрел на него, ощущая, как немеет всё лицо, как закладывает уши и смертная тень застилает глаза, и жалел лишь о том, что не сможет вывести этого гада на чистую воду. Не успеет предупредить Анну, не сумеет…

— Я убрал свою аурографию из коллекции Лукиной, — прошептал ему на ухо Петр Сергеевич. — Теперь это лишь моя тайна, ведь по сути я говорю с мертвецом.

Глеб хотел ему ответить, но не смог. В голове точно взорвалась петарда. В глазах потемнело. Грудь сдавило так, что не вздохнуть.

Тук-Тук. Тук.

Сердце еще стучит, удивился Глеб и проваливаясь в черный омут небытия вдруг понял, откуда была искра надежды у остальных. Что если он сейчас очнется в своём мире, а всё случившееся окажется сном?

Вдруг?

Тук…

Глава 22

Дом, в подвале которого сектанты проводили свои мессы, напоминал растревоженный муравейник. Десятки городовых обыскивали и осматривали каждый угол, снимали отпечатки аур, с улицы несся гул заведённых паромобилей, крики полицейских, ругань и стенания задержанных.

Заложив руки за спину Анна наблюдала за этой картиной, представляя сколько дел ещё предстоит впереди. Провести с десяток долгих допросов, потому что кто-то будет врать и запираться, сличать показания, разбираться, кто на кого кивает, лишь бы обелить себя. Проверять алиби каждого участника, выясняя, кто к каким убийствам причастен. Надо вызывать прокурора Лихорубова, это сильно сократит время на допросах, ему не соврешь. Затем понадобятся обыски в домах, опросы родственников задержанных, да ещё находить близких тех, кто был замучен сумасшедшими сектантами. Они орудовали больше десяти лет, количество погубленных ими жизней представить было страшно. Затем перебирать старые дела, искать в них пропавших без вести или чья смерть не была сочтена криминальной…

Чем больше Анна думала об этом деле, тем больше в её голове грядущие задания разрастались, как снежный ком. Тут понадобится потратить далеко не один месяц, чтобы поставить точку в следствии и передать всё в суд. А потом начнётся ещё и судебная волокита…

Анна резко одёрнула себя. Всё это уже без неё. Раз она отстранена распоряжением Князева, то и вся грядущая канитель к ней уже никакого отношения не имеет. Тяжесть этих мероприятий ляжет на плечи Кузьмы Макаровича и Глеба. А её удел теперь это бесконечные прогулки в парке, чтение книг, да беседы с Марфой о выборе ужина. И так до гробовой доски.

— Что это вы загрустили, Анна Витольдовна? — спросил Порфирий, который только что сопровождал Куропаткина до полицейского фургона, будто заправский конвоир. — По лицу вашему вижу, думы вас терзают какие-то мрачные.

— Да вот, думаю над тем, на что потратить старость. Научиться вязать чулки или прикупить небольшой огородик, да заниматься выращиванием капусты, — невесело отозвалась Анна.

— Всё бы вам глупости всякие думать, — сердито проворчал Порфирий. — Вам на службу надо возвращаться, а то зачахнете совсем без любимого дела. Надо стратегию выстраивать, как этого мерзавца Князева со службы уйти. А вы всё «капуста», да «чулки». Либо вы играете в карьерные игры, либо карьерные игры играют вами.

Кот прошелся вперед-назад, будто школьный учитель перед классом.

— Вот и думайте, как этого негодяя обскакать, — продолжил он. — Где насолить, за что ухватить, да на мороз выставить. Накопать его грязные делишки, серые поступки, собрать всё воедино, да пригвоздить, навеки распрощавшись. А вы только нос гордо задрали, да ушли. Э-хе-хе. Не дело это.

— Ваше византийское коварство меня пугает, Порфирий Григорьевич, — с улыбкой ответила Анна. — Но я к таким вещам испытываю презрение. Не моё это. Пусть господин Князев дальше живет своей жизнью, как может, а я умываю руки и влезать в карьерную борьбу не собираюсь.