Попаданец. Чужая империя (СИ) - Грошев Григорий

— Да ты Цицерон! — вскричал Аристарх. — Я тебе дам ручку и карандаш. Пиши Матушке, пусть распорядится водопровод сюда провести. А меня — назад, в Петербург.

Полицейские улыбнулись. Меня удивляло, что запах свалки их нисколько не смущал. Высокий закурил, а мелкий так и продолжал делать странные жесты в сторону открытого багажника.

— Давай-давай, — требовал он. — Ныряй, быстро. Повезло тебе, заступника нашёл! А то бы тебе — крандец, слышишь?

— Выбирайте выражения, сударь, — лениво призвал его к порядку директор. — Видимо, Муравьёву всё же придётся сообщить о вашем неподобающем поведении.

Мелкий коп вдруг оскалился, обнажив кривые жёлтые зубы:

— Станет ли он вас слушать, ссыльный? — Он сделал ударение на последнем слове. — Мы знаем, за что вас сюда сослали. Знаем, что ваш громобой — не по уставу!

Аристарх сначала дёрнулся вперёд, а потом — успокоился. Видно было, что ситуация его тяготит. Должно быть, он уже давным-давно должен быть дома. Из-за его заступничества полицейский нажал на какие-то тонкие струны его души… Похоже, время для раздумий и манёвров заканчивалось.

Я посмотрел на служителей порядка. Видимо, во всякой России, независимо от эпохи, времени и пространства, они одинаковы. Это же надо, живого человека в багажник! А если авария? Если вдруг машина загорится? Впрочем, мне могло и повезти…

— Ты или сам ляжешь, или мы тебя уложим, — рявкнул мелкий полицейский, тем самым напомнив мне какую-то собачку. — И всё по закону!

Аристарх сложил руки на груди и выразительно посмотрел на меня. Должно быть, он посчитал лимит милосердия для себя исчерпанным. Надо было думать и что-то решать. Быть может, поездка в багажнике пройдёт благополучно?

— Хорошо, — ответил я. — Поеду с нарушением правил безопасности. Но только если вы с меня браслеты снимите.

— Ах ты! — крикнул худой и занёс руку. Но его тут же перехватил высокий.

— Ладно, — улыбнулся он. — Времени и так в обрез. Лясы тут стоим, точим… Куда он денется из-под замка?

Поездка в багажнике оказалась не такой уж и страшной. Конечно, на ухабах я подскакивал и больно бился головой и другими частями тела о металл. Причём подготовиться к тряске было невозможно. Но большая часть пути прошла спокойно. Я уже практически уснул, когда автомобиль остановился.

Багажник распахнулся — мне в лицо ударил свежий воздух. Я невольно поморщился от яркого света. Быстро же мы добрались! Неужели эта свалка так близко к городу? Куда только правительство смотрит… Нет бы вынесли её куда-нибудь подальше, в Московскую область.

— Вылезай, — потребовал мелкий коп. — Сам Иванов тебя допрашивать будет! Только перед этим… Где-то придётся тебя помыть.

— Ага, — добавил долговязый полицейский. — А то Фёдор Михайлович нам головы открутит.

Глава 7. Следак Её Величества

Поразительно, но мытьё оказалось самой приятной процедурой за день. Высокий полицейский отвёл меня куда-то вниз. Всю дорогу он угрожал, что если я не помоюсь по-хорошему, то он позовёт мелкого подчинённого с телескопической дубинкой. Но меня не нужно было уговаривать. Подойдя к душевой, я тут же начал раздеваться. Сбросил старую, засаленную куртку, какую-то нелепую кофту, штаны и трусы.

Носки практически стояли. От ботинок исходила страшная вонь. Придирчиво осмотрел тело. Поразительно, но кожные покровы были в нормы. Нет следов педикулёза, нет атрофических язв. Чем там ещё бездомные болеют? Нужно только как следует помыться. Я покосился на полицейского:

— Вы так и будете… Наблюдать?

— Конечно! — возмутился он. — Работа у меня такая. Вон там — мыло. И давай пошевеливайся! Десять минут на всё у тебя.

Жалкие десять минут! Я тут же стал под струю воды. Она была не холодной, но и не горячей. Ладно, после медфаковской общаги температура вполне сносная. Мыло не хотело пениться, пришлось двигать им быстро-быстро. Подо мною стекала грязная, почти чёрная вода. Я намылил непослушные волосы, бороду. Эх, мочалку бы!

— Молодец, — похвалил коп, наблюдая за моей банной процедурой. — Нищеброды обычно ни за что мыться не хотят! Меня всегда это поражало. Смердят, аки бесы!

— Я не бродяга! — зачем-то парировал.

— Давай, мойся. Так, одежду твою придётся на свалку выбросить… Спишем на тебя казённую.

— Постойте, там деньги!

Полицейский сам брезгливо вытащил монеты. Пересчитал их.

— Семьдесят пять копеек, — буркнул он. — Разве это деньги? Даже на кофе с булочкой не хватит. Ежели господин Иванов прикажет — вернём. Более ценного имущества не имеешь?

— Там ещё были пассатижи… — протянул я. — Ножик какой-то.

— Не имеешь, — резюмировал полицейский.

Одежду он выбросил в безразмерный бак, что стоял рядом. Прочно закрыл крышкой. Я же надел казённое бельё, штаны и бесформенную кофту-майку. Ощущение вымытой кожи от контакта с чистой одеждой было непередаваемым. Я долго-долго сморкался, пытаясь избавиться от ароматов свалки.

— Ну всё, всё, — грубо прервал меня полицейский. — Хватит уже поласкаться, чай, не барсук. Час поздний. Не смердишь — и то ладно. Фёдора Михайловича, должно быть, дома ждут.

На руки снова надели наручники. Я был удивлён, почему опасного, по версии полиции, преступника конвоирует всего один коп. Да ещё и выдаёт вещи, подобно горничной. Должно быть, я был несправедлив со своими оценками. Может, в параллельной России полицейские вежливы.

— Ну, пошёл!

Я ощутил, как кто-то резко ткнул меня в шею. От неожиданного удара я едва не рухнул на землю. Обернулся. Во все тридцать два зуба улыбался высокий и крепкий мужичок в форме. На погонах не было звёзд, а только какие-то полоски. Это и есть Иванов? Откуда он только взялся?

— Михалыч, ну ты чего? — возмутился высокий коп. — Мы ж почти пришли!

— А чтобы эта мразь не расслаблялась! — осадил его толстый полицейский. — А будешь много болтать, я…

— Ну всё, хорош.

Голос долговязого полицейского поменялся. В нём был страх? Подобострастие? Металлическая дверь перед нами распахнулась. В проёме появился ещё один правоохранитель. Высокий, лощёный, с аккуратными ладонями. Он посмотрел на своих коллег, как на мусор под ногами. Потом перевёл взгляд на меня и вздохнул.

— Это и есть убивец? Мать честная. С какой только падалью дорогому Фёдору Михайловичу не приходится работать…

— И это я его отмыл! — просиял высокий полицейский. — А так — вы бы вообще упали, господин!

— Помолчи, — осадил его лощёный коп. — Так, Михалыч, усаживай его на стул. А ты — свободен.

— Вот, — длинный полицейский протянул монеты. — Его богатство. Семьдесят пять, я пересчитал. Ежели хоть пенни…

— Свободен! — рявкнул лощёный, принимая мелочь. — Что неясного?

Стальная дверь закрылась изнутри. В целом всё отделение полиции производило неплохое впечатление. Но конкретно эта комната была, будто из другого мира. Паркет на полу. Удобная, дорогая мебель. Огромный стол. На стенах — зелёные обои с позолотой. А в углу стоял… Кофейный аппарат!

На столе — некое подобие печатной машинки. Но уж очень мудрёный аппарат. Оба полицейских стояли рядом. Наручники с меня никто не снимал: руки были спереди. Долго ждать не пришлось. В красивый кабинет вошёл ещё один мужчина в форме. Китель сидел, как влитой. Воротничок рубашки стоит. Полицейский был похож на актёра, настолько он был ярок.

— Так-так… — сказал он, посмотрев какие-то документы. — Ну что ж, будем дознаваться… Ты и есть убийца?

Следователь выразительно посмотрел на меня. На каждом его погоне было по одной большой звезде. В глазах — тоска, усталость. Не дожидаясь ответа, мужчина подошёл к аппарату и нажал на кнопку.

— Ты не молчи, — бросил следователь через спину. — Я тишину не люблю, знаешь ли.

— А разве… — начал я. — Вы не должны выяснить мои данные? Зачитать права… Предложить адвоката?

Мужчина картинно хлопнул себя по лбу. Остальные полицейские подобострастно рассмеялись.

— Должен! — ответил мужчина, не оборачиваясь. — А смысл? Уже десятый час. Адвоката мы будем ждать до поздней ночи. Права твои в Конституции записаны. Читать умеешь? Я тебе в острог вышлю экземпляр. Ежели цензура пропустит. А данные… В рапорте написано, что ты скрыл всю информацию, за исключением своего имени.