Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

По крайней мере, Вербер остался рядом с ней. Оливия боялась, что его убьют или отправят на допрос, но нет — всего-то не давали увидеться с ней, пока она не подчинилась Бекельмейту.

Что же до целей священного похода… в Оливии горела ненависть к тёмным магам, которые обвели её вокруг пальца. Если бы ей подвернулась возможность отомстить, она бы с радостью воспользовалась ею. Но не так — не когда её фактически отправили в изгнание, а собственные солдаты открыто скалятся, прежде чем повиноваться.

Конечно, она не верила обмолвке Бекельмейта… его брошенным будто невзначай словам о разбойниках, напавших на неё. Он не мог — не смел! У него не хватило бы духу подослать их. Или же он хотел, чтобы она не верила?

От этих мыслей кружилась голова и в низу живота начинались колики.

Оливия так сильно сжала кулак, что ногти впились в кожу. Какое-то время она разглядывала кровавые отметины, затем вздохнула, вложив во вздох всю печаль мира. Поднялась к деревне, обойдя главную площадь, на которой горел костёр. Попетляла по улочкам, прежде чем выбралась за плетень… и уставилась на девушку, которая шагала, старательно делая вид, что не замечает троицу вооружённых мужчин, следовавших за ней по пятам.

Лицо девушки Оливия запомнила отлично — нередко та смеялась над ней в кошмарах. Губы Оливии искривились в ухмылке, в груди потеплело от предвкушения. Да что там потеплело — её бросило в жар! Солдат, проходивший мимо, мазнул глазами по Оливии и вздрогнул, ускорил шаг. А она унимала распиравшую её ярость — того и гляди лопнет.

Эта ведьма… эта тварь заплатит за унижение Оливии. Заплатит кровью.

Глава 53

Каким бы трудным ни был подъём к монастырю, спуск оказался труднее. Как-никак тогда рядом карабкались люди, готовые подхватить, если оступлюсь; теперь самому приходилось следить за Вероникой. Она держалась молодцом, однако у человеческого тела есть лимит, который не побороть чистой волей. Не раз я прижимал её к себе, спасая от падения. Магичка дрожала, куталась в отнятую рясу и смотрела на меня — страх сменялся неверием, а неверие уступало… благодарности?

Даже когда между нашими лицами лежали считанные сантиметры, разгадать женские эмоции было не проще, чем пешком пересечь океан. А уж понять, о чём думает девушка, большую часть жизнь посвятившая служению существу, которое не прочь превратить всех людей в ходячих мертвецов… Резкий порыв ветра выгнал праздные мысли. Я вцепился в очередной выступ и нащупал ногой углубление.

Забрезжил рассвет, и мы благополучно ступили на почву, припорошенную снегом. Мышцы в теле ныли, требуя покоя, но я не прислушался к их страданиям и двинулся полями. Деревня вполне могла обернуться западнёй, если её жителей каким-то образом предупредили о ночном сражении. Да и сами крестьяне, если не оглохли разом, должны были услышать отголоски взрывов.

Невольно я обернулся. Монастырь стоял на месте. Если бы его туннели обрушились, если бы мощь взрывов была так сильна, что весь утёс пополз бы вниз… Не думать об этом! Об этом и о прорыве тьмы. Во всём виновата магия, но чья? Ночной патруль, о котором не знала Пандора? Или дознаватели не спали и встретили вампиршу во всеоружии? Или неведомый преследователь, которого мы списали со счетов, нанёс удар?

Два взрыва из разных мест… Главное, что Вероника жива и… относительно цела. Когда смоет с себя кровью и грязь, исцелит ожоги и порезы, то будет как новая — не считая пары пальцев и ошейника. Ошейника, который мешает использовать ей магию.

Я взъерошил волосы. Не удивлюсь, если вскоре обнаружу в них седые пряди — день в другом мире следовало считать за несколько месяцев жизни на Земле. Вечная тревога, ожидание худшего, напряжение на грани сил — всё это сказывалось на организме.

Лошади оставались там, где я привязал их вчера, отсыпав на прощание корма. Они приветствовали наше появление тихим ржанием. Вероника кинулась к седельным сумкам, которые загодя собрали, чтобы без промедления уехать отсюда. Пробормотав что-то под нос, она принялась потрошить их, и на землю посыпалась различная утварь.

— Что ты ищешь?

Она оглянулась. Нижняя челюсть у неё дрожала, изо рта при каждом выдохе вырывалось облачко пара. Когда она прекратила копошиться в вещах, я услышал отчётливый перестук зубов.

— Запасная одежда тут, — подсказал я. Девушка кивнула и полезла к указанному тюку. Я снова уставился в сторону Шуданского монастыря — не потому что Веронкиа начала переодеваться, ни капли не смущаясь наготы, фыркая от беспощадных морозных дуновений. Во-первых, я не раз видел её голой. Во-вторых, в текущем состоянии — истощавшая, израненная и откровенно попахивающая — она не привлекла бы внимания даже изголодавшегося по женской ласке пирата, который не сходил на берег целый год.

Я ждал остальных. Не могли же мы единственными пережить налёт? Вскоре подтянутся проклятые рыцари, а за ними Пандора. Будь иначе, какой смысл во всём, что я делал? Если бы не моё желание заступиться за слабого, Вероника не подверглась бы пыткам. Владминар, Дерек и Пандора — условная плата за её мучения, итог того, что события сложились так, а не иначе.

Да, я всё ещё пытался облегчить муки совести, искал оправдание тому, чему оправдания быть не может. Ну и пусть.

Закончив переодеваться, Вероника подошла ко мне. Она отыскала лохмотья, в которые мы заворачивали еду, и теперь желала тонкую полоску вяленого мяса. В её алых глазах вновь загорелся огонёк решимости.

— Надо сматываться, пока не выслали погоню, — заявила она. Её слова выглядели бы весомее, если бы она не поглаживала ошейник, не отдавая себе отчёта.

— Время ещё есть. Нельзя бросать их. Они помогли мне… помогли тебе выбраться.

Вероника открыла рот, наверняка чтобы возразить или потребовать подробностей, но передумала и усерднее задвигала челюстями. Едва ли кухня в Шуданском монастыре обеспечивала хорошую кормёжку для прислужников тьмы. Слабый укол вины уже не мог потревожить мою шкуру, закалённую куда более мощными терзаниями.

Момент, когда на полянке объявилась Пандора, я пропустил. Я старался приглядывать за всеми направлениями, откуда ждал рыцарей и вампиршу или врагов. И вот она стоит, чуть ли не облокотившись на меня, и разглядывает магичку.

На губах Пандоры играла рассеянная улыбка. Заметив её, Вероника вскинулась — одна ладонь нащупала воздух вместо шаэ’руна, вторая заскребла по серебристому металлу.

— Такуми, беги! — крикнула она, слегка согнув колени в боевой стойке. Схватила большую деревянную ложку, которой я помешивал суп, когда готовил.

Медленно Пандора подняла руку, и между её пальцев в выцветших утренних лучах засверкал ключ.

— Полагаю, ты хочешь это.

Вероника окаменела. В её позе читалось потрясение. Прежде чем она наговорила глупостей, который усложнили бы дело, вмешался я.

— Она одна из тех, что вызволили тебя. Без неё ничего бы не вышло. Вероника, это Пандора. Пандора…

— Я могу рассчитывать на то, что здесь не произойдёт прорыва? — осведомилась Пандора, — Контролируешь ли ты себя?

Пальцы магички ощупали потемневшую от времени кромку, погладили скважину на замке.

— Я… да, я не поддамся призывам той стороны.

Вампирша швырнула ключ так быстро, что девушка едва успела поймать его. С тихим щелчком ошейник открылся, и Вероника закашлялась, судорожно глотая воздух. Я направился было к ней, но она махнула рукой, давая понять, что всё в порядке.

— Просто… накатило. Она вернулась, я коснулась тьмы! — и она счастливо улыбнулась, перечёркивая мрачный смысл своего заявления. По крайней мере, оно было бы мрачным вне контекста.

Когда восторги магички поутихли, она настороженно смерила вампиршу взглядом.

— Но почему она помогает нам? Вампиры служат свету. Всегда служили.

— Я служу Владыке, — сказала Пандора. Только сейчас я заметил, что она была бледнее обычного и не двигалась без необходимости. Её одежду кое-где пятнала кровь, у подбородка темнели подсохшие капли. Заметив моё внимание, вампирша потрогала кожу вокруг губ и облизала пальцы.