Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

Расположившийся напротив Дерек пошевелился. Его лицо — маска смерти — ничего не выражало. Юноша сильно изменился. Он и раньше говорил мало, а после встречи проронил от силы десяток слов. Вероника утверждала, что все его силы должны уходить на борьбу с тьмой. Девушка не встречала раньше такого ни вживую, ни в книгах. Любой маг мог отпускать стихию; если он не контролировал поток, это означало, что его уже порабощает нечто, пришедшее на ауру живого человека.

Дерек громить окружение не спешил, и это радовало.

— Каков он? Каков Владыка?

— Владыка? — замешкалась Вероника, — Он — воплощённая мощь. Он — средоточие мудрости. Он — непоколебим, несокрушим. Глупцы, дерзнувший выступить против Него, погибнут в муках.

— А ты вообще видела его? — уточнил я. Описание, которое предлагала девушка, конкретики не содержало.

— Однажды.

— И воспылала к нему такой любовью?

— Господин Аладиларий… — Вероника на миг прервалась, — Он научил меня тому, как нужно относиться к Владыке.

— Я тоже видел его, — сказал Дерек. Бесстрастности его тона позавидовал бы монах, полсотни лет изучавший стену своей кельи, — Владыка несёт тяжёлую ношу. Страдает от неё.

Вероника вскочила, ткнула в оруженосца ложкой.

— Немедленно извинись! Владыка не может страдать; Он — средоточие воли!

Дерек вскинул руки в примирительном жесте.

— Прошу прощения, мастер Вероника. Разумеется, Владыка приведёт нас к победе.

Обращаясь к тьме, человек теряет возможность испытывать чувства. Я списал призрак насмешки в его голосе на расшатавшиеся нервы. Дерек не посмел бы издеваться над Вероникой. Она выше его по званию, а положение парня в отряде и без того крайне шаткое.

Хвала богам, Пандора молчала. Её взор не отрывался от оруженосца. Впервые я был обделён её вниманием и не мог этому нарадоваться. А если в закоулках души и затерялось что-то напоминавшее уязвлённость… зачаток ревности… я постучал себя по лбу, чтобы вытряхнуть из черепа дурные размышления.

После ужина Вероника ушла к лошадям и вернулась с шаэ’руном. Она протянула его мне.

— Храни.

Если бы она сунула мне в руки гадюку, я бы вытаращился на неё с меньшим изумлением — и с меньшей неохотой.

— С чего бы мне даже касаться этой штуки?

— Твоё наказание. Я же говорила, что накажу тебя за своеволие.

Я неуверенно дотронулся до ножен, и на меня накатила волна дурноты.

— Держи его при себе и ни при каких обстоятельствах не давай чужакам, — Её быстрый взгляд в сторону Дерека показал, что чужаком она считает и его.

В горле застряли возражения. Шаэ’рун — отвратительная вещь, которая, вне всяких сомнений, способна пить души и выкидывать штучки похлеще. Однако если расценивать это как искупление долга… Я схватился за рукоять, и зрение застили искрящиеся мушки. В голове послышался шёпоток, от которого волосы встали дыбом. Неразборчивые слова сливались в тихое пение; я понял, что вслушиваюсь в причудливый мотив, и отогнал шёпот в глубину разума. Он притаился, как крыса, живущая в подполье.

— Да уж, наказание отличное, — протянул я и забрал клинок, чтобы приладить его напротив стального кинжала. Чувство вины испарилось, будто его и не было. Для себя я постановил, что отныне мы с Вероникой квиты.

Вероника отправилась в палатку, а её место занял Дерек. От него исходили слабые волны жути — последствие тонкой струйки тьмы, которая текла через щель, что он не в силах был заделать.

— Поздравляю с приобретением.

— Не с чем поздравлять. Она наказала меня им. Видимо, хочет, чтобы эта железка меня сожрала во сне — в благодарность за спасение, не иначе.

— Мудрый дар, — заметил юноша, — Тебе оказали честь, вручив знак полноправного рыцаря. Тебя наказали, ибо шаэ’рун заставит тебя страдать. Он в состоянии устроить неподготовленному уму… интересные ощущения. И наконец, тебя тренируют противостоять его влиянию. Вероника верит в тебя, Такуми.

Жаль, что она запамятовала поинтересоваться, верю ли в себя я.

— Не обидно, что он не достался тебе? Он ведь принадлежал твоему наставнику.

— Здесь и сейчас я уступаю эту честь тебе, — ответил Дерек и развернулся. Добавил через плечо, — Я, знаешь ли, в последнее время удивительно толстокожий.

Оруженосец зашагал к Пандоре, склонился к её уху, и они зашептались. Я постоял, глядя на парочку. Какие секреты она скрывала?

Ладонь, державшая рукоять шаэ’руна, онемела, и я заметил это, только когда сдвинулся с места. Выругавшись, я отдёрнул ладонь и затряс ею. Когда помчалась застоявшаяся кровь, руку будто в огонь погрузили. Все тайны мира могли подождать. Если я не соображу, как усмирить треклятую штуковину, то попросту не переживу ближайшие дни.

Глава 54

Пурпурный плащ легата давил на плечи Верия, и он предпочитал оставлять его в палатке — или, на худой конец, снимать и забывать на первом подвернувшемся стуле.

Казалось, совсем недавно плащ принадлежал Траяну, и вот им завладел человек, убивший его. В этом Верий усматривал вселенскую иронию, особенно проявившую себя, когда ему поведали условия, на которых он возглавит расширенный легион, Легион Света.

Несмотря на громкое название, состояло воинство из остатков Шестого и других легионов. По сравнению с обычным легионом его численность была велика — без малого полторы тысячи человек, однако для участия в священном походе, для уничтожения тьмы, захватившей запад Аглора, такой отряд плохо годился. И аглорцев, и апостатов выступило намного больше, так что вклад имперцев сочли бы ничтожным. Хоть никто не произносил этого вслух, удержать силами одного легиона западный берег после падения Старой Литеции невозможно.

Удержать — не допустить усиления влияния варваров на аглорцев. А возможно, удержать имело другой смысл, более приличествующий амбициям императора…

Во время чистки вместе с приспешниками тьмы выловили немало иностранных шпионов. Это обеспечило относительную секретность, которая позволила объявить: Священной Реманской империи нанесён ущерб, от которого она оправится нескоро. Полторы тысячи человек — внушительная мощь для приграничного налёта, но никак не для Легиона Света. Неудивительно, что невольные соратники не принимали его в расчёт.

Юлий разорялся, твердил, что желает выступить с ним на правах трибуна — и отправился в столицу. Он отделался малой кровью, узнав, что такое война на самом деле.

Верия полностью устраивала роль, на которую его назначил Климент. Легат, которого игнорировали; легат, которого уведомляли о решениях, принятых на совещаниях, куда его не звали.

Он ведь не собирался участвовать в этом балагане.

Меридий хорошо спелся с восточниками. Ходили слухи, что постель ему грела женщина, имевшая высокий ранг у варваров. Верию было наплевать, правдивы сплетни или нет.

Большую часть забот по управлению Легионом Света взвалили на свои плечи примипилы и примипилы-прима. Верий подозревал, что среди них немало агентов понтифика. Без этого провернуть то, что они собирались, было бы невозможно.

Сам Верий занимался тем, что изображал из себя идиота. Для этого не приходилось прилагать усилий: пара трубок с медумом делала работу за него. После чего оставалось только шататься по лагерю аглорцев, изредка заявляться непрошенным на советы Меридия с восточниками и устраивать скандалы.

Границу он не переходил, отлично сознавая, как легко развязать драку между реманами и варварами. Их лагеря размещались так, чтобы держать аглорцев в качестве буфера, и всё-таки стычки между солдатами вспыхивали ежедневно.

По законам военного времени за драки полагались трибунал и повешение, однако Верий проследил, чтобы ни один реман, убивший еретика, не получил наказания более сурового, чем пара нарядов в охранении. Никто не сомневался, что у апостатов творится похожая история. Казнить своих за то, что они совершали обыденное и, в сущности, одобряемое действие? Немыслимо!

Свита Верия, формально являвшаяся его охраной, выглядела сущим сбродом. Это прикрытие вызывало в непосвящённых пренебрежение; того и добивались. Свита состояла из «пилумов» изувеченных легионов, горевших жаждой мести, и воспитанников понтифика, тоже способных магов. Климент уверял, что они выполнят любое поручение Верия без вопросов, но тот сомневался. Защиту от дурака горбун предусмотреть был обязан.