Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

От безумного дурака. Медум больше не отгонял голоса. Его сладковатая вонь делала их тише, и только. Зато с ним приходили галлюцинации, до того мощные, что истончалась реальность, и сквозь прорехи поднимались чёрные пузыри кошмаров наяву. От них не было спасения.

Верий утратил сон, зато частенько клевал носом днём. Его преследовали внезапные порывы паники. Из-за подозрительности он отказался от слуг и лично следил за тем, как готовят еду, а затем заставлял пробовать её поваров. Это отлично убивало время, да Верий и не мог иначе. Как-то попытался обойтись без проверки, и его вырвало.

Отличного поручителя избрал Климент. Любой вменяемый человек из тех, кто претендовал на пост легата, отказался бы от подобного поручения, а вот безумцу оно под стать. Впрочем, едва ли это единственная причина; впоследствии всю вину наверняка свалят на него как на сумасшедшего, да и от Юлия его следовало убрать.

Верия пробирал хриплый смех всякий раз, когда он вспоминал последний разговор с понтификом. Месть! Словно она заботила его.

А может быть, и заботила. Но вот кому предназначалась эта месть? Верий полагал, что отомстит он прежде всего себе. В планируемой заварушке проклятая удача наконец ему откажет, так твердило чутьё. Верия этот расклад устраивал.

Элайна… порой он видел черты сестры в проходивших мимо женщинах. Девчонки или старухи — неважно, на миг в них проглядывала Элайна, и он замирал, точно громом поражённый. Откуда ей взяться здесь? Здравый смысл подсказывал, что она томится в рабстве у богатого варвара, но поражённое порчей сознание упорно подкидывало миражи.

Стылым утром разведчики доложили, что в долине неподалёку находится деревня неупокоенных и ею занялись аглорцы. Окружили, чтобы ни один мертвец не избежал уготованной участи — спасения посредством очищения.

Верий усмехнулся. Он заканчивал завтракать, а вернее, впихивал в себя ложку за ложкой клейкую кашу, от которой его выворачивало, хоть желудок терзало от голода. Переданные сведения служили великолепным предлогом развеяться, то есть избежать пытки пищей.

Верий поднялся, размял плечи. В последнее время с телом творились странности. Кости чувствовались инородными предметами, невесть как попавшими в мясной мешок. При движении они скрипели — он и только он слышал, как они тёрлись друг о друга, двигая плоть. Это не причиняло боли, но вызывало отторжение, отвращение к рукам и ногам.

Штабные офицеры возражали, но без ретивости. После пары инцидентов они поняли, что образумить легата всё равно не выйдет, а вот неприятностей он им доставить вполне мог. Кроме того, Верий даже не пытался делать вид, что управляет Легионом Света. Он тревожил окружающих одним видом. В его отсутствие парни расслабятся и, может быть, выдадут парочку приличных идей насчёт распределения запасов или порядка продвижения октагинтурий.

Не то чтобы идеи могли спасти их.

С собой Верий захватил свиту — аглорцы уже усвоили, что он без неё нигде не появляется. Усвоили и привыкли. Восточники никогда не расслабятся возле ремана, всегда будут настороже. А вот бдительность южан облик охраны Верия усыпил. Он иногда заявлялся на собрания, окружённый целой толпой, и в лицо военачальникам восточников говорил, что не может чувствовать себя в безопасности без верных людей. Страх и подозрительность наполняли комнату вонью похлеще медумной.

Варвары тоже таскали за командованием стражу, однако число её было заметно меньше. Как же — сравняться в числе с отребьем означало признать, что они испугались. А как можно испугаться оравы идиотов, которую того и гляди крестьяне с вилами погонят за воровство куриц?

Перед выходом Верий выкурил трубку в своей палатке. Надежда оказалась тщетной. Облегчения не наступило. Разве что прекратили скрипеть кости.

От леденящего ветра при скачке не спасали ни несколько кофт, ни плащ, капюшон которого Верий натянул до подбородка. Это создало сложности с проездом; патрули аглорцев не пропускали невесть кого к деревне, пока не зачистили её. Пришлось покричать — слегка, напомнить ретивым служакам их место. Его узнали. Хоть рядовым южанам ничего не говорил пурпурный плащ, о склочном нраве Верия прослышали все.

Отряд остановился на склоне холма, с которого просматривалась деревня. Внизу мельтешили крохотные фигурки. Одни убегали, другие догоняли — резня мало чем отличалась от набега на обыкновенное село.

Поначалу считалось, что за каждую пядь земли Мадила придётся бороться, проливать кровь в многочисленных битвах. На деле ходячие мертвецы почти не выказывали буйного нрава, которого так страшились аглорцы. Либо они, заслышав о приближении армии, сбегали, либо их отлавливали и расчленяли, прежде чем спалить. Повторное убийство немёртвых давалось нелегко.

По пути сюда Верия покалывало любопытство. Рассказывали, что в деревнях неупокоенных находили поразительные вещи — всё-таки трупы не нуждались ни во сне, ни в еде, а значит, занимали быт иными способами. Например, мастерили всякие всячины, подчас ценные до неверия. Их бережно прибирали к рукам аглорцы, если их не успевали опередить варвары.

Творившееся внизу остудило пыл Верия. Оно до боли походило на то, чем занимался он сам, пощипывая приграничные земли апостатов.

«Чем вы отличаетесь?»

«Тебе ведь разонравилось вешать селян. Нравится ли это?»

Верий сплюнул кислую слюну. Причина в перспективе. Когда он спустится, то обнаружит омерзительных гниющих тварей, что движутся, подгоняемые злой волей. У них нет ни чувств, ни мыслей. Они — несчастные души, запертые в разлагающемся каркасе. Какая бы участь ни постигла Соединённые Войска, здесь они поступали правильно.

Пришпорив коня, Верия направился вниз.

Дома были чересчур вычурными. Каждое напоминало миниатюрное поместье, огороженное низким кованым забором. Копыта застучали по мощёной дороге. У мертвецов были десятки лет, чтобы обустроиться. Не зная усталости, они трудились — для чего? Зачем тёмным магам приказывать им имитировать подобие разума? Зачем тратить ресурсы на извращённую пародию, если нежить всегда останется нежитью — орудием смерти?

Южане с недоумением и неприязнью встречали реманов, однако не мешали продвижению отряда. Небось, назад отправился с десяток гонцов, и у всех один вопрос: как поступить с обнаглевшими имперцами?

Верий понимал, что они не осмелятся причинить ему вред. Они играли по правилам, и это снова заставило его задуматься об иронии происходящего. Восточники мнили, что победят честно, а раз так, пусть его, этого нелепого глупца с его горсткой легионеров. Наверное, они выждут взятия Старой Литеции и только тогда нанесут удар.

Слабо пахло цветами. Верий принюхался. Фиалки. Что за извращённое чувство юмора сыграло этакую шутку с нежитью — облить её духами?

Слышались крики, однако улица, выбранная Верием, пустовала. Он подумывал о том, чтобы выехать на площадь, которую приметил на холме, когда распахнулась дверь одного из домов.

На Верия уставилась девочка в простом платье. Светлые волосы были заплетены в две косички, губы малышки подрагивали. Огромные глаза, в которых бурлил страх, изучали процессию.

Он успел подивиться, что ребёнок забыл в деревне мертвецов. Неужели отловили для тёмного ритуала? Но вот беда, больно бледной была кожа. И, хоть девочку трясло, она не плакала — ни единой слезинки. Развернувшись, она исчезла внутри.

Враз пересохли губы. Верий спешился. Зашелестел вытаскиваемый из ножен гладиус. Позади крикнули предупреждение: это ловушка, не следует легату ломиться в здание, где могут прятаться враги! Верий не слушал, толкнул ворота, лишённые замка или хотя бы щеколды. Пробежал по гравийной дорожке и ворвался в дом.

Запах фиалок усилился, стал почти невыносимым. Девочка мчалась, не заботясь о скрытности, и Верий последовал за ней, поднялся на второй этаж, распахнул дверь.

В углу стояла маленькая постель. Зачем мертвецам спать? Повсюду валялись игрушки. Из гигантского окна, прикрытого хорошим, почти без пузырей, стеклом, струился свет. Полированная медная пластина отразила Верия. На столике под ней выстроились флакончики, в открытой баночке влажно поблёскивала мазь. На другом столе, побольше, в беспорядке валялись пергаментные листы. Рядом лежало перо, пристроившееся к закрытой баночке чернил.