Я пользовался перчаткой только один раз, ещё прошлым летом. Если прокинуть в неё канал маны и не разрывать, то можно откачать хоть всю энергию, а прочность уменьшится только на единичку. Всей накопленной в ней «маны» хватит на триста «Магических стрел», это спасёт меня от групп нежити, если расстрелять некоторых магией заранее. Но есть проблема.
Сейчас в моих обеих формах пятьсот пять очков в характеристике «Магия», в общем, и «мана» восполняется по три пункта в минуту. А перчатка, зараза такая, хоть и поглощает половину от моей магии, но всё равно по одному пункту в минуту. Ей потребуется десять дней на полное восполнение хранилища.
Можно ли за сегодня взять ещё семнадцать уровней, то есть один миллион семьсот опыта? Не знаю, но полученные сто «очков характеристик» нельзя одномоментно закинуть в «Магию», иначе я умру из-за «прогрессирующего грейдоматонического криза». Придётся закидывать по сорок девять очков раз в несколько дней, чтобы не рисковать.
Но получится ли за отведённый месяц наработать четыреста «уровней»? Именно столько потребуется «очков навыков» для развития «Чувства магии» до пятидесятого уровня, чтобы на очередном улучшении выбрать Дальность работы. Сто метров обнаружения магической энергии в телах существ — это хорошо, двести — лучше, а триста — совсем прекрасно, но даже самый идиотский оптимизм не позволяет мечтать, что после четырёхсот уровней я успею взять ещё восемьсот.
Я распрямил выданную Лутарикием карту. Одна из самых подробных, длинноухие несколько веков изучали небольшой участок леса широким полукругом, в три километра по опушке и в тысячу метров вглубь леса. На карте отрисовано каждое дерево, и точно отмечены места с нежитью, где одиночной, а где стоявшей группами. А в самом конце карты между широких стволов деревьев появились пунктирные линии, изображавшие помосты для жилищ.
Смогу ли я добраться до них за эти четыре дня? Ровно столько осталось до возвращения в город и смены дислокации лагеря.
Смогу ли пробиться с боем через триста тварей? Ровно столько нежити стоит на незримой линии в километр и шириной в триста метров, между началом сада и жилищами.
Смогу ли я понять, как именно расположены жилища фуаларал, сколько там может быть тварей, как с ними бороться? Не знаю, но я обязан всё это выяснить. Через месяц все эти сведенья пригодятся.
Глава 2
Часть 2
К ночи четвёртого дня приехали повозки. Кроме двух извозчиков и двух слуг, в повозках сидел длинноухий, мой помощник и организатор лагеря. Он не выказывал презрения или неуважения, обходительно спрашивал о самочувствии и нуждах. А услышав, что по прибытии в город я хочу сразу же помыться, достал из повозки клетку с почтовым голубем. Хлопнули пернатые крылья, птица полетела на запад с привязанным к лапкам коротким посланием, начинавшееся со слов о всё ещё бьющемся сердце в моей груди. Длинноухий хорошо скрыл своё удивление, но четыре дня назад он действовал гораздо быстрее, чем сейчас: задумчиво подносил ко рту ложку с кашлом, медленно пил отвар, и всё время украдкой кидал мимолётные взгляды в сторону осквернённого сада.
Наутро пятого дня повозки двинули в столицу княжества, проехав городские ворота через несколько минут после тринадцатого удара колокола. В твердыне князя меня ждала растопленная баня. Я не меньше часа отогревался и наслаждался жаром, и наслаждался бы ещё, если бы не тактичный стук в дверь и приглашение на поздний обед.
В одном из обеденных залов просторного особняка накрыт небольшой стол на пять персон: три набора посуды с одной стороны, и две с другой. Около стен стояли слуги. Дверь сбоку открылась. В сопровождении гувернантки в зал зашла маленькая девочка, понуро глядя под ноги. Женщина показала рукой в мою сторону. Девочка подняла голову, широко распахнула глаза и, тихо взвизгнув счастливым поросёнком, стремглав бросилась ко мне.
Её неряшливо и грубо остриженные бледно-жёлтые волосы подравняли, нарядили в тёмно-зелёное платьице с рюшками и светло-жёлтые ботинки. Практически принцесса, если не обращать внимания на вторую пару рук.
Девочка остановилась около меня, нерешительно смотря то на свои руки, то мне в глаза. Всё же она отошла на шаг, поклонилась и продолжила давить на лице наисчастливейшую улыбку.
— Соя… — девочка начала говорить и запнулась, оторопело смотря куда-то сквозь меня. Несколько секунд она парадировала статую, прежде чем округлить глаза и прислонить все четыре ладони к груди. — Соя скучала! Вот так скучала! — она раскинула руки в стороны. Речь девочки звучала плавно, хоть и по-детски пискляво.
— Какие мы слова выучили, — я был удивлён, не ожидая такого прогресса за жалкие пять дней. — Ты хоть вообще знаешь, что это слово означает?
— Да. Тебя два, и хорошо. Ты один, и нехорошо. Теперь два. Хорошо, — девочка аккуратно приблизилась, схватила меня за штанину и счастливо улыбнулась что аж глаза прищурились от удовольствия. Я дёрнул ногой и чуть отступил, отрывая от себя девочку и приказав ей садиться за стол.
— Да, хозяин, — радостно прощебетала та, поклонилась и побежала к столу.
Меня всего передёрнуло от этого «хозяина», левая рука до треска сжала посох, пальцы правой руки сомкнулись в кулак и ногти впились в кожу. Я несколько секунд боролся с отвращением, прежде чем погасил эмоции. Стоявшая недалеко гувернантка испуганно таращилась на меня.
— В следующие дни отучить её называть меня хозяином, — сказал я женщине.
— Прошу меня простить, господин. Но, это… этот троптос… эта девочка — это же ваш раб. Я прошу меня простить, но только вы можете приказать вашему рабу обращаться к вам по-особому.
— Когда будете говорить обо мне, используйте хотя бы господин, но не хозяин.
— Мы не говорили о вас, господин. Все наши занятия касались окружающих предметов, — женщина рукой показала в сторону стола, где девочка уже стояла около стула и смотрела на меня. — О слове скучать она узнала сама. Вчера спросила про хорошо вдвоём и плохо одной. Я предположила.
— Мелкое наказание моей скверной жизни, — пробубнил я себе под нос. — Что с её обучением?
— Как могли заметить, господин, она очень быстро схватывает слова. Для пятилетнего возраста у неё достойные способности.
— Ей десять лет.
Женщина удивлённо посмотрела на девочку, перевела взгляд на меня. Я медленно кивнул в подтверждение своих слов.
— Я пересмотрю график занятий. Для десятилетнего возраста у неё слишком скудный набор слов. И… — женщина замялась, подбирая слова. — Вы в курсе, что она не умеет пользоваться туалетом?
— Она… — я пальцем показал на девочку и покрутил им, как бы намекая на всякое.
— Совершенно верно. Два дня назад. До этого лишь… мочила стенки ведра. Я обучила её пользоваться туалетными платками.
На мой вопрос о молоке женщина пояснила, что начали отпаивать девочку в день моего отъезда. Получилось найти семь женщин, готовых ежедневно делиться грудным молоком. Я поблагодарил гувернантку за обучение девочки и просил следующие дни сконцентрироваться на разных словах, чтобы та запомнила их как можно больше.
Моё предположение оказалось верным. У миносов нижняя часть тела и голова от животного, а верхняя часть тела от человека, и самки миносов кормят детёнышей грудью человеческой части. Не знаю, что именно заставило организм девочки работать как полагается, именно грудное молоко, или его смесь с животным — но и узнавать не собираюсь.
Я высказал гувернантке свою просьбу. Та пообещала, что уже к ужину в нашей комнате сколотят небольшой подиум с вертикальной перекладиной. Я измерю рост девочки, поставив засечку на деревяшке, а перед отъездом измерю ещё раз.
В обеденный зал зашли три длинноухих в зелёном, синем и красном балахонах. Та же самая троица, тоже беспристрастное выражение на лицах. Мы расселись за стол.
