Память Небытия - Федоров Виктор Александрович "переводчик"

– Примите мои соболезнования. Пусть ваша боль перейдет ко мне.

Фрей замер, половица под ним жалобно скрипнула. Алиеонора вновь свела руки перед собой, легкая улыбка выражала искренние скорбь и участие. А может быть, и не слишком искренние. Трактирщик двинулся дальше, так и не обернувшись. Тяжелые шаги стихли.

Они вышли на улицу. Как и ожидалось, в десятке шагов от входа стояла карета. Не столь крупная и богато украшенная, как та, что доставила Райю в этот проклятый город: огромные сооружения на колесах чаще предназначались для путешествий между городами. Эта же была куда меньше, чтобы удобнее было лавировать по улицам. Впрочем, задняя часть оставалась крытой, с претензией на приватность пассажиров, а резное дерево и металлические вставки по борту не оставляли сомнений: это средство передвижения предназначалось для высокородных.

Кучер, ничем не примечательный мужчина средних лет, открыл перед ними дверцу, дамы взошли по ступеням внутрь. Кузов слегка качнулся, лошади зацокали по земле. Райя намеренно уселась по направлению движения, намереваясь следить за дорогой в сгущающихся сумерках. Не выразив никакого протеста, Алиеонора присела напротив, устремив безучастный взгляд на проплывающие мимо постройки.

Услышанные на пороге слова подарили Райе мелкое, но важное знание: в кругах, в которых вращалась Алиеонора, стало известно о смерти Вернона. Как далеко верхушка Фарота зашла в своей осведомленности – оставалось неизвестным. Из всех присутствующих в подземельях обители на свет вышла только Райя. Должно быть, они нашли… Тела? Горло сдавило – болезненный спазм, не более… Она не могла позволить себе пустить слезу прямо в этой клятой карете.

Пытаясь отвлечься, Райя бросила пробный камень:

– Почему вы не пришли ко мне раньше?

Ответом было молчание, Алиеонора лишь скользнула по ней взглядом.

– Мой отец жив?

Тишина. Слегка приподнялись уголки губ, и только. Намек понят.

«Девочка, ответы на свои вопросы ты если и получишь, то не от меня».

Вздохнув, насколько позволял забитый нос, Райя избавила высокородную от обязанности проговаривать очевидное. Уставилась в окошко. Обнадеживало, что никто не попытался скрыть от нее путь, которым двигалась карета, это могло быть указкой на проявленное доверие. И давало неплохие шансы вернуться домой в целости. Или же, наоборот: секреты не скрывают от того, кто уже не сможет ими поделиться.

Возница умело гнал карету по опустевшим улицам, ближе к наступлению темноты люди попрятались по домам. Проверок от стражников можно было не опасаться, никто из них не рискнул бы дать отмашку подобному экипажу. А если бы и рискнул, то тут же поплатился, сомневаться не приходилось.

На фоне неба Райя уловила знакомые церковные шпили и уж было подумала, что Байрон не изменяет себе – дом, в котором он назначил им встречу в первый раз, был сейчас едва ли в сотне шагов. Но кучер завел карету в одну из арок на противоположной стороне площади, и они оставили церковь Анны позади: святой отец явно не горел желанием принимать гостей в одном и том же месте.

Поездка по ночным улицам затянулась, еще минимум половину часа они подскакивали на ухабах, сидящая напротив высокородная так и не произнесла ни слова. Солнце окончательно ушло за горизонт, мелькающие за окном улицы были Райе абсолютно незнакомы. Сопоставив в голове направление, в котором они двигались с фрагментами городской карты, сохранившимися в памяти, она поняла, что экипаж стремительно удаляется и от кратера, и от обители, двигаясь в сторону презентабельных районов Фарота. Дорога стала ровнее, каждая кочка больше не отзывалась ноющей болью в висках, а улицы стали еще шире, под напором ветерка вокруг шелестело множество зеленых насаждений.

Наконец, когда за неимением другого развлечения Райя уже была готова вновь обрушиться с вопросами на Алиеонору, карета, качнувшись, наконец остановилась. Она услышала, как кучер спешно соскочил на землю, дверца открылась. Райя ступила на дорогу, проигнорировав протянутую руку. Возница заискивающе улыбнулся и сместился в сторону, Алиеонора спустилась следом. Ей он помощи не предложил. Помощница Байрона сделала приглашающий жест, указывая на двустворчатые кованые ворота. Они были подперты увитыми плющом колоннами, каменный забор тянулся в обе стороны, теряясь во мраке. Створки были открыты нараспашку, за ними, вдалеке, светились белые огоньки.

Райя озадаченно покрутила головой, ширина подъездной дороги вполне позволяла доставить их прямо ко входу. Словно прочитав ее мысли, Алиеонора уточнила:

– Немного пройдемся, если вы не против.

И, не дожидаясь ответа, шагнула в сторону огней, Райя поспешила следом. Байрон и правда обосновался в одном из самых шикарных районов города: обзавестись территорией, по размеру граничащей с мелкой городской площадью, могли позволить себе единицы. Вокруг шелестел сад, гравий хрустел под ногами, в унисон щебетали сверчки. Отчасти окружение напоминало ее отчий дом, но даже там пространства было куда меньше: близость к столичной обители накладывала определенные ограничения.

В Фароте же высокородные, обладающие достаточным количеством золотых монет, облюбовали себе огромный кусок земли в стороне от центральных улиц, а потому были ограничены лишь размером кошелька и собственной фантазией. Байрон (если это правда был его дом) явно не придерживался аскетичных взглядов. И это при том, что большую часть времени он должен был, так или иначе, проводить в обители, посещая эту огромную резиденцию лишь изредка. С несвойственным ей злорадством Райя подумала, что срезавший огромный кусок замка кратер внес коррективы в устоявшиеся порядки.

– Прошу вас взять это.

Райя вздрогнула и едва не врезалась в спину Алиеоноре, когда та внезапно остановилась.

– Извините?

Проигнорировав ее замешательство, высокородная покопалась в складках платья, и в ее руке слабо блеснул какой-то предмет. Присмотревшись, Райя с удивлением признала штучку, которая так восхитила ее при прошлой встрече: продолговатое серебряное колечко, больше похожее на крупную скобу. Карманный источник рунного пламени: свидетельство того, что ученые и церковники, стоящие за их спинами, не зря едят свой хлеб. Тут вполне бы подошло слово «диковинка», даже в самых высоких кругах такая вещица пока не успела намозолить глаза.

Общая дороговизна, деленная на бесполезность (все огни в домах все равно зажигали слуги), делала это изобретение не более чем игрушкой, указателем на статус владельца. Насколько Райя знала, белый огонек был результатом взаимодействия механизма с рунами, спрятанными внутри. Особым шиком считалось иметь возможность обновлять их количество, таким образом игрушка становилась не одноразовой и в руках достаточно обеспеченного человека могла спалить бюджет небольшого городка – и все ради баловства в присутствии достойной публики.

Легко представить, как подобная вещица могла бы помочь обычным путникам в путешествиях: источник огня, не столь уязвимый под напором любых стихий, и дождя, и ветра. Вот только те, кому приходится ночевать под открытым небом, точно не носят с собой мешочек рун на поясе и не имеют возможности даже прикоснуться к подобным свидетельствам прогресса. Ну, только если они не являются неудачливой сотрудницей дипломатического корпуса, некогда сбежавшей с рудника и остановившейся на ночлег прямо посреди леса. Тогда достаточно просто протянуть руку.

Этого Райя делать не стала. Вместо этого перевела взгляд на Алиеонору и обратно на скобу, потом еще разок. Закаленное в веках правило: прими дар, но будь готов одарить в ответ. Даже будь они посреди зала для аудиенций, где-нибудь на вершине столичной обители, к подобным подаркам она бы отнеслась с опаской. А вокруг не было тяжелых люстр, высоких окон и шелковых платьев, только нависшие над головой кроны деревьев, тихо шелестящий кустарник и пара женщин, оказавшихся в эпицентре войны. И не факт, что на одной стороне.

Алиеонору явно позабавило ее замешательство, но жест был недвусмысленным: скоба покоилась на протянутой ладони.