Память Небытия - Федоров Виктор Александрович "переводчик"

– Во всяком случае, у тебя осталась телега. – Косорылый с шумом втянул похлебку. Услышанная история его как будто бы не впечатлила. Маллеус посмотрел на него с недоумением. Гилберт подумал: как этот молочный рот успел кого-то обрюхатить к своим годам?.. Буйство юности.

– Я поскитался по городу туда-сюда. Потом думал подняться повыше и шагнуть вниз, закончить все. Уже собрался было духом, а в тот же день с площадей понеслось: мол, кто желает на благо своего города трудиться, подходите. Официальная служба, ни больше ни меньше. Солдаты-то у правителя найдутся, а вот работяг, желающих в поход отправиться, не шибко-то много, кто захочет с насиженного места в неизвестность рвануть? И вот я здесь. Все равно в этом городе мне больше нечего делать.

– Ну так и не трясись тогда. Таскай мешки, работа не хуже прочих. – Косорылый пожал плечами.

«Это точно. Я бы сказал, лучше. Сильно лучше».

– Ну так… Работа работе рознь.

– Одно скажу: старайся получше, себе же польза. Может, и не придется в бой идти.

Прозвучало как-то уж слишком уверенно. Гилберт дернулся, аккуратно уточнил:

– В бой? Какой бой? Ты на нас посмотри – видишь тут воинов? Смех, да и только. Чернорабочих они набирали, в говне копаться, – он с отвращением посмотрел на свои руки, – а не воевать!

Косорылый пожал плечами.

– Кухонного умельца, может, и поберегут, профессия хорошая. Особенно на длительных стоянках. Нас – точно нет.

– Да объясни ты!

– Объясняю. Кучу проходимцев набрали, без слез не взглянешь. Думаешь, и без толпы бандитов не нашлось бы, кому траншеи копать и мешки таскать? У каждой армии под это дело людей наберется – на отдельный гарнизон. Но те люди хоть какую-то ценность имеют. Мы – нет.

– И что?

– А то, что эту часть войска гонят самой первой, причем не к Аргенту, а чуть южнее. Отдельно от основных сил, которые выдвинулись после нас, сразу к столице. Темп сумасшедший, и я хорошо складываю одно с другим. На пути к Аргенту ожидается большая заварушка. И когда все начнется, то толку хороших солдат бросать вперед первыми? Лучше уж отправить тех, по кому плакать не будут. Даже хилая собака, загнанная в угол, покусать может. Так и все присутствующие: если повезет, кого-то и заберут с собой в небытие. А если и нет, то не жалко.

Он вновь с шумом втянул походное варево, капли потекли по подбородку, но вытирать их парень не стал.

– А во время этого броска на пути к смерти надо же какую-то пользу приносить? Вот всех и приставили к делу, благородный труд на благо фаротской армии. Мы даже жрем отдельно, противно благородному войску с кучкой бродяг котел делить. Думают, что мы с ними ненадолго. Кирпичик за кирпичиком, местный командир верит, что так добьется успеха в походе. А мы в его планах – даже не каменная крошка, а так – пыль в основании.

Услышанное Гилберту не понравилось. Очень, очень не понравилось. Он попытался возразить:

– Ерунда какая-то. Мы…

На этом аргументы закончились. Нет никаких «мы». А если бы и были, то ценность сидящих у костра людей стремилась к нулю, тут косорылый был прав. Тратить на них похлебку и время вместо того, чтобы просто вздернуть, – должна быть хоть какая-то причина. Прислуживать во время похода? Возможно. Пустить в расход, когда это будет необходимо? Может быть…

В диалог вновь влез Маллеус:

– Быть может, и правда людей не хватает? Кто захочет на войну-то идти? Я… мне… Нам? В городе нечего делать. А у других семьи, дети… – Тут его голос все же сорвался.

– И? – Косорылый не шелохнулся.

– Ну… Вот и погнали, кого смогли найти. Работу же кто-то должен работать?

– Во-первых, даже если делать нечего – найди себе занятие подальше от всего этого. Лучше живым быть, чем мертвым, тут как ни крути. Во-вторых, обычных людей в пекло гонят, либо если все совсем плохо, либо если хотят это «совсем плохо» предотвратить. Фаротская армия явно сильно проигрывает Аргентской во всем… Проигрывала – сейчас, может, и получше стало. – Он хмыкнул. – Но Осфетид понимает, что в лоб он не выиграет ничего. А потому нужно дорожить тем, что есть.

– А зачем тогда обычных людей с улиц-то набирать?!

– Купить себе немного времени. Только полный псих пошел бы на столицу войной, не имея в рукаве резервов. Осфетид, возможно, и сошел с ума по-своему, но он оказался достаточно умен, чтобы подготовиться ко всему этому так, что в Аргенте никто и не пошевелился. Полагаю, он будет дожидаться подкреплений, у владыки скопилось много врагов за годы… А быть может, и еще какой-то ножичек в рукаве скрыт. Однако всему свое время. А пока…

– Что – пока? – Гилберта слегка затрясло.

– От основной части армии требуется дойти до Аргента. Сузить Вильгельму пространство для маневра. Обосноваться вплотную. Чтобы стянуть гвардейцев с континента обратно к столице, потребуется куча времени. Если они вообще придут – по Фароту серебряные доспехи бродили толпами. И где они теперь? Не всякий доспех защитит от ножа в спину. А если и подтянутся, то неизвестно, к кому поддержка придет быстрее. Уверен, Осфетид уже инициировал перегруппировку войск, у него огромная фора. Стражники начали стягиваться в Фарот из близлежащих земель еще до того, как городские ворота закрылись. Будет с кем выступить на все готовенькое. И этим готовеньким их обеспечим мы. Как следует подсобив по пути.

Гилберт и Маллеус переглянулись, в глазах парня плескалось недоумение. Этот идиот, видать быстрее всех бы побежал в бой с мотыгой наперевес, только прикажи. У некоторых людишек ощущение собственной ценности будто отсутствовало. У косорылого, наоборот, в глазах зажегся огонь, даже речь потекла складно. Тоже, небось, придурок, в глубине души надеялся судьбу перехитрить, дорваться до славы. Только идиот не знает: слава на войне не для тех, кто в грязи спит. Для них уготовлено лишь небытие.

Осознание ударило в голову посильнее, чем могучий кулак: надо отсюда валить. И побыстрее, пока вокруг поля, леса и лагерная суета. Надо было в любом случае, но теперь где-то в печенках будто прокручивался раскаленный ножик, внутренности жгло страхом.

Пока он обдумывал в голове возможные варианты, Маллеус уточнил у косорылого:

– А ты-то что, вообще не боишься?

– Должен?

Парень неуверенно кивнул.

– Привели, поставили в шеренгу, погнали, как ты говоришь, на убой…

– Не привели. Я сам в армию подался, как и ты. – Косорылый растянул рот в улыбке, будто трещина расползлась на надгробии. Гилберта передернуло, парень уставился на него. Огонь в светлых глазах уже угас, но от этого стало даже хуже: плохой взгляд, безнадега напополам с одержимостью. Псих, должно быть. Чтобы хоть как-то осадить пялящегося на него мальчишку, он буркнул:

– Больно складно в уши льешь. Сам в шеренгу смертников встал, по твоим словам, а теперь сидишь тут, болтаешь, что все знаешь наперед. Не бывает так.

– Просто я стоял в шеренгах и похуже.

Гилберт скептически поморщился, разговор с этими двумя успел утомить. Следовало сосредоточиться на более насущных вещах. Но Маллеус явно запаниковал, а оттого не мог заткнуться:

– А зачем…

– Подслушал там, расспросил тут, понял, что мне с местным командиром по пути. Судя по его планам.

– Каким планам?

– Сами увидите. Еще кормежка бесплатная… А потом и столицу хочу увидеть. Чем не повод?

Он тихонько засмеялся. Гилберт поднялся на ноги, тихо порадовавшись, что видит эти морды в последний раз. Ночь длинная…

– Не получится.

Он замер, почувствовав, что слова обращены к нему.

– Что?

– Не получится, – в этот раз косорылый даже не поднял головы, голос его звучал глухо, – сбежать. Но ты все равно попробуй.

– Что? – Слово будто заело, Гилберт хотел добавить хоть что-нибудь, но впал в потное оцепенение, испарина выступила на лбу. Создалось впечатление, что этот псих, выглядящий не лучше самого потасканного бродяги, видит его насквозь. Маллеус тупо заморгал, тоже не зная, как реагировать.

– Много их вокруг. Сменились час назад.