Наши разведчики прибыли сюда за несколько часов до нас и тщательно проверили каждый угол, убедившись в отсутствии засады. Теперь они рассредоточились по периметру, скрытые в ночной темноте.
— Кто представляет японскую сторону? — спросил я Александрова, когда наш автомобиль остановился у обветшалого амбара, служившего местом встречи.
— Полковник Танака Сато, — ответил Александров. — Офицер разведки Квантунской армии. Помните, мы встречались с ним раньше? Прибыл с минимальным сопровождением, как и договаривались, два адъютанта и четыре охранника. Наш человек в Мукдене сообщает, что Танака принадлежит к умеренному крылу японского военного руководства, выступающему против эскалации конфликта с СССР.
Я кивнул. Такой собеседник мог оказаться восприимчивым к разумным доводам.
— Помните, — напомнил мне Александров, — официально вы представитель «Объединенного штаба китайских патриотических сил», а не советский эмиссар.
— Разумеется, — усмехнулся я. — Хотя мы оба понимаем, что эта фикция не обманет полковника Танаку.
— Конечно, но соблюдение дипломатических формальностей дает обеим сторонам пространство для маневра.
С этими словами мы вышли из машины и направились к амбару. Внутри горели керосиновые лампы, отбрасывая причудливые тени на бревенчатые стены. Посередине стоял грубо сколоченный стол, за которым уже сидел японский офицер в безупречно отглаженной форме.
Полковник Танака совсем не изменился, оставшись все таким же невысоким, подтянутым мужчиной лет пятидесяти с короткими седеющими волосами и проницательным взглядом. Его лицо, испещренное мелкими морщинками, хранило абсолютное спокойствие, но в глазах читалась напряженная работа мысли.
— Добрый вечер, господин представитель, — произнес он на безупречном русском, слегка поклонившись. — Благодарю за согласие встретиться.
— Здравствуйте, полковник Танака, — ответил я, усаживаясь напротив. — Полагаю, мы можем обойтись без лишних формальностей и перейти непосредственно к делу?
Японец едва заметно улыбнулся.
— В такой ситуации это представляется наиболее рациональным. Позвольте выразить позицию Императорской армии Японии. События в Дацине мы рассматриваем как серьезное нарушение японских интересов в регионе. В то же время мы понимаем сложившуюся ситуацию и признаем… — он на мгновение замолчал, подбирая слова, — впечатляющий характер вашей военной операции.
— Благодарю за оценку, — кивнул я. — Однако должен напомнить, что Дацинский район исторически китайская территория. Японское присутствие там никогда не было легитимизировано международным сообществом.
Танака слегка пожал плечами.
— Не будем углубляться в вопросы международного права, господин представитель. Я здесь не для исторических дискуссий. Императорская армия сохраняет значительные силы в регионе и способна организовать масштабное наступление для возвращения контроля над Дацином.
— В самом деле? — спросил я, прямо глядя в глаза японцу.
Танака выдержал мой взгляд.
— На самом деле, мы осознаем, что такая операция потребует неприемлемых жертв и несет риск полномасштабного конфликта с Советским Союзом.
— С китайскими патриотическими силами, — мягко поправил я.
— Конечно, — без тени улыбки согласился Танака. — Особенно после того, как эти китайские патриотические силы продемонстрировали обладание вооружением, которого нет ни в одной армии мира.
Речь шла, конечно же, о «Катюшах». Демонстрация их мощи произвела неизгладимое впечатление не только на Фэн Юйсяна, но и на японскую разведку, наблюдавшую за полигоном.
— Тем не менее, — продолжил японец, — Токио не может просто так отказаться от своих интересов в Дацине, особенно учитывая стратегическую ценность нефтяных месторождений.
Вот мы и подошли к сути проблемы. Японская империя, бедная собственными ресурсами, остро нуждалась в нефти для быстро растущей промышленности и военной машины.
— Понимаю вашу озабоченность, полковник, — сказал я. — И готов предложить компромиссное решение. Китайские патриотические силы признают определенные экономические интересы Японии в регионе.
Танака подался вперед, его взгляд стал еще более цепким.
— Конкретнее, пожалуйста.
— Мы можем гарантировать ежегодные поставки определенного объема нефти по фиксированным ценам. Скажем, до пятнадцати процентов от общей добычи по тарифам на двадцать процентов ниже мировых. Это обеспечит японскую промышленность стабильным источником сырья на выгодных условиях.
Полковник на мгновение задумался, постукивая пальцами по столу.
— Привлекательное предложение, господин представитель. Но Император не может допустить потери лица. Нужен определенный жест, демонстрирующий уважение к японскому присутствию в регионе.
Я ожидал такой реакции. Для японцев вопрос престижа и «сохранения лица» имел первостепенное значение.
— Как насчет совместного предприятия по разработке одного из второстепенных месторождений в регионе? Официально оно будет находиться под управлением консорциума, включающего японский капитал. Разумеется, речь идет только о гражданском присутствии.
— А военное присутствие?
— Исключено, — твердо ответил я. — Но можно организовать нейтральную буферную зону между основными силами, где не будет ни японских, ни китайских войск. Только гражданская администрация и полицейские силы.
Танака медленно кивнул.
— Ваше предложение заслуживает внимания. Но есть еще один аспект. Публичный. Как будет представлена эта ситуация в прессе и дипломатических кругах?
— Мы не станем афишировать советское участие в операции, если Япония воздержится от заявлений о «советской агрессии». Можно согласовать формулировку о «временном урегулировании территориального спора» и «совместном экономическом сотрудничестве в интересах развития региона».
Японец снова задумался, его лицо оставалось непроницаемым.
— Вы упомянули второстепенное месторождение. Насколько оно второстепенное?
Я уже подготовился к этому вопросу.
— По предварительным оценкам, его запасы составляют около восьми процентов от основного Дацинского месторождения. Достаточно для рентабельной разработки, но не настолько значительно, чтобы изменить общий стратегический баланс.
— И какова будет доля японской стороны в этом совместном предприятии?
— Тридцать процентов, — предложил я.
— Пятьдесят, — парировал Танака.
— Тридцать пять, не больше, — твердо сказал я. — Учитывая обстоятельства, это более чем щедрое предложение.
Японец внимательно посмотрел мне в глаза, словно оценивая, насколько я тверд в своем решении.
— Сорок процентов и соглашение о невмешательстве в сферы влияния. Мы признаем контроль… китайских патриотических сил над Дацином, вы признаете японские интересы в прибрежных провинциях.
Я взвесил предложение. Сорок процентов существенная уступка, но вполне приемлемая, если это поможет избежать полномасштабной войны с Японией. К тому же, речь шла о второстепенном месторождении, основное богатство Дацина оставалось под нашим контролем.
— Согласен, — кивнул я. — С одним условием: в совместное предприятие входит также китайская сторона с двадцатью процентами акций. Оставшиеся сорок процентов за советскими… то есть, международными инвесторами.
Танака едва заметно улыбнулся моей оговорке.
— Приемлемо. Теперь о сроках и формальностях. Я предлагаю подготовить черновик соглашения в течение недели и провести официальные переговоры с участием дипломатов в Харбине.
— В Хайларе, — возразил я. — Харбин слишком сильно контролируется японской военной администрацией. Хайлар представляется более нейтральной территорией.
После недолгих препирательств мы сошлись на компромиссном варианте — встреча в Чаньчуне, крупном административном центре Маньчжурии, с участием представителей нейтральных стран в качестве наблюдателей.
Когда основные вопросы были решены, Танака достал из портфеля плоскую фляжку и два маленьких серебряных стаканчика.
