Юсупов. Тьма Внутри (СИ) - Пучков Дмитрий Юрьевич "Гоблин"

Девушка усмехнулась, но промолчала. Впрочем, я понял намек и без пояснений. После вступления в братство я принадлежал себе только частично. Теперь для меня первоочередным были проблемы Империи, организации и многое другое. И такое положение вещей мне не особенно нравилось. Но делать было нечего. Пока нечего.

Машина петляла по улицам столицы и наконец добралась до нужного адреса. Остановилась у огороженной высоким забором громады храма.

— Мне всегда было интересно, зачем слугам бога огораживать обитель от страждущих? — задумчиво протянула девушка, глядя на открытые ворота.

Я только пожал плечами:

— Сие мне неведомо. Но могу предположить, чтобы запечатать на святой земле грехи, которые оставляют в храме прихожане.

Девушка повернулась ко мне. Несколько секунд рассматривала меня, а затем ответила:

— Хорошая теория. Это лучше, чем мысль, что служители божеств закрываются от тех, кому нужны.

Она вышла из машины и направилась к воротам. Я последовал за девушкой. И отчего-то не в первый раз мне отчаянно захотелось, чтобы она перестала закрываться от меня.

В полдень буднего дня у ворот почти не было просящих милостыню. Я по традиции вынул бумажник, вынул несколько мелких купюр и раздал их желающим.

— Высший завещал быть щедрым? — с улыбкой уточнила у меня Виктория, когда мы прошли на территорию.

— Нужно помогать тем, кто в нужде, — ответил я.

— Не знаю про нужду, но мне показалось, что один из незрячих очень уж откровенно на меня пялился, — ответила девушка. — Вон тот.

Она обернулась и ткнула пальцем в одного из нищих. И мне показалось, что парень попятился, заметив ее жест.

— Так что не такой уж он и болезный, — заключила девушка.

Я только пожал плечами:

— Пусть это будет на его совести. А от меня не убудет, если я поделюсь деньгами даже с теми, кто в них не нуждается.

Мы прошли мимо храма, крыльцо которого подметали двое приютских из старших. Вернее, воспитанники старательно делали вид, что работают. Когда мы проходили мимо, парни не отрываясь от своего занятия, молча покосились на нас. И вернулись к тому, что двигали метелками над каменными ступенями.

— Мать-настоятельницу зовут Ольга, — начала просвещать меня Муромцева. — Бывшая воспитанница этого заведения, которая после выпуска осталась здесь служить. Прошла весь путь с самых низов, став поначалу сестрой-кастеляном, потом помощницей настоятельницы и лишь потом приняла пост самой матери настоятельницы. Прежняя мать рекомендовала взять на должность именно ее и отказывалась уходить на покой, пока решение в пользу Ольги не было принято.

— И насколько она хороша на этом самом посту? — уточнил я.

— Ольга добра к воспитанникам и пользуется большим уважением у работников и детей.

— Но при этом один из ее воспитанников был найден мертвым в поместье, где собирался культ, — напомнил я.

— Тело обнаружено не было, — поправила меня Муромцева. — Так что пока мальчишка числится пропавшим без вести.

— Интересно, куда они дели труп? — пробормотал я. Потер ладони, разгоняя силу, и открыл дверь приюта.

Мы вошли в просторный холл. Шесть колонн, поддерживающих потолок, были стилизованы под слуг спасителя. Первая пара высоких человекоподобных существ с крыльями за спиной и завязанными глазами встречала гостей, протягивая к двери руки. Следующая пара колонн незрячим взглядом словно бы смотрели прибывшим прямо в душу. А третья пара стояла, занеся над головой мечи, собираясь покарать грешников. А у стены напротив дверей высилась, опустив голову и сложив руки в молитвенном жесте, статуя покровительницы приюта — Святой Ольги.

У входа дежурило двое человек в белых робах Синода. Лица людей были скрыты под масками. Один из стражей выставил вперед открытую ладонь, призывая остановиться.

Это были бастарды-старшекурсники, которые входили в отряд Хранителей Тишины. Они следили за порядком в приюте, ловили нарушителей и отправляли их к сестре Тишины для разбирательств и назначения наказания.

— Добрый день, — поприветствовал я старшего в отряде. — мы пришли поговорить с матерью-настоятельницей Ольгой.

Парень с интересом склонил голову набок, ожидая продолжения. Я вынул из кармана удостоверение, открыл его и продемонстрировал отряду, мысленно повторяя, что меня зовут Федор Стрельцов. Реальность на секунду замерцала, переливаясь разноцветными красками. Значит, магия сработала. И Хранители Тишины увидели перед собой не Василия Юсупова, а Федора Стрельцова. Мое лицо оставалось прежним, но для смотрящих оно показалось похожим на фото. Эта моя способность помогала, когда люди не ожидали подвоха и не проявляли излишней бдительности.

Начальник отряда внимательно посмотрел на удостоверение, кивнул и указал рукой в сторону правого крыла, подсказывая нам, где надо искать Ольгу.

— Спасибо, — поблагодарил его я и убрал удостоверение в карман. И направился в указанную сторону.

Стражи приюта расступились, пропуская нас, и мы свернули в левое крыло первого этажа.

Кабинет матери-настоятельницы был последним по коридору. Я остановился у двери, на которой была закреплена табличка с именем начальницы приюта, трижды стукнул в створку. И услышав приглушенное «войдите», открыл дверь. Шагнул в кабинет.

Он был просторным, с высокими потолками с лепниной и дощатым полом. Вдоль стен тянулись стеллажи с полками, заполненными документами, и ящиками, закрытыми на ключ. Окна были завешаны тонкими шторами, за которыми виднелись горшки с цветами.

Мать-настоятельница стояла у окна, поливала растения и смотрела на улицу. Услышав, как хлопнула входная дверь, она обернулась. Это была невысокая женщина приятной полноты. Она по обыкновению служителей была облачена в рясу, подпоясанную простой тонкой веревкой. На ее запястье виднелся браслет из деревянных бусин со словами молитвы, и такая же нитка висела на шее. Никаких других украшений на женщине не было. Волосы были убраны под капюшон, и лишь несколько седых прядей выскользнули из-под ткани.

Тут пахло благовониями, сухими травами и кремом для рук.

— Чем могу быть полезна? — с приятной улыбкой уточнила женщина.

— Добрый день, — ответил я, проходя в кабинет. — Меня зовут Фёдор Стрельцов. И мы с моей помощницей хотели поговорить по поводу одного из ваших воспитанников. Александра Серова.

Женщина вздохнула. Поставила лейку на пол, потом приоткрыла раму и прикрикнула:

— Данечка, если продолжишь ломать метлу, то придется мастерить новую. Будь добр, не порть эту, и вечером я дам тебе за это пряник.

Ответа я не расслышал, но судя по усмешке Ольги, ее слова нашли отклик в душе Данечки.

— Пряники получат все. Но именно ему я принесу лакомство сама, — пояснила нам мать настоятельница. — Иногда детям надо ломать вещи. Это нужно, чтобы они знали, что все в этом мире не вечно. Но метла и впрямь очень хорошая. Было бы жаль, если бы ппарнишка ее сломал.

Женщина прошла к столу и села в кресло.

— Что касается Саши, — продолжила она. — Очень хороший мальчик. Добрый, отзывчивый. Подает большие надежды. И я надеюсь, что он жив и его найдут.

— Жандармы уже вас опросили? — уточнила Муромцева.

Ольга покачала головой:

— Даже заявление принимать не стали. Сказали, что скоро вернется. Собрали данные для опознания в случае, если поймают, и уехали.

Это было неудивительно. Бастарды часто сбегали из приютов. Какое-то время бродяжничали по Империи, пока их не ловил и не возвращал в приют патруль жандармов. Как правило, к этому времени за подростком числилось несколько правонарушений, за которые должен был отвечать приют. Поэтому настоятели не очень часто не подавали заявления о пропаже, чтобы не выплачивать Империи штрафы.

— Мы прибыли к вам, чтобы уточнить кое-какие детали, — ответил я, и Ольга снова вздохнула:

— Конечно, конечно. Вы проходите, присаживайтесь. С радостью расскажу все, что потребуется, чтобы только Сашеньку быстрее нашли.

Она указала на свободное кресло, в котором я и разместился.