Искаженное время (СИ) - "Deacon"

В какой-то миг Эрик поймал себя на мысли, что он чувствует на себе чей-то пристальный взгляд. В помещении было достаточно темно, чтобы можно было разглядеть подсматривающего, но глаза Фостера окрасились медным, и он видел всё до мелочей. Здесь никого не было, но ощущение покоя растаяло, как дым. Эрик внутренне напрягся и бросил взгляд на оружие, лежавшее подле него. В этот самый миг он услышал, как что-то тащится по полу, словно тяжелая ткань, которая цепляется за неровные выступы камней. Что-то определенно находилось здесь. Оно медленно прогуливалось вокруг бассейна, и Эрик пытался успокоить себя тем, что это может быть девушка-невидимка.

- Покажись, - еле слышно произнес он, чувствуя, как, несмотря на горячую воду, по его коже побежали мурашки. Зрачки его глаз непроизвольно расширились от страха, и Эрик изо всех сил сдерживался, чтобы не схватиться за оружие. Он знал, что существо, бродящее здесь, он всё-равно не убьет наугад. Он не мог ощущать его, как ощущал Харт по очертаниям ауры.

В этот миг Эрик почувствовал, как нечто едва ощутимо коснулось его плеча, и он вздрогнул. Сердце бешено забилось в груди: сейчас он думал только о том, как правильно реагировать. Броситься отсюда прочь или пытаться сохранять спокойствие, которое ни черта не сохранялось.

- Покажись, - снова повторил Эрик, теперь уже пристально глядя на свою тень. И в ту же секунду заметил, как вода покрывается рябью. Нечто откликнулось на его слова. Теперь оно не просто смотрело на Эрика. Он чувствовал дыхание этой сущности. Она находилась совсем рядом.

Фостер не замечал, что настолько сильно сжал сигарету в пальцах, что оставляет на фильтре глубокие дуги от ногтей. Пепел осыпался на край бассейна, но вот Эрик заставил себя сделать ещё одну затяжку, словно это могло показать существу, что они – не враги.

- Ну же... Где ты?

В другом случае Эрик бы счел себя идиотом, который во всех фильмах ужасов лезет в темный подвал с дурацким вопросом: «Это ты, дорогая, там рычишь, как медведь?» Но не сейчас. Почему-то где-то глубоко в подсознании он понимал, что проявить спокойствие – это его единственный шанс остаться в живых.

Вода вновь подёрнулась рябью, и Эрик увидел, как его тень начала подниматься из воды. От неожиданности он выронил сигарету и больно ударился спиной о край бассейна. Черное скопление медленно обретало очертания, и вскоре Фостер четко разглядел женскую фигуру. У этого существа были очень длинные волосы, которые тянулись по воде шлейфом. Существо медленно приближалось к нему, теперь уже не оставляя на поверхности никаких колебаний. Когда фигура оказалась в каких двадцати сантиметрах от Эрика, Фостер в отчаянии бросил взгляд на кинжал, понимая, что он ни черта ему не поможет. Существо чуть склонило голову на бок, внимательно рассматривая его. Затем протянуло руку и коснулось кончиками пальцев его груди. Мужчина вздрогнул, чувствуя ледяной холод.

- Чего ты хочешь? – снова спросил Эрик. В этот раз слова дались ему куда труднее. Они выдавливались из горла так же плохо, как застывший цемент из тюбика.

- Мести... – голос был не женским и не мужским, словно обработанный в компьютерной программе. От этого звука по коже Эрика снова побежали мурашки. Это существо не могло быть живым. Скорее всего, это был очередной тёмный дух, который жаждет расправиться со своими обидчиками. Но неужели с ним, с Эриком, тоже? Задать этот вопрос наёмник уже не успел. Сущность растворилась в воздухе, и тень Эрика снова покорно легла на воду. Бледный, как полотно, Фостер потер лицо руками, пытаясь прийти в себя.

«Надо успокоиться. Хотела бы убить меня, давно бы убила. Нет, она – мой союзник. Вот только какой ценой?»

XXV

Игра на выживание

Ночь уже вступила в свои права, когда утихли последние песни празднующих. Тишина скользнула на город невесомым покрывалом, впитывая любые звуки, словно ткань, брошенная на пролитую воду. От прежней жары осталось только призрачное воспоминание: в Египет пришла долгожданная прохлада. Ветер баюкал листья деревьев, мягко ворочал песок, рассыпал рябь по поверхности реки. Город напоминал насытившегося льва, который оставался безобидным ровно до восхода солнца. Завтрашний день предвкушали ещё сильнее, чем сегодняшний. Были и победители, и проигравшие, были жертвы и выжившие, и от этого игра становилась всё интереснее. Следующее блюдо подадут более острым, кровавым и безжалостным. Вначале воины сомневаются, жалея друг друга, но те, которые уже заглянули в лицо смерти, больше не колеблются, прежде чем нанести последний удар. Именно поэтому с каждым боем ставки всё больше возрастали. Появившиеся на арене белокожие рабы стали своего рода любимцами толпы, и даже некогда непобедимый Сфинкс больше не казался людям таким привлекательным. Сфинкс был понятен, он уже не мог удивить. Но могли удивить некие Капитан, Стриж и Червь. Белокожие блондины поразили своим умением вести бой с самого начала. Противник их практически не зацепил. В свою очередь, Червь оказался непредсказуем. Если на победу Ингемара поставили практически все, на Стрижа – половина, то за смиренного Низама не положили даже кусок черствой лепёшки. Этот молодой человек совершенно не умел драться, при нем не было оружия, но при этом он победил одного из самых могущественных воинов. Шли разговоры, как дальше перетасуются имена воинов. Некоторые господа втайне доплачивали организаторам поединков, чтобы их бойцов ставили с равными по силе, однако чаще всего подобные договоры оказывались всего лишь фикцией. Организаторы принимали деньги, но распределение по-прежнему доверялось лишь воле случая.

Этим вечером капитан Ларсен вернулся в храм вместе с Нахти, чувствуя, что впервые оракул по-настоящему им доволен. Даже исцеление Эрби не казалось оракулу таким значимым, как победа Ингемара на арене. Этот воин заявил о себе, и это означало, что ставки на него будут стремительно расти. Также оракул получил от местных состоятельных женщин немало предложений сдать им Ингемара в пользование на несколько суток. На этом можно было неплохо заработать, поэтому старик решил, что если Ингемар продержится три боя, то на три дня праздников будет сдан в пользование той, кто предложит наибольшую сумму. Обычно Нефертари была среди тех, кто стремился заполучить себе красавчиков, но сейчас она то ли была увлечена боями, то ли своим новым белокожим рабом.

Также Нахти не мог не порадоваться тому, что Ингемар заполучил для него новую рабыню. Видимо, блондин не слишком знал местные порядки, поэтому думал, что Эрби будет принадлежать только ему. Это далеко не так. Если бы Ингемар содержал девушку на свои средства, а также имел свой кров, Эрби не нужно было бы выполнять волю Нахти. Но ситуация складывалась несколько по-другому, поэтому оракул уже подумывал сдавать девушку в дом утех. Выставлять её на арену в этот раз он не станет, так как Эрби еще не готова для этого, а вот развлечь господ – весьма неплохая мысль. То, что девушка сейчас ублажает Ингемара, нисколько старика не беспокоило: ему нужно было, чтобы его воин выходил на бой довольным.

Эрби дожидалась Ингемара у входа в храм, и старик не стал ругать её за то, что она бросилась к капитану на шею, даже забыв поклониться. Затем она, конечно, опомнилась, но Нахти пообещал себе припомнить ей это в более подходящее время. Этот оракул никогда никого не прощал и никогда ничего не забывал. Он считал, что именно в этом и заключается его власть над другими.

- Единственное, за что я не могу хвалить тебя, вещь, - внезапно произнес Нахти, обратившись к Ингемару, - так это за то, что ты не убил Косэя. Возможно, ты испугался моего гнева. Поэтому я хочу прояснить происходящее. Этот воин начал мне надоедать, как только он обрел свободу. И я уже задумываюсь о том, чтобы ты еще раз сразился с ним и в этот раз закончил начатое. Разумеется, за вознаграждение. Убив Косэя, ты получишь всех его рабов в свое распоряжение, в том числе и лучших из лучших: Сфинкса, Кайтану, а, главное, Лилит. Также я подарю тебе свободу и небольшой дом на краю города, чтобы ты смог жить, создавать семью и быть здесь счастливым. Подумай об этом, вещь. Это очень щедрый дар.