Искаженное время (СИ) - "Deacon"

- Ты в своем уме, ящерица? – обрушился на него Косэй. – Твоя сестра тяжело ранена, а ты, вместо того, чтобы порадовать её своим выздоровлением, имеешь наглость нападать на божество, пожелавшее почтить мой дом своим присутствием? Что в слове «лежать» тебе непонятно? Тебе сказали не шевелиться! Или мне нужно переломать тебе лапы, чтобы ты лежал неподвижно?

Зная Косэя, Рейвен не сомневался, что рыжий исполнит свое обещание, но, когда тот заявил, что голова у Харта только для того, чтобы в неё есть, полицейский разозлился. Мало того, что его чуть не сожрала какая-то идиотская кошка, так еще и какой-то древнеегипетский хрен держит его за хвост вниз головой. Его! Дракона! В тот же миг Рейвен изогнулся и со всей силы вцепился зубами Косэю в палец. От боли и неожиданности красноволосый выпустил его из рук и грубо выругался.

- Ты сейчас допрыгаешься, гаденыш! – закричал он, глядя на дракона, который опустился на спинку софы и оскалился.

- Как бы ты не допрыгался! – услышал Косэй разгневанный голос Нефертари. Феникс обернулся и увидел, как в комнату вошла госпожа Рейва. Скрестив руки на груди, она гневно взирала на Косэя, готовая в любой миг заступиться за своего раба. Увидев окровавленный палец красноволосого, она весело ухмыльнулась:

- А был бы ты таким храбрым, если бы Рейвен по размерам был таким же, как на арене?

- Он напал на мою кошку! И укусил меня! Да я сейчас с него шкуру сдеру и сделаю из него заплатку! – продолжал бушевать египтянин. Сначала на сторону Харта встал Сфинкс, теперь Нефертари. Проклятый «Инстаграм» начинал бесить его всё больше.

- Зачем ему нападать на твою кошку? Она наверняка сама на него напала!

- Если бы он лежал там, где ему велено, ничего бы не произошло! – Косэй уже кричал на весь дом.

- В любом случае, мы сейчас не узнаем, что ему понадобилось. Поэтому хватит кричать! Я знаю, что ты тревожишься за Лилит, но...

Косэй немедленно переменился в лице.

- Ты совсем дура? – воскликнул он. – Какая мне разница, что там с этой вещью? Сама полезла на арену, никто её не заставлял.

С этими словами разгневанный красноволосый покинул комнату. Нефертари проводила его раздраженным взглядом, после чего приблизилась к Рейвену и потянулась было, чтобы взять его на руки, как дракон перелетел от неё на подоконник.

- Что ты тут устроил? – с улыбкой поинтересовалась она. Но в тот же миг девушка заметила, как дракон начал стремительно увеличиваться в размерах. Рейвен едва успел выбраться на улицу, чтобы не разнести весь дом. Но уже через миг к нему вернулся человеческий облик.

Несмотря на то, что полицейскому было велено лежать, он всё же в очередной раз ослушался Росу и, как только привел себя в порядок, немедленно направился навестить Лилит. Он осторожно заглянул в комнату графини, и первое, что он почувствовал, была жгучая энергетика боли. Быть может, под внушением сама Лилит этого не ощущала, но Рейвен буквально кожей чувствовал пылающие ожоги на теле девушки. Француженка спала, однако, когда Харт приблизился к ней, ведьма еле слышно прошептала имя своего хозяина.

«Почему ты зовешь его?» - в растерянности подумал Рейвен. Он бесшумно опустился на край постели графини, с досадой глядя на изуродованное тело Лилит. Ну почему этот огненный противник не попался ему или Дмитрию? Почему именно графине? Все эти бои получились настолько глупыми и непродуманными. Если бы они заранее знали, что кому-то из них троих придется сражаться с Пламенем, то ни один ожог не появился бы на теле Лилит.

«И зачем тебе нужно было выходить на арену?» - мысленно спрашивал её полицейский. «Неужели ты настолько нам не доверяешь, что решила всё делать сама? Хоть бы сказала, что собираешься...»

Впервые Рейвен видел Лилит в таком состоянии, и чувство вины крепло с каждой минутой нахождения рядом с девушкой. Харт ведь даже не задумывался о том, что графиня может вызваться на арену. Он всегда считал её эгоисткой, которая думает только о себе. Возможно, и сейчас она вызвалась на арену лишь потому, что считала, что она ни на кого не может положиться. Но в этот раз полицейский сомневался. Лилит рисковала собой не только ради себя. Что-то поменялось в этой женщине, а, может быть, было всегда, только графиня это тщательно скрывала.

Когда Рейвен покинул комнату Лилит и уже собирался было вернуться к себе, к нему приблизилась рабыня Косэя и сообщила, что на улице его ожидают.

- Кто? – не понял Харт.

- Ваша рабыня, господин.

- Моя... кто?

- Рабыня! Вам прислали в дар женщину.

- Я не просил никакой женщины, - пробормотал Рейвен. Заявление служанки настолько озадачило его, что на миг полицейскому показалось, что это Косэй вздумал над ним поиздеваться в отместку за прокушенный палец. Однако Рейв всё же последовал за рабыней, желая понять, что происходит. Они вышли в сад, и вскоре полицейский заметил красивую девушку, которая затравленно озиралась по сторонам. Харт не сразу узнал в ней Эрби. Рядом с ней стоял раб, сопровождавший её до дома Феникса.

Завидев своего нового господина, египтянка почувствовала, как от волнения её сердце начинает стучать быстрее. Она никак не ожидала, что, придя в дом Нефертари, узнает, что госпожа и её раб временно гостят у Косэя, а это означало, что теперь она тоже будет находиться в доме этого глубоко ненавистного ей красноволосого изверга. Ни Эрби, ни тем более Ингемар не могли предсказать такого поворота, и теперь девушка отчаянно надеялась, что Рейвен позволит ей вернуться в дом Нефертари.

Когда Рейвен приблизился к ним, раб, сопровождавший Эрби, низко поклонился и, указав на затравленную девушку, произнес:

- Господин, примите от господина Ингемара в дар эту вещь. Отныне она принадлежит вам, и вы владеете ей до тех пор, пока воля богов или ваша не изменит этого.

Харт откровенно завис, не веря своим ушам.

- Это шутка такая? Что мне с ней делать? - растерянно спросил Рейвен. Он выпалил это раньше, чем успел подумать о чувствах несчастной девушки. Эрби буквально сжалась, в страхе глядя на мужчину, которому досталась. Она не знала, что от него можно ждать. Хоть Ингемар и расписал Рейвена, как порядочного человека, девушка чувствовала, что этот мужчина не слишком обрадовался своему «подарку». Ей безумно хотелось броситься обратно к Ингемару, прижаться к нему и никогда не отпускать, но капитан считал, что поступает разумно, и она не могла ему отказать. Новый хозяин вызывал у нее что угодно, но только не симпатию. В отличие от Ингемара, он не одарил её улыбкой, не попытался успокоить и даже не соизволил хоть как-то скрыть своей настороженности.

- Вы можете делать с ней, что угодно! - повторил раб. - Пользоваться ее умениями, знаниями и телом, обменивать ее на продовольствие, скот и деньги, сдавать в Дом Утех и на арену.

Губы Эрби задрожали, но она держалась, чтобы не расплакаться.

- А что с ее прежним хозяином? – в тревоге спросил Рейвен, внезапно осознав, что Ингемар мог отдать такое распоряжение, будучи при смерти.

- Он в добром здравии, - отозвался раб и удивленно посмотрел на Харта, не понимая, почему он не радуется такому красивому подарку.

- Почему он отдал её мне? Эрби!

Рейвен смотрел на "подарок", мысленно матеря капитана со всей мощью непереводимого американского фольклора. В голове простого полицейского из маленького городка никак не укладывалось, зачем рисковать шкурой и кого-то выигрывать у главной кровожадины Египта, чтобы через пару суток передарить? В этом что, кроется какой-то глубокий тайный замысел?

- Хозяин сказал, что теперь я принадлежу вам, - наконец Эрби собралась духом и заговорила. Она решительно посмотрела на Рейвена и повторила то, что капитан попросил её передать:

- Господин Ингемар считает, что с вами мне будет безопаснее, чем подле него. Он считает вас порядочным человеком, который не причинит мне зла и защитит от опасности.

- Я же иду в Пирамиду Достойных, - ответил Рейвен. – Если меня там прикончат, то ты станешь собственностью Нефертари. А она отправит тебя на арену. Я не понимаю смысла.