Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

– Слушаю.

– Хочу собственную каюту, с замком внутри и без замка снаружи, – сказала я, не сводя с него взгляда. Мне пришлось сцепить пальцы рук на коленях, чтобы унять дрожь. Внутренний голос кричал, что это самоубийство и я совершенно свихнулась, но я не обращала на него внимания. – Вы научите меня стрелять и управляться с ножом. Я смогу оставаться в одиночестве, когда захочу. И вы пообещаете защиту от вашей команды и любого, кто может причинить мне вред. Мне нужна свобода: я смогу покидать корабль, заниматься чем пожелаю и когда пожелаю. И вы мне дадите долю от вашей… добычи.

Вплоть до последней фразы пират кивал в знак согласия, но в самом конце его брови взлетели вверх.

– Прошу прощения? Вы решили делить добычу с компанией негодяев?

– Нет. Как только Лирр… – я с трудом выдавила следующее слово, решив выражаться максимально ясно, – умрет, а моя мать будет в безопасности, хоть я все еще не верю, что она у него, мы с ней отправимся прочь с достаточным количеством денег, чтобы начать новую жизнь. А пока вы будете регулярно мне платить, чтобы обеспечить текущие нужды.

Улыбка Димери исчезла, но в глазах зажегся огонек. Любопытство? Едва ли. Больше это походило на блеск зимнего солнца, что светит сквозь туман и не дарит ни капли тепла.

Моя решимость усилилась, совесть и сомнения отступили, и я наклонилась к нему через стол.

– Найдите Лирра, помогите спасти маму, и я смирю песней любой шторм Зимнего моря, даже сам Штормовой Вал. – Я умолчала о том факте, что была ужасной штормовичкой, пусть это обнаружится как можно позже. – Вы получите свой клад и Сильвануса Лирра.

Димери протянул руку через стол. Ни одного вопроса. Никакого торга.

– Мы заключили сделку, мисс Ферт.

Его пальцы, что сомкнулись вокруг моих, были теплыми и шершавыми.

– Капитан! – предупреждающе произнесла Ата, смотря на дверь.

В тот же миг та распахнулась, впуская порывы холодного воздуха и дюжину новоприбывших – отлично вооруженных матросов во главе с Сэмюэлем Россером в одной рубашке и жилете.

Он окинул взглядом трактир, в его позе читались гнев и решительность, а грудь тяжело вздымалась. В одной руке он держал саблю, в другой – пистолет.

Страх окутал сознание, решимость испарилась, а чувство вины пронзило сердце. Не прошло и двадцати минут, как этот человек смотрел на меня доброжелательно и честно – в мире, где мало кто так смотрит.

Я отказалась от всего этого, пусть даже из лучших побуждений, и теперь ощутила укол сожаления.

Ата встала, осушила стакан и заслонила меня своей внушительно фигурой.

– Ну, штаны у него остались, – прокомментировала она, демонстративно набрасывая плащ. В нем она смотрелась еще массивнее, и мы с Димери оказались полностью скрыты от дверного проема. – Капитан? Идемте?

Димери посмотрел на меня в украденном плаще, затем на Россера и снова на меня. Он нахмурился, поджав нижнюю губу, и его рука, все еще лежавшая на моей, предостерегающе сжалась.

– Он пытался завербовать меня, – поспешно объяснила я.

– И вы его ограбили? – спросил Димери.

– Да.

– Определенно, вы не ошиблись в выборе корабля.

Капитан перекинул через плечо свой плащ и кивнул в сторону боковой двери.

– Мэри, держитесь рядом. Мистер Хауэлл? Не возражаете против того, чтобы доставить вон тем людям некоторое беспокойство?

Темнокожий мужчина за соседним столом отдал честь, после чего послал сидевшему напротив парню веселую улыбку.

– Так точно. Джек! Охота поплясать?

Джек обвел взглядом трактир и погладил одной рукой вышитую скатерть.

– Прям здесь? Порушить такую красоту?

– Парни, пора, – настойчиво скомандовал Димери.

Джек осушил стакан и встал.

– Как скажете.

Димери снова кивнул в сторону боковой двери, и мы медленно начали пробираться к ней, Ата шла рядом, скрывая меня от посторонних глаз.

Вскоре раздался крик, я услышала грохот и вопль боли. Несколько посетителей закричали, кто от неожиданности, кто от возмущения, и зал охватило безумие.

Когда Димери открыл боковую дверь, я напоследок бросила взгляд на красивое холодное лицо Россера, едва различимое в водовороте вскакивающих на ноги мужчин и женщин. Не могу описать, что именно я испытала, но внутри зародилось чувство стыда.

Однако моя решимость была непоколебима. Я делала что должна.

Несколько часов спустя я наблюдала, как Десятина исчезает в снежной пелене. Я переводила взгляд с корабля на корабль, мысли суматошно проносились в голове. Решимость и уверенность постепенно ослабевали, по мере того как тускнели огни порта.

Я прижалась к окну в каюте и сунула руку в карман плаща Россера. Прохладный металл коснулся моих пальцев. Я вытащила монету, длинную, тонкую, овальную, совершенно гладкую с одной стороны. На другой стороне изображались три змеи, каждая из которых кусала себя за хвост. А вот письмена по окружности походили на мерейские – сплошные завитки да вязь.

Играя с монетой, я наблюдала за стоящими на якоре кораблями, мимо которых мы проходили. Лонжероны и верфи, палубы и лини были покрыты липким снегом, а из печных труб в ночь тянулся дым. Я понимала, что одно из этих судов – «Олень». Вернулся Россер на борт или он все еще обыскивает город? Сколько времени должно пройти, чтобы он понял, что я исчезла одновременно с кораблем Джеймса Димери?

Я повертела монету на ладони – один раз, второй – и сунула обратно в карман.

Часть II

Шестнадцатая глава

Вызов

Я лежал с закрытыми глазами в каюте, а тело покрылось множеством мурашек. Дровяная печь давно погасла, и холод пронизывал до костей. Однако именно неудобства удерживали меня в реальном мире, когда сознание отправлялось в Иное.

Сейчас как никогда я нуждался в якоре, которым и стал холод. Мерейская монета, способная успокоить меня, развеять проклятие и дать задержаться в Ином, больше не лежала в кармане. Она пропала, как и Мэри Ферт, а с ней – наша единственная ниточка к Лирру.

То, что я говорил девушке, было правдой. Лирр – видящий, а значит, мог выследить ее в Ином, поскольку касался в мире людей. Как и я. Одно соприкосновение наших рук над столом, когда она потянулась за вином, и мы оказались неразрывно связаны.

Я наклонил голову в одну сторону, потом в другую, а затем последовал шумный выдох, наполненный разочарованием и обидой. Меня одолевали мысли о Мэри, но совсем не те. Я должен искать ее, а не раздумывать, добровольно ли она отправилась к Димери, и уж тем более не вспоминать, как отблески огня играли на ее лице. Мне нужно было видеть в ней цель, объект поисков, а еще – воровку.