Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Но…" Я качаю головой. "Драконы ценят в своих наездниках силу, хитрость и… свирепость". Ничто из этого не определяет меня.

"Пожалуйста, расскажите мне больше о том, что я должен ценить". Сарказм просачивается из его тона, когда мы пересекаем Перчатку и въезжаем в узкий вход на тренировочные поля.

Я резко вдыхаю воздух при виде такого количества драконов. Сотни собрались вдоль скалистых краев горных склонов за трибунами, которые были возведены за ночь. Зрители. А на дне долины, на том самом поле, по которому я ходила всего пару дней назад, стоят две шеренги драконов лицом друг к другу.

"Они разделены между теми, кто все еще находится в квадранте, кто выбирал в прошлые годы, и теми, кто выбирает сегодня", — говорит мне Таирн. "Мы — семьдесят первый союз, вышедший на поля".

Мама будет здесь, на помосте перед трибунами, и, может быть, мне достанется больше, чем беглый взгляд, но ее внимание в основном будет приковано к семидесяти или около того новым связанным парам.

Когда мы влетаем в зал, среди драконов раздается яростный рев торжества, каждая голова качается в нашу сторону, и я знаю, что это в знак почтения к Таирну. Как и то, что драконы расступаются в самом центре поля, освобождая место для приземления Таирна. Он отпускает ленты, удерживающие меня на месте, затем парит над травой, делая несколько взмахов крыльями, и я вижу, как золотой дракон яростно летит догонять меня.

Какая ирония. Таирн — самый знаменитый дракон в Долине, а я — самый маловероятный наездник в квадранте.

"Ты самая умная в своем году. Самая хитрая".

Я глотаю комплимент, но отмахиваюсь от него. Меня учили как писца, а не как наездника.

"Ты защищала самых маленьких со свирепостью. А сила мужества важнее физической силы. Раз уж тебе, очевидно, нужно знать до того, как мы приземлимся".

Мое горло сжимается от его слов, эмоции образуют узел, который мне приходится проглотить.

Ох. Черт. Я не произнесла эти слова. Я подумала о них.

Он может читать мои мысли.

"Видишь? Самый умный в твоем году".

Вот тебе и уединение.

"Ты больше никогда не будешь одна".

"Это звучит скорее как угроза, чем как утешение", — думаю я. Конечно, я знала, что драконы поддерживают ментальную связь со своими наездниками, но масштабы этого более чем пугают.

Таирн насмехается в ответ.

Золотой дракон настигает нас, ее крылья бьют вдвое быстрее, чем у Таирна, и мы приземляемся в центре поля. От удара меня слегка трясет, но я сижу на сиденье во весь рост и даже отпускаю гребни поводьев.

"Видишь, я прекрасно держусь, когда ты не двигаешься".

Таирн складывает крылья и смотрит на меня через плечо с выражением, которое больше всего похоже на то, как дракон закатывает глаза, которое я когда-либо видела. "Ты должна сойти, пока я не передумал о своем выборе, а потом сказать хранителю свитков…"

"Я знаю, что делать". Я втянул дрожащий воздух. "Я просто не думала, что останусь в живых, чтобы сделать это". Осмотрев оба варианта снятия, я двигаюсь вправо, чтобы укрыть лодыжку как можно дольше. На летное поле не допускаются лекари, только всадники, но, надеюсь, кто-то догадался захватить аптечку, потому что мне понадобятся швы и шина.

Я перебираюсь через чешую на плече Таирна и, прежде чем я успеваю оплакать расстояние, которое мне придется проскакать на обломке своей лодыжки, Таирн слегка сдвигается, выставляя переднюю ногу.

Со склона доносится звук, напоминающий бормотание… если драконы бормочут.

"Они есть и они такие. Не обращай внимания". И снова в его тоне нет места для спора.

"Спасибо", — шепчу я, затем сползаю вниз на задницу, словно он неровный кусок смертоносного оборудования для детской площадки, принимая на себя основную тяжесть удара левой ногой, когда я ударяюсь о землю.

"Это один из способов сделать это".

Я не могу остановить улыбку на своем лице или радость, которая щиплет мои глаза при виде других первокурсников, стоящих перед своими драконами. Я жива, и я больше не курсант. Я всадник.

Первый шаг причиняет адскую боль, но я поворачиваюсь к золотистой, которая пристроилась рядом с Таирном и смотрит на меня яркими глазами, похлопывая хвостом.

"Я рад, что ты добралась". "Рад" — это даже не то слово. Взволнован, облегчен, благодарен. "Но, может быть, тебе стоит улететь в следующий раз, когда кто-то предложит тебе спастись, а?"

Она моргнула. "Может быть, я спасала тебя". Ее голос выше, слаще в моем сознании.

Мои губы раздвигаются, и мышцы на моем лице замирают от шока. "Разве никто не говорил тебе, что ты не должен разговаривать с людьми, которые не являются твоими всадниками? Не навлекай на себя неприятности, Голди", — шепчу я. "Насколько я слышала, драконы довольно строго относятся к нарушению этого правила".

Она просто сидит, подогнув крылья, и наклоняет голову ко мне под таким невозможным углом, что я почти смеюсь.

"Святой ад!" — восклицает всадник на красном драконе справа от меня, и я поворачиваюсь к нему. Он первокурсник из секции Когтей, четвертое крыло, но я не помню его имени. "Это…" Он открыто смотрит на Таирна расширенными от страха глазами.

"Да", — говорю я, улыбаясь шире. "Это он".

Моя лодыжка пульсирует, болит и вообще кажется, что она развалится в любую секунду, пока я хромаю по широкому полю, направляясь к небольшому формированию прямо передо мной. Позади меня ветер время от времени порывами стихает, когда все больше драконов приземляются, а их наездники расходятся, чтобы записать свои имена, но он становится все слабее и слабее по мере того, как строй распространяется все дальше по полю.

Спускаются сумерки, и ряд магических огней освещает толпу на трибунах и на помосте. В самом центре, прямо над тем местом, где рыжая из "Парапета" записывает свиток, сидит моя мама, одетая во все свои военные одежды, медали и все остальное, чтобы никто не забыл, кто она такая. Хотя на помосте сидит целый ряд генералов, каждый из которых представляет свое крыло, есть только один более орденоносный, чем Лилит Сорренгайл.

И Мельгрен, командующий всеми наваррскими силами, не сводит своих глаз-бусинок с Таирна, оценивая его. Его взгляд переходит на меня, и я подавляю дрожь. В этих глазах нет ничего, кроме холодного расчета.

Мама поднимается, когда я подхожу к хранителю списков у подножия помоста, который записывает связанные пары, прежде чем пригласить следующего всадника вперед, чтобы сохранить в тайне полное имя дракона.

Профессор Каори спрыгивает с шестифутовой платформы слева от меня и с открытым ртом смотрит на Таирна, ее взгляд окидывает массивного черного дракона, запоминая каждую деталь.

"Это действительно…" начал комендант Панчек, стоя на краю помоста вместе с более чем дюжиной других одетых в форму высокопоставленных офицеров.

"Не говори этого", — шипит мама, ее глаза устремлены на Таирна, а не на меня. "Нет, пока она не скажет".

Потому что только всадник и хранитель роллов знают полное имя дракона, а она не уверена, что я действительно его. Именно на это она и намекает. Как будто я смогу угнать Таирна. Злость кипит в моих венах, обгоняя боль, пронизывающую мое тело, когда я продвигаюсь вперед в очереди, так что впереди меня только один всадник.

Мама заставила меня пойти в квадрант наездников. Ей было все равно, выживу я или умру, когда пересеку парапет. Единственное, что ее сейчас волнует, это как мои недостатки могут омрачить ее безупречную репутацию или как моя связь может способствовать ее собственным планам.

А теперь она смотрит на моего дракона, даже не потрудившись опустить глаза и проверить, все ли со мной в порядке.

Черт. Она.

Это все, чего я ожидала, но все равно так разочаровывает.