Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Я почесал подбородок, растрепав бородку.

– Зачем это вам?

Она бросила на меня странный взгляд:

– Ну, я не настолько глупа, чтобы пить одна в чужом порту, в темноте да еще и с заживающим запястьем. И нет, не надо меня уговаривать остаться на корабле. Мне нужно сойти на берег, иначе я сойду с ума.

– Значит, вы намерены использовать меня, – резюмировал я, – в качестве телохранителя.

– Как гарантию от нежелательных неприятностей, – поправила Фишер и сверкнула одной из своих змеиных улыбок. – Крупные бородатые спутники полезны в этом отношении. Но еще ценен ваш ум, мистер Россер. Я не говорю на устийском, в отличие от вас.

– Я не буду помогать вам флиртовать с местными, – заявил я, хотя меня начала привлекать мысль о том, чтобы найти таверну.

– Кто, я? Флиртовать? – Фишер криво усмехнулась. Она уже спускалась по трапу. – Меня не интересуют устийцы. Все, что мне надо, – скоротать вечер там, где не воняет сыростью и смолой. Вы идете?

Я присоединился к ней, наши сапоги гулко застучали по заснеженным доскам трапа.

– Какой из меня джентльмен, если я не пойду, Хелена? Особенно после того, как вы попросили меня о защите.

Фишер скривилась, услышав, что я обратился к ней по имени.

– Речь не о защите, – поправила она меня. – Считайте себя предупредительным знаком, который гласит: «Не влезать, у меня была очень плохая неделя».

Я ничуть не обиделся. Фишер была такой же храброй и практичной, как и всегда, хотя и стала более тихой после встречи со смертью. Она не пригласила бы меня, если бы не хотела – или не чувствовала, что нуждается в моем обществе.

– На это я гожусь.

– Хорошо. Тогда пойдемте.

Мы заглянули в окна первой попавшейся таверны и увидели, что половина посетителей – моряки с нашего же корабля. Так повторялось с полдюжины раз, пока не пошел мелкий сверкающий снег. Фишер нахмурилась, глядя на небо, и мы отправились через мост в район, известный как Нокс.

– Пойдемте в Шашу, – решила она. – Поищем место, где наши деньги не привлекут слишком много сброда.

До сих пор она двигалась впереди, а я тенью следовал за ней. Но теперь мы шли бок о бок по все более узким улочкам, полным местных жителей и моряков, шлюх и лоточников, а также ночных торговцев с различными видами продукции – от бутылок с запрещенными веществами до сладкой выпечки.

Чем дальше мы оказывались, тем реже нам попадались знакомые с корабля, тем сильней мы прижимались друг к другу. К тому времени, как мы подошли к мосту, где я в тот день купил оберег, я уже успел отметить дюжину сомнительных личностей, бросавших на Фишер или меня косые взгляды. Я был рад, что пошел с ней.

Несмотря ни на что, Фишер явно расслабилась. Мы купили у уличного торговца горячее вино и, негромко переговариваясь, пили его у канала. Наблюдали, как падает снег и вода течет мимо обледеневших берегов, по которым изредка проплывают речные суда или патрули, разбивающие лед длинными баграми. Затем вернули стаканы продавцу и продолжили поиски.

Когда мы переходили мост к Шаше, по лицу Фишер скользнул луч фонаря. Она улыбнулась мне, ее глаза заблестели.

– Итак, видящий, – сказала она, когда мы обогнули шумную толпу с несколькими пьяными танцорами в центре, – где мы остановимся на ночь?

Прежде чем я успел ответить, видение обрушилось на меня и повлекло куда-то. Я утратил ориентацию и попытался остановиться. Мост под нашими сапогами исчез, и темная вода канала поднялась, затапливая город. Появились новые огни: множество гистингов на кораблях, стоящих на якоре. Красноватые огни магни, бродивших по улицам или сидящих по домам. Еще один видящий, где-то совсем далеко. И множество штормовиков, свет которых был, как обычно, тусклым. Большинство из них находились на кораблях. Но один, ярко-серый, оказался поблизости.

Мэри Ферт.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что уже иду на серый огонь. Мысль, что Фишер окажется рядом с Мэри, совершенно мне не понравилась, и я силой заставил себя остановиться. Она обязательно совершит что-нибудь необдуманное.

А у Мэри могла остаться моя монета – та самая, с рисунком в виде трех змей, надежная, которая хранила мой покой с самого детства. Руки задрожали. Я спрятал их в карманы и постарался не прикасаться к новому, временному оберегу.

Фишер схватила меня за руку и заставила повернуться к ней лицом.

– У вас такой вид, Димери вернулся?..

Не успела она договорить, как мы услышали голос Мэри. Он доносился из приоткрытой двери, расположенной чуть дальше по каналу, под вывеской «Утонувший принц». Как и тогда, в Уоллуме, звук ее голоса утихомирил разум и принес успокоение, совсем как украденная ею монета. Этому не было объяснения, но меня тянуло к ней, она нравилась мне, несмотря ни на что. Я выдохнул и закрыл глаза всего на одно мгновение – перед тем как снова открыть их и встретить то, что последует дальше.

– Стук копыт по земле, мой подол весь в росе, и в туманной дали растворяемся мы…

Голос Мэри зазвучал ниже, и в то же мгновение снег, вместо того чтобы продолжить свое падение, поплыл вверх, к крышам и дымоходам.

Дверь закрылась за очередными завсегдатаями, песня стихла, и хлопья снова начали падать вниз.

Фишер подняла на меня широко распахнутые глаза и улыбнулась:

– Сегодня все получится. Вы же понимаете, что нам следует сделать.

Я понимал. И Слейдер приказал бы то же самое, будь он здесь. И мне давно уже надо было это сделать, но духу не хватило.

Я подавил приступ тоски и призвал на помощь холодную решимость. Мэри обокрала меня, и я не мог снова подвести Слейдера. Мы должны похитить ее.

– Она будет не одна, – заметил я, надеясь, что это остановит Фишер.

Моя спутница осталась невозмутимой.

– Значит, нужно дождаться подходящего момента.

Я сделал еще одну попытку:

– Нам понадобится подмога.

Она задумалась на минуту, потом покачала головой:

– Нет. Нельзя упустить этот шанс. Мы хотя бы проследим за ними до корабля Димери.

Вот и все. Расположившись в глубине переулка, мы принялись мерзнуть в ожидании. Мэри спела еще три песни, каждая из которых была веселее предыдущей, и умиротворение, которое я ощущал при звуках ее голоса, сменилось пронизывающим холодом и нервной дрожью.

После третьей песни голос Мэри замолк. Через некоторое время посетители начали расходиться, чтобы отправиться по домам или в другие трактиры, хотя, судя по их внешнему виду, я бы поставил на грабежи и прочую незаконную деятельность.

Когда колокола отбили час ночи, я почувствовал, как Мэри приближается к двери. Я подал сигнал Фишер, та осторожно выглянула из переулка и схватила саблю левой рукой. Правую, раненую, она старалась беречь.

Я ожидал, что из дверей таверны хлынет толпа пиратов, но из «Утонувшего принца» вышла явно уставшая Мэри в компании всего одного человека. Он был на дюйм или два выше ее, стройный, подтянутый, и на ходу прятал в карман пачку бумаг.

– Это же крысеныш Каспиана? – тихо спросила Фишер.

Я кивнул. Чарльз Грант расправил плащ и вернулся на несколько шагов назад, со смехом прощаясь с другими посетителями таверны, а Мэри ждала его, глядя на снег. Я посмотрел на ее лицо, и в голове пронеслась череда бесполезных наблюдений, больше насчет ее фигуры, которую я мельком разглядел, пока она поправляла плащ, и изгиба ее губ.

Фишер что-то прочитала на моем лице. Она бросила на меня мрачный взгляд, а потом еще и толкнула локтем.

– Россер, где остальные?

Я взял себя в руки и вытащил из-под плаща пистолет. Достав из кармана сверток с порохом и дробью, я пожал плечами:

– Может, в соседней таверне? Они не могли уйти далеко.

– Значит, надо напасть сейчас. – Фишер внимательно смотрела, как я заряжаю пистолет дробью и утрамбовываю порох. – Вот и они.

Мэри и Грант были совсем рядом, он что-то говорил, а она рассеянно слушала, не сводя глаз с улицы.

– Завтра опять придем, – донесся до нас голос Гранта. – И послезавтра. Да хоть каждый вечер. Жаль, Димери нет, чтобы оценить наш успех. Хотя так даже лучше, больше времени останется, чтобы подыскать партнеров.