Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Торговец торопливо замечает:

– Это последняя пачка, госпожа. Я должен расклеить их в каждом трактире.

Девочка берет верхний листок и делает шаг назад, убирая пистолет ото лба торговца. На вспотевшей коже остается красный след.

С листка на нее смотрит Абета Боннинг, разбойница с большой дороги с самой ужасной репутацией. Она выглядит так же, как и девочка, только немного старше и злее. А что с наградой? Пятьсот полновесных солемов.

Ниже, в стопке, она видит листки с лицами других преступников, но ни за одного из них не дают и половины этой суммы.

Торговец натянуто улыбается:

– Я бы и сам не отказался от такой награды, но с вами приходится считаться. Оставляю вас на попечение Стволов Королевы и охотников за головами.

– Охотников за головами? – Она чувствует, как слабеют ноги. – Так вы думаете, что я… Проклятье.

Двадцать восьмая глава

Рандеву

Весь трактир аплодировал, когда я покидала настил и пробиралась сквозь толпу. Она стала куда больше за последние пару вечеров. Ата и четверть команды Димери были здесь, все при оружии и готовые вмешаться при малейшей угрозе их штормовичке.

И неважно, что я устала и жаждала провести тихий вечер в гамаке. Неважно, что «Олень» пришвартовался в порту. Охотники за пиратами не могли открыто схватить меня на территории Устии, а Грант уверял, что и на тайную вылазку они не решатся, если меня будет окружать толпа непредсказуемых и неуправляемых пиратов. Так что я каждый вечер пела, играла в карты и пыталась найти убежище в собственных мыслях, пока Грант рыскал в поисках денег для нашей с Димери авантюры.

На полпути к столу, где сидели Грант с Малланом и Фарро, я заметила знакомое лицо в глубине зала. Мне потребовалось мгновение, чтобы разглядеть его в полумраке, но, когда получилось, сердце защемило.

Сэмюэль Россер собственной персоной сидел в плаще – новом плаще – нараспашку, одна рука на бедре, вторая, с пинтой темного пива, на столе. На поясе висели сабля и пистолет. В тот же момент, как я узнала его, он посмотрел в мою сторону. Надо сказать, он выглядел мужественным и красивым этим вечером.

Мое сердце, охваченное чувством вины, забилось по совершенно другой причине.

Россер кивнул на стул напротив него.

Я поискала глазами Гранта, он был скорее пьян, чем трезв, и очень увлечен игрой. Потом Ату – она как раз выходила через боковую дверь, видимо, направлялась в туалетную комнату, на удивление чистую для таверны. Гости заведения любили пощекотать себе нервы щепоткой экзотики, но гальюны должны были оставаться на высоте.

– Мистер Россер, – приветствовала я его, решив, что могу подойти.

– Мисс Ферт. Присядьте на минутку. – Он снова указал на стул напротив.

– Зачем?

– Так мы привлечем меньше внимания, а мне не нравится перспектива валяться мертвым в переулке. – Он кивнул на пиратов, окружавших нас. – Я отниму у вас немного времени, обещаю. И я здесь не для того, чтобы причинить вред или силой затащить вас на «Олень». Это личное.

Заинтригованная, я отсчитала несколько ударов сердца, а потом присела на край стула.

– Вы кое-что украли у меня, – заявил Россер. – В кармане плаща, того, что вы присвоили себе, лежала мерейская монета с тиснением в виде трех змей. Она все еще у вас?

Я откинулась на спинку стула. Он смотрел на меня, и я увидела, как в его глазах промелькнуло отчаяние. А может, это была усталость. Он выглядел так, словно не спал несколько недель подряд.

– Да, – ответила я. Монета действительно лежала в моем рундуке на корабле. – И ради Святого, не надо так надо мной нависать!

– Что? Нависать? – Россер опустил взгляд и процедил сквозь зубы: – Она у вас с собой?

– Нет, зачем она мне. И откиньтесь на стул, что ли.

Я нервно оглянулась по сторонам.

Он повиновался.

– Мисс Ферт, неважно, что вы меня ограбили, хотя я считаю это грубым нарушением доверия. Я лишь прошу…

– Нарушением доверия? – повторила я. – Какого доверия? Неужели вы думали, что я проведу ночь в комнате, оплаченной незнакомым мужчиной, куда вы в любой момент можете вернуться и утащить меня? Или еще хуже?

Он неожиданно смутился:

– Было холодно. Вам нужно было где-то остановиться, а на борт «Оленя» вы идти отказались.

– Потому что если бы я согласилась, ваш капитан приковал бы меня к мачте, – напомнила я ему. Я уже знала, каково это, и позволила ужасу отразиться на моем лице.

В его глазах промелькнуло сочувствие, настолько глубокое и искреннее, что я опешила. Но вместо того чтобы смягчиться, он заговорил еще жестче:

– Неужели Димери поступил с вами лучше? – Он снова начал нависать, но взял себя в руки и сел прямо, стараясь выглядеть достойно и сдержанно. – Мэри, о чем вы думали, ввязываясь в пиратские авантюры? Лирр опасен, но и Димери тоже. Эти двое связаны, и я боюсь за вас, вы же оказались меж двух огней.

Звук собственного имени заставил меня замолчать. В его тоне и словах чувствовалось сочувствие, даже забота, но все это было совершенно неуместно.

Через плечо Россера я заметила, что Ата вернулась в комнату. Ее взгляд сразу же упал на меня, потом на спину моего собеседника, и она вопросительно подняла брови. Ата еще не узнала Россера, но если увидит его лицо, то точно узнает.

Я равнодушно пожала плечами. Убедившись, что я не нуждаюсь в немедленном спасении, она села обратно за свой стол и взяла еще выпить. Но тем не менее не выпускала меня из виду.

Охотник на пиратов продолжил:

– Поймите, моя – то есть наша – компания была бы предпочтительней. Я знаю, что в этом замешана ваша мать, но…

Я уставилась на него:

– И откуда вы это знаете?

– У нас контракт на Лирра, – напомнил он мне. – Кое-что я знаю. И если ваша цель – помочь матери, если Димери использует ее, чтобы манипулировать вами, – уверяю, мисс Ферт, мы сами спасем ее. Вы и я. Вся команда.

– Хватит! – прошипела я. Щеки залило румянцем из-за совершенно неуместных чувств. – Я думала, вам от меня нужна только монета, Сэмюэль Россер. Вы хоть знаете, кто моя мать?

При упоминании о монете он запнулся, и я подумала, не отступит ли он. Но нет. Мужчина решительно продолжил:

– Она – одна из жертв Лирра. Именно поэтому Ее Величество поручила «Оленю» это задание. И если вы…

– Моя мать – Сокрушительница. – На этот раз я нависла над ним. – Женщина, которая выиграла битву при Сунджи и принесла Семилетний мир. И она сделала это, будучи беременной, чтобы купить нам свободу. Безопасный дом. Спокойную жизнь. – Я запнулась, когда вспомнила об утраченном доме, но тут же сказала себе, что это от гнева. – И как ее наградила королева? Опять отправила в море, где ее уже поджидал Лирр. Вот чем все кончилось. Она у Лирра, а я…

То, что теперь звучало в моем голосе, определенно не было гневом. Глаза заслезились. Все, что я сказала, таилось в самом темном уголке сердца, и вот правда, которой я так долго избегала, вырвалась наружу.

Россер не проронил ни слова.

– Лирр схватил меня, – напомнила я. – А мама уже была там. Я не знала об этом, слышала лишь, как она пела.

Рука Россера потянулась через стол, но остановилась на полпути.

– Вы не могли знать и все равно ничего не сделали бы.

– Нет, я должна была знать, – ответила я. – Должна была понять.

На долгий миг между нами воцарилось молчание. По моей щеке потекла непокорная слеза, разрушив последнюю попытку сохранить достоинство.

Я вытерла ее и снова встретила взгляд Россера. Я ожидала увидеть в нем презрение, может, жалость. Но единственное, что там было, – сострадание, искреннее, теплое, обезоруживающее сострадание, от которого хотелось бежать прочь. Сердце было готово довериться, но я же понимала, что это невозможно.

– Я верну вашу монету, – сказала я, вставая с места. Мысли о маме спрятались обратно, в самый темный уголок души. – Но я здесь последний раз. И едва ли сойду с корабля до самого… Ну, не раньше, чем через несколько дней.