Юсупов. Тьма Внутри (СИ) - Пучков Дмитрий Юрьевич "Гоблин"

— Да, Василий Михайлович, — ответила помощница. — Он очень хвалил вас за проделанную работу. Обещал зайти к вам, когда вы вернетесь с обеда.

— Хорошо, — ответил я и прошел в кабинет. Закрыл за собой дверь и на секунду задержался у окна. По дороге шли прохожие, кто-то нёс корзину с выпечкой. Мир жил своей жизнью. Я открыл окно и сел в кресло.

Тепло за окном всё ещё держалось, но ветер уже пах грозой. Небо хмурилось, на горизонте шевелились грозовые облака, лениво катясь друг к другу.

Я откинулся в кресле и некоторое время просто сидел, смотрел, как шевелятся занавески, и прислушивался к гудящей в ушах тишине.

Состояние транса прервал стук в дверь.

— Войдите, — произнес я.

Створка приоткрылась, и в кабинет заглянула Нина:

— Василий Михайлович, к вам пациенты, которые были перенесены на вторую половину дня. Вы готовы?

Я кивнул:

— Давайте начинать прием.

Глава 26

Гроза надвигается

Последний пациент вышел, аккуратно притворив за собой дверь. На несколько мгновений в кабинете повисла полная, успокаивающая тишина, которую нарушало только мягкое тиканье часов.

Я откинулся на спинку кресла и довольно прикрыл глаза. Помассировал виски, отгоняя напряжение. Сегодняшний день выдался на редкость утомительным. Некоторое время я сидел, не шевелясь, ожидая, пока сила в крови хоть немного восстановится. А затем открыл верхний ящик стола, вынул батончик энергона, распечатал упаковку, отметив, что руки немного подрагивают, и принялся жевать лакомство. Отстраненно подумал, что стоит поблагодарить Нину за ее заботу. Она не только приготовила халат для приема, но и побеспокоилась о батончиках, которые я особенно уважал.

Через несколько минут мне стало чуть легче. Усталость начала отступать, озноб спал. А головную боль легко удалось прогнать плетением «спокойствия». По привычке, я на всякий случай коснулся плетения «астрального двойника», чтобы проверить себя. Но все было в порядке. Энергия текла внутри моего тела чистой, не затемненная ничем.

Убедившись, что со мной все хорошо, я приступил к заполнению карточек.

— Мастер Юсупов, на сегодня все, — раздался голос помощницы, которая заглянула в кабинет.

— Можете идти домой, Нина, — не отрываясь от своего занятия, ответил я.

Я услышал цоканье каблучков, и только через мгновение, уловил аромат мяты и еще чего-то терпкого, кисловатого.

— Вот, — Нина поставила передо мной на стол поднос, на котором были чайник и чашка. — Отвар для того, чтобы вы пришли в себя. Вам сегодня досталось особенно много работы.

— Спасибо. Что бы я без вас делал, — ответил я с легкой улыбкой.

— Рада быть вам полезной, — отозвалась девушка и замялась, мельком взглянув на часы.

— Ступайте домой, — мягко попросил я помощницу. — У вас тоже сегодня был тяжелый день.

— Но карточки…- напомнила Нина.

— Я оставлю их на вашем столе. Думаю, мастер Дельвиг вполне может подождать до утра. Скажете, что я не успел все заполнить вовремя. Если он посчитает это недопустимым, то пусть сообщит мне об этом.

Мы улыбнулись одновременно, понимая, что Дельвиг не станет возмущаться.

— Хорошо, мастер Юсупов, — неуверенно ответила девушка. — Если вы считаете, что я вам больше не нужна…

— Не задерживаю вас, — подтвердил я. — До встречи.

Нина кивнула, а затем вышла из кабинета. Она закрыла за собой дверь, оставив меня одного. Я оторвался от заполнения бумаг, налил отвар в чашку, сделал глоток и довольно прикрыл глаза. Но покой длился недолго. Потому что не успел я насладиться еще одним глотком, как в дверь постучали:

— Василий Михайлович, я вам не помешаю?

Я поморщился. Голос принадлежал Муромцевой. Створка открылась, и в помещение вошла Виктория. Она выглядела как и всегда уверенной и холодной. Девушка прошла к столу и села напротив.

— Если найдете чашку — наливайте отвар, — предложил я. — Сегодня он выдался на редкость хорошим.

Девушка немного помедлила, но затем кивнула. Встала из-за стола и направилась в приемную. Я же отставил чашку и продолжил заполнять карточки.

Хлопнула входная дверь, а затем послышались шаги. Виктория вошла в кабинет, налила отвар и села в кресло.

— Ну? — не отрываясь от своего занятия, уточнил я. — Как вам напиток?

— И правда хорош, — послышался голос девушки. — Успокаивает.

Я заполнил последнюю карточку, положил ее в стопку вместе с другими и усмехнулся:

— Ну вот, дела закончены. Пора домой.

Девушка рассеянно кивнула, а потом вдруг спросила:

— У вас не найдется минутка для меня?

— Что? — я не сразу понял, что она имела в виду.

— Просто… я подумала, что… быть может… — к концу фразы ее голос стал почти неслышен.

Муромцева бросила на меня настороженный взгляд из-под ресниц и опустила глаза. Я, наконец, уделил ей внимание, поняв, что моя помощница приняла максимально закрытую позу, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Чашка с чаем стояла на подлокотнике, источая аромат мяты. Виктория словно забыла о напитке. Ее волосы, обычно уложенные в аккуратный хвост сейчас рассыпались по плечам. Казалось, что девушка много раз запускала в пряди пальцы, растрепав их. Губы секретаря были раскрасневшимися, будто она их прикусывала.

— Если вы желаете со мной поговорить, то я готов выслушать, — мягко сказал я и отодвинул в сторону карточки пациентов.

Виктория закусила губу, подтвердив мою теорию, что именно потому нежная кожа казалась ярче. Девушка сомневалась в необходимости продолжать беседу. Она покосилась на дверь, наверняка раздумывая не уйти ли ей прямо сейчас. Я не стал ее останавливать, зная, что решение о необходимости консультации каждый должен принимать сам.

Виктория пригладила волосы, едва не зацепив чашку на подлокотнике. И снова скрестила перед собой руки. Но, поймав мой внимательный взгляд, положила ладони на колено.

— Вероятно, сегодня не самый удачный день для обращения… — сказала она, пытаясь казаться уверенной. Но ее голос едва заметно дрогнул.

— Сегодня как раз тот самый день, — отмахнулся я и добавил, пока Муромцева не закрылась вновь. — Нина ушла. И нам никто не помешает.

— Вы сегодня приняли много пациентов, — заявила девушка.

— Вы ищете причины, чтобы перенести важный разговор, — заметил я и склонил голову к плечу. — Я не стану настаивать на продолжении. Не собираюсь раскладывать вашу жизнь на эпизоды. Не буду вас осуждать или оценивать. Вы вольны прервать наш сеанс в любой момент. Достаточно сказать «довольно», и я остановлюсь.

Она собралась произнести это слово. Даже набрала в грудь воздух для этого, но я успел поднять вверх указательный палец и произнести:

— Но…

Муромцева была слишком любопытна, чтобы не отреагировать на эту провокацию. Она затаила дыхание, ожидая продолжения.

— … вы достаточно смелая для того, чтобы бояться меня. И слишком умная, чтобы понимать — другого шанса может не быть.

— Почему это? — недоверчиво спросила девушка.

— Если вы сейчас передумаете, то не захотите повторить этот опыт снова. Вам будет неловко вновь начинать этот разговор. И вы не простите себе такой слабости.

— Считаете мое обращение слабостью? — она нахмурилась.

— Это как раз сильный поступок. А вот то, что вы прямо сейчас ищете повод уйти…- я развел руки в стороны, давая понять, что именно это и есть отсутствие силы.

Девушка сплела пальцы, замыкая их в замок на колене. Затем повела плечами, словно пытаясь сбросить с них нечто тяжелое. Я ждал. Не торопил и не проявлял нетерпения.

— Не думаю, что у меня есть проблемы, — проговорила она, наконец. — Я отлично сплю, не вздрагиваю от резких звуков, не испытываю желания кого-то убить.

— Это хорошие признаки, — кивнул я.

— Но? — собеседница повторила мой жест, наклонив голову к плечу. — Сейчас ведь последует душеправское фирменное «но», верно?

— Полагаете, что это необходимо? — я остался невозмутимым. — Может, вы сами скажете, в чем тут загвоздка.