Сквозь божественную ложь (СИ) - "Lt Colonel"

Эти случаи действительно пошатнули веру крестьян, и священников перестали приглашать. Последнего так и вовсе выгнали взашей, когда он упился до скотского состояния и попытался читать проповеди жене тогдашнего старосты, потащив её на сеновал.

Внимания властей Поляна не привлекла, поскольку была для них полностью бесполезна, а кроме того, не несла прямого вреда деревне.

Поляной звали небольшой луг на краю сосновой рощи возле Трёхколесья. Он не выделялся среди окрестностей и не выдавал странностей, творившихся на нём, — до тех пор, пока разумный не пересекал невидимую границу.

Тогда пробуждалась странная магическая система, которая постепенно уменьшала путника — примерно до полутора ногтей ростом. Едва он покидал пределы Поляны, как ему возвращались прежние размеры.

Этот механизм не нёс прямой угрозы тем, кто попадался в его ловушку. Но вот обитатели Поляны… Мир насекомых жесток. Для них уменьшенные разумные были не более чем закуской, разбавлявшей ежедневный рацион.

Съешь или будь съеден, вот его негласный девиз.

Любые походы на Поляну строго запрещались. На ней нечем было поживиться; просто клочок земли, даривший возможность почувствовать себя лилипутом.

И огромная площадка для детских игр. Не только игр — подростки использовали её, чтобы доказать свою храбрость сверстникам, забегали туда мелкими стайками, разгуливали у границы и подначивали друг друга забраться глубже.

Подобные вылазки строго наказывались, однако это не мешало смельчакам испытывать судьбу, напротив — запретный плод манил лишь сильнее. С развлечениями в Трёхколесье было негусто.

Порой дети бесследно исчезали на Поляне. Порой пропадали взрослые, отправившиеся им на выручку.

— Опаснее всего мураши, — говорил Тецуо, — где один, там и второй. А где два мураша, там их дюжины.

Воображение тут же подсунуло леденящий образ: на крошечного человечка мчится неостановимый хитиновый рой.

Я покосился на Энель, шедшую позади. Как только травник упомянул про то, как работает аномалия Поляны, ашура погрузилась в глубокую задумчивость. Дальнейшее она если и слушала, то невнимательно, очнувшись лишь тогда, когда Тецуо стал объяснять, как вести себя на Поляне.

— Таиться от насекомых без толку. Они чуют нас не то по запаху, не то по тому, как земля трясётся. Ежели встретили какого жука, без драки не обойтись, они редко мирными бывает. Когда уменьшитесь, первое время двигайтесь осторожно, каждый шаг вымеряйте. В ногах будет лёгкость, и равновесие потерять запросто можно. И самое главное — не касайтесь воды! Потом не выберетесь из неё. Даже крохотная капля будет липкой, пристанет так, что не отдерёте.

— Это все отличия от обычного мира? — спросила Энель. Тецуо неловко пожал плечами.

— Солнце да небо краснее обычного. Безветрие стоит, даже если снаружи ураган. Прыгать дальше получается и с большей высоты. Потому-то детвора любит на Поляне бывать — скачут с травинки на травинку, лоботрясы…

Он помолчал, махнул рукой.

— Хотя я и сам туда забирался по ребяческой глупости…

— Любопытно, — протянула Энель. Знаком подозвала меня. Когда я приблизился, она поманила ниже и зашептала в подставленное ухо:

— Слабо верится в эти россказни. По описанию, Поляна — шедевр талантливого дименциалиста, результат многолетних усилий, которые просто так не вкладывают в ничем не примечательный луг у безвестной деревни. Подумать только, он практически полностью погасил побочные эффекты, проявляющиеся при уменьшении! Притом умело, раз фелины возвращаются с Поляны без последствий.

В горле запершило.

— О каких ещё последствиях речь?

Энель лукаво прищурилась. Заговорила, подбирая слова.

— Обычно подобные заклятия применяются в ловушках, которые устанавливаются на подходах в сокровищницы, если нет желания допрашивать вора. Видишь ли, разумные плохо переносят уменьшение — умирают, причём очень быстро. Организм распадается на составляющие. Когда ловушку отключают и тело обретает исходные размеры, выглядит оно… специфически. Есть разные методики для того, чтобы смягчить влияние сжатия на живое существо, однако в моё время никому не удавалось создать полностью безопасный механизм.

— Даже тебе?

Энель хмыкнула.

— В первую очередь я развивала маледикцию и более полезные области дименциализма. К тому же для успешных опытов нужно невероятное количество рабов — они умирают за секунды, а чтобы разобраться, почему погиб конкретный экземпляр, приходится долго копаться в трупе. Занятие не для брезгливых.

Она поймала мой ошеломлённый взгляд и ухмыльнулась:

— Так сказано в трудах древних магов. Я не практиковала сжатие.

— Рад слышать. Я почти заподозрил, что суеверия об ашурах имеют под собой почву.

К этому моменту мы порядочно отстали от фелинов. Айштера обернулась к нам, и я помахал рукой — мол, всё в порядке.

Не хотелось бы, чтобы Тецуо уловил обрывки нашего разговора. У него возникнет чересчур много вопросов.

Энель на мгновение замялась.

— Некоторые из моих… знакомых занимались вещами куда хуже. А сейчас тех, кто называет себя Апостолами Ночи, не сдерживает необходимость соблюдать внешние приличия. Я бы сказала, что наша репутация вполне заслуженна.

Она мягко улыбнулась.

— И спасибо за то, что не уточнил, на ком я оттачивала искусство проклятий.

Я поперхнулся и, прокашлявшись, решил, что прошлое лучше оставить в прошлом. Каждый заслуживает право на маленькие тайны.

Особенно существо, питающееся кровью и воспоминаниями.

Когда мы выбрались к краю Поляны, я и Энель нагнали фелинов. Ашура ухватила меня и Айштеру за рукава, заставила замедлиться. Тецуо не заметил этого; последние минуты он молчал и смотрел только вперёд, торопясь на помощь внучке.

На наших глазах он принялся уменьшаться, словно спускаемый воздушный шарик. Глаза Энель вспыхнули янтарём, пока её жадный взгляд обшаривал окрестности.

— Потрясающе, — пробормотала она. — Но ничего не разобрать. Мешанина контуров, словно… словно это не единое плетение, а сотня разрозненных элементов, которые свалили в кучу.

Ашура перевела взор на Тецуо, макушка которого теперь едва задевала высокую луговую траву.

— Он ещё жив. Восхитительно. Тут и впрямь безопасно.

Айштера, пропустившая нашу беседу, озадаченно подняла бровь. Встряхнула головой и выдернула рукав платья из хватки Энель.

— Чего мы ждём? — И, не дожидаясь ответа, она зашагала вслед Тецуо.

— Успокойся, — сказал я Энель, — и потуши глаза. У людей они не светятся по малейшему поводу. Здесь нас никто не видит, но что, если это повторится в городе, посреди толпы?

— Не повторится. Я умею себя контролировать. Почти всегда, — буркнула она и прикрыла веки. Это придало ей несколько томный вид. — Знаешь, я больше не жалею, что ты согласился уделить время старикашке. Эта Поляна… она интригует.

— Мы пришли не развлекать тебя, а спасать Хоши, — напомнил я, и Энель недоумённо моргнула:

— Кого?

Не то она правда забыла имя, не то вознамерилась слегка потрепать мне нервы. Я не стал докапываться до истины; молча пошёл за Айштерой, которая призвала магический огонёк. Спустя пару шагов на плечи мягко надавила невидимая сила, и луговая трава, ранее доходившая до пояса, выросла. Её острые кончики достали до груди.

Нет, это не трава выросла… Я поборол мимолётный приступ паники и продолжил идти — спускаться, сжиматься. Над головой с тихим шелестом сомкнулись травинки, под ботинком что-то хрустнуло. Сердце застучало быстрее. В ушах раздался тонкий писк — раздался и резко пропал.

Яркий день остался позади, наверху. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь травяное переплетение. Царил тёмно-зелёный сумрак, отчего-то подкрашенный в багровые оттенки.

Невольно я замедлился, давая глазам привыкнуть к приглушённому свету. Мимо прошла Энель, храня непроницаемое выражение на красивом лице, бросила небрежно:

— Не споткнись.

Я задрал подбородок, демонстрируя, что ничего не боюсь, а уж тем более — не боюсь споткнуться. Не настолько же я увалень. Сделал ещё десяток шагов и потерял равновесие, едва не пропахав лицом землю.