Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Холодный ветер кусал лицо и руки, пока мы пробирались по мосту, и я, задыхаясь, нырнула во мрак на другой стороне.

– Куда? – У меня хватило дыхания только на одно слово.

– К верфям, – прохрипел Россер, кивнув в сторону моста, который огибал здание. Несмотря на лютый холод, его лицо покрывал пот, а щеки над бородой пылали румянцем. – Вон туда.

– Зачем?

– Гистинги. – Он распрямился, задыхаясь. – В носовых фигурах кораблей. Они спрячут тебя в Ином. От любого видящего, по крайней мере, на какое-то время. Но Лирр так близко, что, боюсь, это может не сработать. Но я не могу придумать ничего другого.

Гистинги спрячут меня от видящих, даже Лирра? И Сэмюэля? Димери упоминал, что Джульетта прятала меня после нападения, но я до сих пор не понимала, насколько велика эта сила и как она используется.

Мы поспешили по мосту, который соединялся с верхом широкой стены, закрывавшей заднюю часть здания. Стена растворялась в тени лебедок, шкивов и канатов. Дальше можно было спуститься к верфям Гестена, добраться до замерзшего залива и к заброшенному форпосту, сохранившемуся с древних времен.

Корабли всех видов и размеров покоились на подпорках. Некоторые были почти закончены, другие выглядели как ребра гигантских животных, припорошенные свежим снегом. Мачты, лишенные парусов, устремились в небо, их опутала паутина канатов. Повсюду, укрытые парусиной, высились штабеля досок и других материалов, а многочисленные постройки, темные и заброшенные, ждали теплых дней, когда в верфи хлынет поток разнорабочих и корабельных мастеров.

А гистинги? Они не спали. Мой взгляд устремился к жизни, скрытой за стенами каменного склада.

Ворота преградили нам путь. Россер распахнул их, и я проскочила внутрь, потом последовала за ним по лестнице на первый этаж. Мы пробрались по почти незаметной тропинке через сугробы глубиной по пояс и прошли половину двора, прежде чем я задалась вопросом, где же охрана. На улицах звучали выстрелы. Наверное, все были там, вместо того чтобы сторожить пустой двор.

Склад возвышался над нами, наш путь заканчивался у тяжелой двери. Россер со злостью пнул навесной замок и стал осматриваться в поисках другого входа.

Я побежала вперед, чтобы заглянуть за угол здания. В тени скрывалась дверь чуть поменьше.

– Там! – указала я на нее.

Россер подбежал к двери и без лишних раздумий врезался в нее плечом. Удар отозвался громким эхом в тишине двора, но дверь не дрогнула.

– Вместе, – скомандовала я, становясь рядом и упираясь сапогами в снег.

Он посмотрел на меня, на его губах мелькнула ухмылка, а затем он кивнул.

Мы одновременно ударили по двери. Она с треском раскололась – громко и неожиданно, но ничего не поделаешь. Мы оказались в темноте, настолько пронизанной потусторонними силами, что у меня перехватило дыхание.

Мы огляделись. Вместе с нами в помещение ворвалась зимняя ночь с обжигающим ветром и снежными хлопьями. С улицы проникало немного света, так что я могла разглядеть лицо Россера. Он часто дышал, но его губы тронула легкая улыбка.

– Здесь ты в безопасности. На некоторое время.

Я кивнула. Присутствие гистингов, все еще скрытых в темноте, клубилось вокруг меня, как густой туман. Он приглушал все звуки извне, а заодно и мой страх. Здесь все напоминало Пустошь. Мой родной дом.

Но когда Россер вернулся к двери, меня охватило чувство страха. Я не доверяла ему и не хотела, чтобы он задерживался. Но мысль о том, чтобы остаться здесь одной, была…

«Сестра».

Зов прорвался сквозь мои бессвязные мысли. В глубине склада я разглядела говорящего – огромную человекоподобную фигуру. В воздухе, несмотря на холод, витал запах дерева, смолы и масла, а под ногами хрустела стружка.

– Я иду за Лирром, – донесся откуда-то издалека голос Россера.

«Сестра».

– Уже?

– Да, он потерял наш след, но все еще слишком близко. – Он смотрел на меня с невысказанным вопросом в глазах. – И я могу вернуться за тобой, когда буду уверен, что он мертв.

Я чувствовала, что в его словах есть что-то еще, куда больше их буквального значения, вот только голову мою заполнил чужой голос.

«Сестра».

– Ты их слышишь? – спросила я.

Россер проследил за направлением моего взгляда, потом снова посмотрел на меня, и на его лице появились новые морщинки – от беспокойства.

– Нет. Мне нужно идти, Мэри.

Я кивнула, не говоря ни слова. Россер в последний раз вгляделся в темноту склада, складка между его бровями стала глубже, а потом он шагнул в ночь.

– Подожди. – Мысли крутились в голове, и я засунула руку в карман. Потом протянула мерейскую монету. – Вот, возьми.

Выражение его лица стало менее напряженным, но темные круги под глазами словно увеличились. Он выхватил монету из ладони. Я едва почувствовала прикосновение его пальцев, настолько холодными были мои руки.

– Спасибо, – сказал он. На его лице промелькнуло беспокойство, но он отсалютовал, зажав в кулаке монету, и скрылся в ночи. – Я вернусь.

Я закрыла сломанную дверь, насколько смогла, и повернулась к темным силуэтам. Тьма окутала все вокруг, но у меня не хватало сил бояться ее. Голоса заполнили мой разум.

– Сестра, – говорили они.

– Кровники, – отозвалась я, потому что это слово показалось мне правильным.

Я начала пробираться вглубь, и по мере того, как я шла, вокруг возникали гистинги, их призрачный свет окутывал силуэты носовых фигур. Лицо полуобнаженного воина-святого смотрело на меня сверху вниз, когда я проходила мимо, и его глаза были такими же блестящими и пустыми, как у Гарпии. Еще одна почти такая же пара глаз щурилась из резной пасти дракона, а призрачная копия чешуйчатой головы изогнулась, чтобы обнюхать меня. Святая с обнаженной грудью и ногами ящерицы наблюдала, скрестив над головой копье и посох. Скалилась искусно вырезанная волчица. Улыбался какой-то забытый морской бог.

Снова раздались голоса, и еще больше взглядов устремилось на меня.

«Сестра. Сестра. Сестра».

Время ускользало в никуда. Я забыла, что мне холодно, и дрожь прекратилась. Гистинги, казалось, были очарованы мной – они задавали вопросы, на которые я, кажется, отвечала, хотя уже через минуту не могла вспомнить, о чем мы говорили.

Волчица выскользнула из своей носовой фигуры и стала рыскать вокруг моих юбок. Она рассматривала меня, опаловые глаза пробирались сквозь плоть, кровь, кости и смотрели… глубже.

«Освободи нас».

Ее слова отпечатались в моем сознании, ясные, четкие и убедительные.

«Освободи нас. Освободи нас огнем».

Дверь с грохотом распахнулась. Гистинги исчезли, и я обернулась. Это были какие-то люди в гражданской одежде, один в руке держал фонарь со стрекозами, а другой – дубину. Сторожа.

Устийцы с криком кинулись ко мне. Я отступила назад, ничего не понимая. Они громко кричали – Святой, как же громко! Теперь нас точно кто-то услышит. Если Лирр действительно так близко, как считал Сэмюэль…

– Я не говорю на устийском, – протестовала я, стараясь не повышать голос. – Пожалуйста, тише!

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил один из мужчин на аэдинском, но с сильным акцентом. В свете фонаря было видно, как он возмущен. – Нельзя сюда! Как ты сюда попала?

– И почему ты так одета? – спросил другой, с еще более сильным акцентом.

Холод вернулся, а вместе с ним понимание того, как я выгляжу: в нарядном открытом платье, с высокой прической, из которой уже выбились волосы. Да уж, самое место в таком наряде прятаться на складе.

– На улице стреляли, – ответила я, стараясь стоять прямо. – Я побежала. Пожалуйста, тише!

Единственным ответом были насмешки и проклятия на устийском. Я облизнула губы, быстро прикидывая, чем мне грозит происходящее. У меня оставались считаные мгновения до того, как они выставят меня, и я не могла этого допустить. Но ситуация уже выходила из-под контроля.

Раздались выстрелы. Двое стражников упали, а последний повернулся, размахивая фонарем. Приклад мушкета с тошнотворным хрустом врезался ему в лицо.