Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

– Может, ты слышал крики вот этого юноши?

Лирр жестом указал на одного из дюжины пиратов, находившихся в каюте, и он вышел вперед. Им оказался тот самый молодой моряк, который сначала издевался надо мной, а потом дал мне несколько галет на корабле Рэндальфа. Светловолосый, с гадкой ухмылкой.

Он не был похож на пленника. Его щеки пылали здоровым румянцем, а выражение лица оставалось спокойным, пока он наблюдал за своим бывшим капитаном. Теперь он стал пиратом, вооруженным и экипированным так же хорошо, как и все остальные в команде Лирра.

Но, глядя на него, я почувствовала нечто большее, словно где-то в глубине моего сознания в потайном замке повернулся ключ. Я моргнула, и что-то… изменилось. Очертания юноши стали размытыми. Или это был обман зрения?

Внутри меня возникло что-то еще. Как будто здесь, в каюте, появился гистинг, но я точно знала, что это невозможно. А может, все-таки невидимый призрак корабля витал вокруг бывшего матроса Рэндальфа?

Я оглядела каюту в поисках хотя бы намека на то, что здесь есть гистинг. Ничего, и, когда я снова взглянула на пирата, дымка вокруг него исчезла.

– Льюис! – Рэндальф смотрел на юношу, пока удивление не сменилось яростью. – Ах ты предатель, дрянь ты такая…

– Я не предатель, – ответил моряк Рэндальфу, хотя глаза его были устремлены на Лирра. То, как он выражался, неуловимо изменилось со времени нашей первой встречи, я поняла, что тон и дикция другие. – Капитан, могу я показать?

По кивку своего нового капитана молодой человек начал снимать верхнюю одежду. Сначала размотал шарф, потом расстегнул сюртук и рубашку. Он расправил плечи и оттянул воротник, обнажив шрам на груди. Прямо над сердцем – полукруг опаловой плоти, бледной, как луна.

Мой взгляд метнулся к матери. Я вспомнила наши ночи на мельничном пруду, когда училась плавать. Вспомнила такой же шрам над ее сердцем.

Энн Ферт отвернулась к окнам и начала петь, нежно и низко. Я не могла разобрать слов, но ветер ослабел, и палуба накренилась. Казалось, она к чему-то готовится, и это мгновенно охладило мой пыл.

– Я был благословлен, капитан Рэндальф, – сказал Льюис и опустил воротник рубашки, скрывая шрам. – Жаль, что вы не желаете принять свою судьбу.

Подобие спокойствия, которое до сих пор пытался сохранять Рэндальф, рассыпалось на куски. Он сделал попытку вскочить с колен и разразился несвязной речью. Хотя большинство слов в ней были вульгарными, я разделяла его негодование.

– О чем он? – спросила я Лирра.

– Видишь эти обломки? – Лирр указал на куски носовых фигур на переборке. – Шелуха. Когда-то в них жили гистинги, Мэри, но теперь их там нет.

Я понятия не имела, как это связано с Льюисом и Рэндальфом, но уточнять не стала.

– Гистинги привязаны к своему дереву. Как они смогли его покинуть?

Льюис и несколько членов экипажа повернулись и посмотрели прямо на меня. По позвоночнику пробежал холодок. Ощущение присутствия гистинга снова возникло внутри, и уже сильнее. Даже нескольких гистингов.

Подозрения зашевелились где-то в глубине сознания и стали тихонько стучаться в стены, возведенные вокруг рассудка, словно вор, проверяющий заперты ли ставни.

– Так куда делись гистинги? – спросила я очень осторожно.

Рэндальф поднялся на ноги.

– Да ты безумец, ты чокнутый…

Терпению Лирра пришел конец. Он стремительно кинулся к пленнику, схватил его за волосы и обнажил нож.

При следующем крике Рэндальфа Лирр засунул нож ему в рот и начал проворачивать лезвие. Крики стали еще более исступленными.

Я отшатнулась назад, прикрывая рот рукой, чтобы меня не стошнило. Мать продолжала безучастно смотреть в окно.

Нож входил все глубже, пленник вырывался, но Лирр удерживал его на месте безжалостной, твердой рукой. Кровь лилась сплошным потоком, и Рэндальф начал захлебываться. Я почувствовала, как сила магни окутала жертву.

Рэндальф затих. Он со сдавленным хрипом втягивал воздух через нос. Кровь стекала по его губам, подбородку, горлу и одежде алым ручьем, но он больше не двигался. Веки сомкнулись в сладком дурмане внушения.

– Самый распространенный способ освободить гистинга – уничтожить дерево, в котором он живет, – ответил мне Лирр, не выпуская из рук нож. Рэндальф все еще истекал кровью. – Огнем или временем. Большинство людей знают об этом. Как только древесина распадается, гистинг отправляется в путь, чтобы в конце концов вернуться в Иное.

Взгляд Лирра метнулся к переборке и висевшим там обломкам носовых фигур.

– Но есть те, кто не желает возвращаться в Иное. Они жаждут получить больше от этого бренного мира, им нужна плоть, кровь и чувства. Самые сильные и решительные могут даже покинуть свое дерево до того, как оно будет уничтожено, и перейти в другую плоть, если им помогут. Обломки на стене – то, что осталось после нескольких таких гистингов.

По коже поползли мурашки, и до меня наконец начало доходить, о чем он говорит, но я сопротивлялась. Нет. Лирр не мог иметь в виду…

– Мерейцам знакома эта магия, но не аэдинцам. Ваше умышленное невежество достойно сожаления, но я это изменю. Мэри, ты слышала о гизо?

Я вспомнила, как капитан мерейских пиратов произнесла это слово, когда Димери захватил ее корабль.

– Я слышала слово, – призналась я.

– Знаешь, что оно значит?

– Нет. – Я старалась не смотреть, как Рэндальф борется с очередным приступом удушья. Его глаза все еще светились колдовским спокойствием. Лирра, похоже, это не беспокоило. – Гистинг?

– Так мерейцы называют своих высших мореплавателей, управляющих целыми флотами кораблей, – ответил Лирр. – Тех, чья плоть и кровь связаны с гистингом. Тех, кто разделил с гистингом собственные кости. – С этими словами он вытащил окровавленный нож изо рта Рэндальфа и указал им на Льюиса и других членов его команды. Рэндальф попятился, его вырвало кровью.

– И это благословение я дарую тем, кто готов быть рядом со мной, – продолжал Лирр. Он ударил Рэндальфа сапогом и нахмурился, его недовольство было очевидным. – Независимо от того, ценят они этот дар или нет. Но этот… зашел слишком далеко даже для моего милосердия.

Слова Лирра были такими же ужасающими, как вид и запах крови. В его глазах, как и в глазах его команды, не было ни капли лжи. Лирр верил в это. Они все поверили.

Я взглянула на мать. Она по-прежнему смотрела в окно, напевая, а ее пальцы впились в запястья, как когти.

– Вы хотите сказать… – Я с трудом заставила себя посмотреть на Лирра и нож, с которого капала кровь. Она запеклась под ногтями, на костяшках и ладонях. – Гистинги могут вселяться в людей? Что вы… проделываете такое с людьми?

Лирр улыбнулся, и в улыбке не было ничего зловещего. Он сделал шаг ко мне и обхватил меня за шею теплой ладонью. Я не позволила себе вздрогнуть, хотя все внутри кричало, молило вырваться и бежать.

– Да, – мягко сказал он. – Самые близкие члены экипажа уже стали гизо, хотя большинство из них еще не связаны. Их ждет великое сокровище за Штормовым Валом. Но ты все это вспомнишь, я уверен. Не так ли, Тейн?

Он назвал меня Тейн. Мои глаза встретились с его глазами, бездонными колодцами, окруженными серым ободком, и я почувствовала его запах: холод, соль, мускусное мыло и дым.

– Кто такая Тейн? – прошептала я, хотя где-то внутри уже знала ответ.

В центре каюты Рэндальфа стошнило во второй раз.

В глазах Лирра промелькнуло раздражение. Он перехватил нож в другую руку и вернулся к пленнику.

– Поднимите его на ноги.

Пираты подчинились. С поразительной точностью Лирр всадил нож в брюхо мужчины.

– Тебе предлагали величие, и ты его отверг, – сказал он и вогнал нож по рукоять. – Подумай об этом, когда будешь умирать.

Рэндальф не закричал. Может быть, сработала магия Лирра. А может, он был слишком потрясен. Он лишь хрипел, истекая кровью, когда команда Лирра вытаскивала его из каюты. На полу остались ярко-алые лужи крови.

– Пришлите кого-нибудь убрать это, когда я закончу с мисс Ферт. И привяжите этого дурака к мачте, как он привязывал ее, – приказал Лирр Льюису, прежде чем бывший контрабандист закрыл дверь. Его взгляд снова скользнул по мне, и он добавил, как будто его слова были подарком: – Пусть страдает так же, как она.