Дочь Темных вод - Лонг Х. М.

Прежде чем она успела толкнуть меня, я прыгнула. Не было ни падения, ни всплеска – корабль накренился, и я сразу оказалась в воде. Океан поглотил меня целиком.

Я не задыхалась, хотя легкие должны были сжаться. Я не паниковала, хотя холод был таким сильным, что понимала: то, что творю, сродни самоубийству. Я бесшумно скользнула в воду и сделала рывок вверх, борясь с тяжестью одежды. Мама оказалась рядом, волны отступили, и мы выбрались на берег.

Казалось, само море пришло нам на помощь. Волна за волной оно несло нас вперед, пока последняя не швырнула на ледяной шельф. Море выбросило нас на арктический берег, как обломки корабля. Я схватила маму за руку. Она, спотыкаясь, поднялась на ноги, и мы побежали вперед.

Лед трескался и осыпался, как чешуя. Снег хлестал меня по лицу. Ресницы покрылись инеем. Мышцы затекли. Еще одна грохочущая волна лизнула сапоги, но мы уже добрались до острова и спрятались за валун. С подветренной стороны наросли сосульки, похожие на длинные когтистые лапы, но мы нашли спасение в их объятиях.

– У нас получилось! – Я схватила маму за руку, задыхаясь и смеясь одновременно. Пряди волос примерзли к шее, руки горели от холода, но я чувствовала себя как никогда живой. – Ты сумасшедшая!

– Я всего лишь в отчаянии, а еще нам повезло, – ответила Энн и обняла меня. Ее лицо было бледным, а улыбка – скупой, топор за правым плечом блестел ото льда. – Этот остров тянется на север, за пределы Штормового Вала. Мы спрячемся на том конце и будем ждать Элайджу.

– Элайджу? Ты имеешь в виду Димери? – прокричала я сквозь ветер. – Он нас найдет?

– Обязательно.

Энн посмотрела вдаль, глубоко дыша, потом поднялась на ноги и, словно следуя внутреннему компасу, пошла в глубь острова.

– А что с Лирром? – Я последовала за ней. – Он все еще может нас выследить.

– Ему будет не до нас какое-то время. И если повезет, «Безымянный» утонет. В любом случае я знаю, где можно спрятаться.

– Где?

– Там, где я прятала тебя всю твою жизнь, – ответила мама. – В Гистовой Пустоши.

Тридцать восьмая глава

Второе солнце

Первым приютом, на который мы наткнулись, стал разбитый корабль, лежащий на боку, как выброшенная детская игрушка. Его мачты тянулись к нам сквозь снег, потрепанные паруса и обледеневшие лини потрескивали на ветру.

Главный люк заклинило, так что мы нашли трещину в корпусе и пролезли внутрь. Завывания ветра стихли, и я вздохнула с облегчением, опустив ноги на то, что когда-то было кормой.

Мы пробрались глубже. Определенно, это не военный корабль: вокруг валялись тюки и ящики, а не пушки, и в дереве не ощущалось присутствие гистинга. В кучах мусора я разглядела матросские рундуки, но не увидела ни одного тела. Безоружный торговец едва ли мог позволить себе большую команду.

– Смотри! – Я указала на трубу дровяной печи в глубине корабля и полезла через груду обломков. Из трещины в корпусе падал свет, так что я смогла разглядеть и саму печь, которая, должно быть, обогревала каюту для экипажа, когда матросы еще были живы. Она стояла накренившись, но выглядела целой.

Двадцать минут спустя разгорелся огонь и из дверцы печи потянуло теплом: у мамы во фляге оказалось спрятано огниво. Дым выходил через щели в корпусе, и мы развесили одежду, чтобы та высохла, оставшись в одном белье и бриджах. Я наблюдала за матерью, пока мы устраивались. Хотелось расспросить ее о Лирре и гистингах, вот только темные круги, которые залегли под ее глазами, останавливали меня. Ей нужно передохнуть.

Наконец я заметила, что ее плечи слегка расслабились, и заговорила:

– Я хочу знать: то, что Лирр сказал о гистингах, правда?

Энн наклонилась вперед, обхватив колени и глядя на огонь в печи:

– Да.

Я растерла обмороженные щеки и опустилась на ящик рядом с ней:

– Так, значит, внутри меня… Тейн?

– Да. Но не все так просто. – В изгибе маминых губ чувствовалась нерешительность. – Что Димери рассказал тебе о Бреттоне?

– Вы ходили на одном корабле, и он спрятал кучу сокровищ за Штормовым Валом. И еще вы убили его.

Она кивнула:

– Так и есть. Он сказал, что мы все-таки прошли за Штормовой Вал и уже там корабль потерпел крушение?

Я покачала головой.

Мама подбросила в огонь еще одну щепку и указала на печь. Свет заиграл на ее лице, превратив серо-голубые глаза в почти прозрачные.

– Из-за огня в печи начался пожар, и корабль затонул, – сказала она. – К счастью, пламя не сразу добралось до арсенала, так что у нас было время спастись. Но Лирр оказался в центре взрыва. Его засыпало осколками, шрапнелью, и, как мы позже узнали, в него воткнулся обломок носовой фигуры, где обитал Готен. Уже на следующий день раны Лирра затянулись. Он изменился: стал злей, упрямей, хотя мы не понимали, чего именно он добивается.

Я напряглась:

– Готен захватил его?

Энн кивнула:

– Лирр утверждал, что Готен переселился с горящего корабля прямиком в его кости. Поначалу он был совсем слаб, чтобы проявиться, но Лирр сразу стал другим. Он даже пытался утопиться, чтобы доказать, что он больше не «просто человек». Он не утонул, вода не причинила ему вреда.

Не утонул. Совсем как я.

– Сэмюэль, то есть мистер Россер, охотник на пиратов, утверждает, что смертельно ранил Лирра во дворце, – сказала я, облизывая губы. – Его что, нельзя убить?

– Можно, но это непросто, – призналась мама. Ее верхняя губа искривилась в усмешке. – Если бы это было так легко сделать, я давно бы уже всадила в него нож. Важно, чтобы в момент нападения он и Готен были разделены. Если Лирр умрет, когда в нем не будет Готена, гистинг померкнет – не освободится, а погибнет. Поэтому они редко отходят друг от друга.

На мгновение я задумалась.

– Значит, и я такая же? А команда Лирра?

Энн снова посмотрела на огонь:

– Да. Часть матросов, где-то четверть команды, уже связаны. Большинство же ждет: им предстоит принять гистингов, запертых за Штормовым Валом. Лирр преподнес это как великую честь. – Ее голос на мгновение прервался, а когда она заговорила снова, тон стал мягче. – Думаю, только это странное бессмертие, дарованное тебе, служит мне утешением. Пока Тейн в тебе, никто из вас не пострадает.

– Если только не сгореть заживо, – заметила я.

В глазах мамы отражались блики огня.

– Ты права. Если носитель будет уничтожен больше чем наполовину, связанному с ним гистингу придется отделиться, и тогда он погибнет. Но Тейн очень сильна, она смогла добровольно покинуть дерево, так что сохранила целостность. Если она потеряет… сосуд, то просто вернется к своему дереву. Ну, так считает Лирр.

По спине пробежал холодок. Я понимала, что это значит, но пока не могла заставить себя посмотреть в лицо грядущему.

Мы сидели в молчании, а потом я снова принялась расспрашивать маму:

– А Бреттон? Что он думал о Лирре?

– Бреттон не поверил ему. Бреттон был идиотом.

– А ты? – спросила я. – Лирр говорил, что Тейн жила в тебе. Как это произошло?

– Мы нашли другой корабль, который еще можно было починить. В Штормовом Вале и за его пределами сотни разбитых кораблей со множеством гистингов. Потребовались недели работы, чтобы сделать судно пригодным для плавания. – Пока мама говорила, она рассматривала свой безымянный палец, касаясь бороздки, где еще недавно было обручальное кольцо. – Я заметила, что Лирр часто исчезает из лагеря, да и другие пираты начали меняться, один за другим. По ночам мы видели вдали костры, но матросы, которых мы посылали на разведку, всегда оказывались на месте слишком поздно. Кто-то сжигал носовые фигуры потерпевших крушение кораблей. Однажды ночью мы с Элайджей Димери прокрались вслед за Лирром и узнали правду. Лирр и Готен обрели цель. Они собирали обломки и жгли носовые фигуры. Гистинги переселялись в обломки, и Лирр вонзал дерево в сердца пиратов из команды Бреттона, чтобы те стали такими же одержимыми, как он сам. Кто-то по своей воле, кто-то против нее. Ни у гистингов, ни у людей не было выбора – привязка наступала мгновенно. Димери не смог спастись.