Скверная жизнь дракона. Книга восьмая (СИ) - Костенко Александр

— Всего мясного сюда, и закусок разных, — я показал служителю на самую большую пустую тарелку, размером примерно с локоть. А в тарелку поменьше надо было положить фрукты и несколько кусочков тортов. Служитель опешил от такого приказа и только хотел открыть рот и сказать, что расточительство в еде не позволительно, но стушевался.

— Неужели вы откажете голодному сулину? — раздался рядом со мной чуть высокомерный голос. Стоявший рядом белобрысый нутон с идеальным пробором в волосах мило улыбался. Помощник у стены тут же ответил, что исполнит всё в лучшем виде. Девочка прижалась ко мне, спасаясь от Хубара, но всё равно поглядывала, как на тарелку перемещалась еда.

— А я как раз искал тебя, Хубар. Мы не закончили.

— Да, обсудим за столом, — белобрысый любезно показал на центр зала, намекая мне присаживаться.

Вот только с первого раза присесть я не смог. Нам передали две тарелки, заполненные едой, и хоть у нас с девочкой три пары рук на двоих, но мне пришлось ещё возвращаться за напитками. Девочка в это время караулила еду и мой посох у стола, прижимаясь к стулу. Ей ничего не угрожало, она это понимала, но дрожала от направленных в её сторону взглядом, полных презрения и отвращения.

Я вернулся с двумя кружками с соком и вином, и небольшими тарелочками для еды: не с одной общей же есть. Девочка запрыгнула на стул, притянула к себе тарелочку и замерла с невысказанным вопросом во взгляде.

— Да ешь ты уже, мелкое наказание, — я чуть пододвинул девочкину тарелку, на что та угукнула и жадно заработала челюстями. Я есть особо не хотел, так что просто потягивал вино и прикусывал фруктами.

— Приятного аппетита, Ликус, — Хубар присел через место от меня, делая вид, что девочки не существует. Рядом с церковником появился шепелявящий мужик. Он поставил тарелки на стол и отправился за напитками.

— Приятного и тебе, Хубар. Я не удивлён, что Всеобщая Церковь настолько любит торжества, — я обвёл пальцем зал. Украшенные картинами и гобеленами стены, десятки магически светильников под потолком в декоративных стояках, ковры на полу и растопленные камины.

— Первый день самый пышный, — Хубар довольно улыбался. — Ещё одиннадцать дней будут подводить итоги прошедшего года.

— Новый год осенью.

— В Соборе свои правила, — Хубар окинул взглядом зал и проходивших рядом прочих церковников. — Почтенная Малаюнария и высшие чины в другом зале.

— Ей приятного аппетита. Когда едем?

— Завтра же.

— Так вот чего ты улыбаешься как не в себя. Получилось отвязаться от отчётностей.

— Они составлены заранее, но в одном ты прав, Ликус. Нам не придётся выступать с ними, — Хубар поднял ладонь, намекая мне быть максимально внимательным. — Оставшееся место нужно расчистить до праздника Новой жизни. Отчёт, желательно, тебе подготовить там же, в лагере.

— Обрадуй меня, что можно не возвращаться в Магласию, и я скажу тебе спасибо, Хубар. Конечно, придётся после этого отрезать себе язык, но я это скажу.

— Твой язык останется при тебе, Ликус, как и слова благодарности. Совет малиров ещё не решил, хочет ли он выслушивать тебя лично, или ограничится докладом от меня и почтенной Малаюнарии. Если не получим сообщение в городе, то тебе придётся вернуться.

— Ты умеешь портить настроение, Хубар, — я раздосадовано покачал головой и посмотрел на девочку. Та самозабвенно работала челюстями, пережёвывая гусиную грудку с запечённым яблоком. На вопрос о вкусе малышка усиленно закивала.

Вернулся шепелявящий мужик, поставив на стол две кружки, для себя и Хубара. За столом могло разместиться десять разумных, но стульев занято только четыре. Никто прочий не хотел присоединяться к нам. И этим я хотел воспользоваться.

— У меня вопрос. Как вы, простые разумные, не ксаты, попадаете на северный материк? Понятно, что кораблями. Как на них покупаете билеты?

— Я этот вопрос слышу от ксата? — ошарашенно прошепелявил мужик. Хубар же решил сохранить молчание, лишь прищурился и на мгновение покосился на девочку.

— Ты это слышишь от ксата, который воспользуется путём, доступным простым разумным, — я положил девочке ладонь на плечо. — Я не буду пересказывать мой разговор с Лаотлетием.

— Да знаю я, что он требовал с тебя отписку от миссий, — мужик усмехнулся. — Я с Залим иной раз встречаюсь, он рассказывал. Ну, парень с носом кривым. Он же сейчас у почтенного Лаотлетия в помощниках.

— Я помню его, но имя его запоминать не собираюсь. Я хочу попасть на корабль как простой разумный.

— Так иди в ратушу, — мужик пожал плечами. — Там узнать можно, когда ксаты на своих этих флотилиях между материками плавают. В ратуше узнаешь, где ближайшая. Решил на северный материк податься? У тебя ж, ну, вроде, дом в каком-то городе есть. Про ту деревню никто не знает.

— Ещё ничего не решено, — я одним большим глотком вполовину осушил кружку и задумчиво смотрел, как девочка уминает в себя тарталетку с рыбой и сыром. Она заметила мой взгляд и быстренько проглотила еду.

— Неважно. Главное, чтобы с хозяином, — пролепетала та. Я тюкнул её пальцем в лоб, намекая не отвлекаться от еды. Всё необходимое я узнал и обсудил, и более задерживаться в Соборе не хотел.

* * *

Третьим местом на зачистку оказалась довольно зажиточная деревушка, даже небольшой городок, обнесённый частоколом и с несколькими дозорными вышками. Как и форт с замком, скверна поглотила деревушку две тысячи лет назад, но ничего примечательного я в ней не нашёл. Кроме шести сотен тварей, убитых за несколько дней. Замок нужен церковникам из-за золота, в форте оно тоже есть, но там больше металла — но в деревушке нет ничего. Небольшая кузня не сравнится с запасами форта, в домах старосты и владельца деревни золота и прочего меньше, чем в замке.

Я несколько дней ломал себе голову, зачем церковникам сдалась эта деревня. Троптосов в этот раз не использовали, Лаотлетий и его новый помощник с искривлённым носом, поговаривали, уехали из Магласии по какому-то заданию. Вся работа по зачистке легла на меня, но Хубар с Малаюнарией каждый вечер спрашивали об успехах. Им хотелось вернуться в Магласию, но это напускное. Они постоянно вдвоём что-то обсуждали, шушукались, а в последний день так и вовсе захотели посетить деревню. За день до этого случилось обновление, нежить вся истреблена, так что нутон и длинноухая приблизились к скверне и твёрдой рукой опрокинули в себя зелья защиты от скверны.

Несколько часов двоица блуждала между зданиями и постройками, осматривая стены, крыши, двери, даже некоторое время потратили на грязь у местной конюшни. И посетили просторный дом владельца деревни. Сверху широкого крыльца развевался чуть потрёпанный изумрудный стяг с палицей и хвостом бобра. Хубар сказал, что это кто-то из баронов или баронетов, но записи о тех эпохах давно безвозвратно утеряны. На моё предположение, что знаний о тех временах они всяко найдут в замке, Малаюнария коротко отрезала, что знания эти ничего полезного не принесут.

Из Магласии мы выехали где-то в конце последнего зимнего месяца, потом две недели на дорогу и пять дней у северного места. За эти дни я истратил оставшиеся магические кинжалы, но за них не переживал. «Магическая стрела» поднята до сорок пятого уровня, а «общего опыта» за все три скверных места я набрал чуть больше четырёхсот тысяч. Это две третьих от необходимого для нового «уровня», и после осквернённого сада такая медлительность вгоняет в депрессию.

Путь обратно занял примерно столько же времени, но от внешнего города до Магласии караван скользить по снегу уже не мог. Близился конец первого весеннего месяца, снег таял и гораздо быстрее добираться на колёсах, пересчитывая ими ухабинки и промежутки между мостовыми камнями.

— Мы надолго сюда? — спросила девочка, повернувшись и разрушив кожано-тряпичный кокон. Даже несмотря на весну, мне холода в воздухе ещё достаточно, чтобы дрожать сутулой собакой.

— Не ёрзай, мелкое наказание моей скверной жизни, — я легонько тюкнул девочку по голове и закутал кокон обратно. Мы хоть и въехали в Магласию, но до дома ещё не добрались.