Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт"

— Да, — глухо подтвердил Видо и зачем-то добавил: — Не обижайтесь на него. Сами теперь понимаете, он это не со зла, совсем наоборот.

— Да я уже понял, что мне только добра все желали, — усмехнулся Ясенецкий, и Видо снова обожгло чудовищным стыдом. Ведьмак будто почувствовал это, потому что посмотрел искоса и добавил примирительно: — Я не обижаюсь. Правда. Ваша война с Той Стороной для меня еще не совсем понятна, но уже ясно, что по-другому вы не могли.

— Мог, — упрямо возразил Видо. — Я мог не подвергать вас опасности. Продержать в камере… со всеми возможными удобствами, конечно. Отправить курьера в Главный капитул. Вас бы забрали туда — под надежной охраной, не чета… мне. Пожалуйста, только не верьте этой твари, Орден действительно постарался бы вам помочь! Вас… позвали бы на службу, это правда, но это не рабство, как он говорил! Это привилегия… защита, возможности… Прошу, поверьте мне! Я понимаю, что теперь у вас нет для этого оснований…

Через боль и стыд пробивалось мучительное осознание, что он все-таки испортил то, что должен был сохранить. Ведьмак теперь ни за что не поверит в чистоту намерений Ордена, и неизвестно, чем это обернется.

— Что я думаю про ваш Орден, я лучше не буду говорить, ладно? — подтвердил его самые ужасные предположения Ясенецкий. — Но я вообще о властных структурах не очень хорошо думаю, это здесь ни при чем. Герр патермейстер, а вот если бы все так и было — как вы сказали. Я в камере, потом под надзором ваших собратьев… А кот?

— А кот продолжил бы собирать силу, — устало сказал Видо. — Он бы откатился на первый ранг и начал все сначала. Его бы искали, разумеется. Но… Скорее всего, он просто сменил бы город, а то и страну. Фамильяра очень трудно найти.

— И все заново, — задумчиво подытожил ведьмак. — С первого ранга и дальше… какой там у меня, седьмой? Я был его шансом на успех?

— Да, с вами он стал бы полноценным демоном, — вздохнул Видо. — Больше возможностей, а главное — бессмертие. Фамильяра можно уничтожить, демона — только изгнать. Ну, если ты не святой, конечно, или не ангел Господень… Да и то, святые их не убивают, просто запрещают являться в нашем мире снова… Неважно, впрочем. Главное, фамильяра можно убить. Даже обычному клирику вроде меня. Истинному, конечно, рукоположенный его бы только изгнал… Зачем я все это рассказываю?

— Потому что я попросил? — хмыкнул Ясенецкий. — Ладно, теперь я все понял. Кроме одного. Почему вы меня не предупредили? Боялись, что испугаюсь? Вот это немного обидно, знаете ли. Сказали бы, что вам нужна приманка, выманить эту тварь на живца. Я бы не отказался!

— Я вам верю… — Видо с трудом улыбнулся и сам почувствовал, какой бледной и фальшивой вышла эта улыбка. — Не подумайте, что подвергаю сомнению вашу храбрость…, но вы ведь не понимали, с чем имеете дело. Даже не знали, насколько вам нужно бояться! И тем удивительнее, что…

Он запнулся, вспомнив, что никакого страха Ясенецкий перед котом и вправду не испытал, хотя ужасом проняло всех, от рейтаров и Фильца до самого Видо. Кажется, только два существа в капитуле совершенно не испугались демонической силы — сам ведьмак и его кошка. Господи, какая оплеуха по самолюбию и гордыне!

— Ну почему не знал? — снова усмехнулся Ясенецкий. — Продажа души — это плохо, в нашем мире на этот счет тоже однозначное мнение. Правда, никто особо не верит, что душу можно продать, но сказки же есть. Религия, опять же… Договоры с дьяволом — плохая идея! Упс, извините, опять его так назвал. Волан-де-Морт долбаный…

— Кто? — не понял Видо.

— Тот, кого нельзя называть, — рассеянно пояснил ведьмак. — Значит, кота вы убили? Окончательно?

— Со всей определенностью, — подтвердил Видо. — Хоть что-то я сделал верно… и то — лишь благодаря вам и всем остальным. Фильцу, фройляйн Курц и кошке… Но я никоим образом не снимаю с себя вины, герр Ясенецкий! И если вы считаете, что я должен дать вам удовлетворение…

— Эм… — Ведьмак как-то удивленно на него покосился, а потом протянул: — Ах, в э-этом смысле? В дуэльном? И как вы себе это представляете? На шпагах я фехтовать не умею, стрелять из местного оружия — тоже, а рукопашную ваш кодекс вряд ли предусматривает. На метлах, что ли, будем драться?

Видо почувствовал, что краснеет — жар предательски бросился в щеки, уши, пополз по шее.

— Действительно, — выдавил он. — Простите. Но вы можете назначить любой удобный вам срок, чтобы брать уроки… — Он представил, сколько уроков потребуется ведьмаку, не державшему в руках благородного оружия, чтобы догнать его, наследника Моргенштернов, получившего в подарок первую рапиру и фехтмейстера на свое шестилетие. Уши запылали просто позорно. — Простите, — повторил Видо. — Тогда я даже не представляю…

— Да бросьте. — Ясенецкий махнул рукой. — На что мне обижаться? Вы все правильно сделали. Эту сволочь пушистую нужно было остановить. — Он вдруг помрачнел и посмотрел туда, где на брусчатке виднелся четкий оплавленный круг. — Я клочки меха видел… Он же в настоящего кота вселился, так? Я об этом не думал раньше, а теперь понял. Этот кот, которого мы с Маринкой ловили, он местный был, наш, питерский. Вряд ли у вас тут мейн-куны водятся. Эта сволочь взяла домашнего кота, которого кто-то любил и теперь ищет!..

Он осекся, и Видо понял, что аналогия проста, даже слишком. Ясенецкий ухитрился подумать о коте, погубленном фамильяром, но ведь ясно, что на самом деле это мысли о нем самом, вырванном из родного мира. И… он действительно думает, что Видо был прав?!

Горло опять сжалось, глаза позорно защипало. Лучше бы упрекал! Пусть бы высказал, что Видо своей гордыней и безответственностью поставил его под удар…

— Скажите, герр патермейстер, а сколько вам лет? — спросил вдруг Ясенецкий. — Я что-то никак понять не могу.

Перед ответом Видо почему-то помедлил, хотя никакой тайны, конечно, в этом не было и быть не могло. Просто впервые пришло на ум, что у них с Ясенецким все-таки есть нечто безусловно общее. Ну, кроме любви к хорошему кофе и интереса к Декарту, о котором они так и не поговорили.

— Мне двадцать пять, — уронил он наконец. — Да, мы ровесники. Забавно.

— Я думал, вы старше, — слегка удивился ведьмак.

— Сутана добавляет возраста, — пожал плечами Видо. — Как и мундир.

— Ну да, ну да! — подхватил Ясенецкий. — А бессонница, нерегулярное питание и переживания — это прямо молодильные яблочки! Кстати, вы ведь ради этого постились? Вроде как перед боем?

— Да, — удивился в свою очередь Видо. — Это ради благодати. Силы, дарованной мне Господом. А что?

— Но теперь пост кончился? — настаивал зачем-то Ясенецкий.

— Ну… — Видо вспомнил, какой сегодня день недели, и неуверенно кивнул. — Да, пожалуй. Ближайший постный день послезавтра.

— Тогда надо кофе сварить, — сообщил ведьмак. — Со сливками, на яичном желтке и с карамелью! Вам сейчас очень нужно, не спорьте, ладно?

— Как скажете, — послушно отозвался Видо. — Я… буду чрезвычайно благодарен. И к слову… Насчет этого приступа…

Покраснеть сильнее он уже вряд ли смог бы, но беспомощно замялся, не зная, как объяснить и попросить…

— Да, вам бы отдохнуть, — согласился Ясенецкий. — Часто у вас такое?

— Я непременно отдохну, — пообещал Видо, и спокойная любезная улыбка, с которой дворянин должен говорить о таких вещах, чтобы не выдать своего волнения, примерзла у него к губам. — Полагаю, теперь в моей жизни будет довольно отдыха.

— Это вы о чем? — немедленно вскинулся слишком уж чуткий ведьмак. — У вас что, неприятности какие-то будут? Из-за этого всего?

— Понятия не имею, — снова пожал плечами Видо. — Мне в любом случае придется подать в отставку. Человек, пораженный безумием, не имеет права служить клириком и подвергать опасности тех, кто на него рассчитывает. Сегодня мне это стало совершенно ясно, за что я отдельно вам благодарен…

— Стоп! — выдохнул Ясенецкий и даже ладонь выставил перед собой. — Какое, нафиг, безумие? То есть извините, конечно, что-то меня занесло. Это вы про свой приступ?