Плацебо (#2) - Гранд Ксения

Убедившись, что в библиотеке больше никого нет, прикрываю за собой каменную дверь и, вооружившись свечой, подхожу к громоздкому комоду. Что ж, посмотрим, что сиринити скрывают от мира. Во всех ящиках оказываются не старинные фолианты, а статьи и рукописи. Некоторые слегка помяты, другие – и вовсе покрыты ржаво-темными пятнами неизвестного происхождения. Будем надеяться, что это вино. Просматриваю несколько газетных вырезок, чей шрифт и стиль печати выдают их давность:

«Обнаружена неизвестная группа крови».

«Женщина с тяжелой колотой раной выжила после переливания».

«Найден человек, исцелившийся после инъекции донорской крови».

«Незнакомец с ликом зверя напал на бездомного, вцепившись в горло».

Да это же о сиринити и моровах – во всех статьях, собранных здесь, говорится о разоблачении сангвинаров среди людей. Неужели человечество догадывается об их существовании? Это неудивительно, ведь за столько веков у них должны были закрасться подозрения. Даже если замеченное казалось им невообразимым, невозможно все время откидывать правду. Рано или поздно она настигнет тебя и вцепится острыми клыками в горло, прямо как моров в этого уличного бедолагу. Но что это? Достаю из-под стопки синюю записную книжку, напоминающую больничный журнал посещений. На обложке пометка «Лайтхаус, Пенсильвания». В нем какие-то странные пометки: о жизнедеятельности подопытного, о свертываемости крови, быстроте заживления… Испытуемый номер один, два, десять, сорок пять. Что это? Неужели люди проводили эксперименты на сиринити? Скорость излечения… Наверняка они хотели выяснить, каким образом сангвинары исцеляются. Возможно, даже использовать это в своих целях. Господи… Раз Скретч явился сюда, быть может, он каким-то образом причастен к этому? Что если он сотрудничал с людьми, чтобы защитить свою шкуру? Или, что еще хуже, – сдавал собственных братьев в обмен на защиту и неприкосновенность? Это было просто ужасно, но вполне в его духе.

Такое ощущение, что Скретч преследует меня везде, куда бы я ни пошла. Даже когда я его не вижу, я чувствую, что он рядом. Он словно нигде и одновременно повсюду. Следует за мной незримой тенью, проникает в сердце, в мысли. Являясь для меня никем, он постепенно занимает все большую часть моей жизни. Даже сейчас, вместо того, чтобы окунуться в мистерии этой загадочной комнаты, я думаю лишь о том, что он скрывает. И как мне только вывести его на чистую воду?

Тишину разорвал внезапный грохот. В этот момент мое сердце ударилось о грудь с такой силой, что, кажется, на ней останется синяк. Я подбегаю к двери и слышу, как кто-то, чертыхаясь, поднимает упавший стул, на который, очевидно, наткнулся во мраке. Засовываю документы в ящик и выскальзываю в дверной проем, вернув скульптуры на место. Только успеваю спрятаться за стеллажом, как мимо танцующим шагом проходят парень с девушкой.

– Ты уверен, что здесь никого нет?

– Не будь трусишкой, крошка. Какой идиот пойдет ночью в библиотеку? Лучше вернемся к тому, на чем мы остановились.

– Ну-ка, напомни мне, а то я уже забыла.

Юноша притягивает худощавую фигурку к себе, исчезая в затемненном углу, а я раздраженно закатываю глаза. В самом деле, нашли место. Люди тут пытаются пролить свет на темное прошлое всей коммуны, а вы… Проскользнув мимо, я тихонько прокрадываюсь к лестнице, пытаясь переварить полученную информацию. Только получается это у меня с трудом. Эксперименты, другое имя Блэквуда, потайная комната в недрах библиотеки и Скретч, крадущийся в ночи, подобно призраку. Не знаю, что здесь происходит, но теперь я отчетливо понимаю, что сиринити были не до конца честны со мной. Какие-то страшные тайны похоронены в этих мраморных стенах. Тайны, о которых никто не говорит. Секреты, о которых боятся упоминать. Загадки, о которых знают все и одновременно никто. И я обязательно выясню, в чем здесь дело.

Глава 6. Под покровом масок и вуалей

Пару месяцев размеренной жизни стража-новобранца, и вот, наконец, настал день фамильного «Бала Тотемов» – события, которого все ждали со жгучим нетерпением. Все, кроме меня. Сшитый на заказ костюм красного лебедя уже ждет в комнате вместе с моей, так сказать, модисткой. 32 Мирилин с радостью достает кроваво-красное платье из защитного чехла и разглаживает складочки на юбке. Пышное, элегантное, из нежнейшей атласной ткани с декором из алых перьев, оно выглядит словно его перенесли прямо из сказочного мира. Традиционные длинные рукава призваны скрыть отметины сиринити (которых у меня, кстати, нет), а тяжелый бархатный капюшон, выполненный в виде лебединой головы, – лицо. По всей видимости, он и будет играть роль маски. Судя по пышному подъюбнику, который Мирилин достает из упаковочной коробки, этот вечер будет не из легких. Но когда дело доходит до затягивания корсета, я уже не рада, что вообще в это ввязалась.

– Господи… – втягиваю воздух, словно в последний раз, – ты точно помочь хочешь? Потому как это больше похоже на убийство.

– Не преувеличивай. Смертность от корсетов была высокой в конце девятнадцатого века. В наше время лишь сотня дам из миллиона может умереть от этого предмета гардероба.

Учитывая спазм в животе и затрудненное дыхание, чувствую, я буду в числе этих «победительниц».

– Мне даже на Другой стороне дышалось легче.

Мирилин неожиданно стихает и, затянув последний узел шнуровки, отходит к зеркалу. Я стискиваю челюсть, чувствуя, что сейчас поднимется не самая приятная тема.

– Каково было там, за Стеной?

– Одиноко, холодно, темно и до жути пугающе. Честно говоря, мне никогда не было так страшно. Если бы не Блэквуд, я бы уже давно свихнулась. Не то чтобы он сильно этому препятствовал, но, по крайней мере, все время был рядом.

Говорю это и наблюдаю, как с нарумяненного лица Мирилин постепенно стекает цвет, словно его стирают невидимым ластиком.

– Если ты знаешь, что он не виновен в гибели вашей семьи, почему ты его так ненавидишь? – решаюсь спросить я, но Мирилин лишь молча поправляет заколку с вьющейся розой в волосах, словно меня и не слышала.

– Мирилин, я серьезно, – беру ее за руку. – Что бы между вами ни случилось, это не повод отворачиваться от родных, ведь у вас нет никого, кроме друг друга. В конце концов, сложно представить, что он мог совершить что-то настолько ужасное, чтобы твоя неприязнь длилась вечно. Ведь, если присмотреться, он далеко не так плох, каким пытается казаться.

Она резко вырывает ладонь, будто мои слова обожгли ее кожу.

– Неужели? А может, это ты смотришь на ситуацию сквозь призму иллюзий? Хочешь знать причину моей ненависти? Спроси его о Гаспаре. Уверена, ты будешь неприятно удивлена.

Мои губы уже приоткрываются для нового вопроса, когда стук в дверь обрывает нить напряжения. Мирилин тут же отворачивается, давая понять, что момент упущен, и я нехотя направляюсь к выходу. А мысли в голове так и закручиваются неистовым вихрем: что она имела в виду? Исходя из уровня презрения к брату, Гаспар был кем-то важным для нее, возможно, даже близким. Друг? Напарник? Возлюбленный? Неужели есть еще более темная часть прошлого Блэквуда, о которой мне неизвестно?

На пороге спальни меня встречает Уилл в бледно-розовом костюме. На шее галстук-бабочка. На лице светлая маска с узкими прорезями и золотистым клювом. Остроконечные перья в волосах делают его похожим на зимнюю птицу, потерявшуюся по пути на Северный полюс.

– А-м-м, цапля? Альбатрос? – предполагаю я, но он лишь качает головой, самодовольно ухмыляясь.

– Всего лишь полярная сова – одна из самых грациозных и таинственных птиц на планете. Благодаря белоснежному окрасу ее невозможно заметить, даже когда она сидит на самом видном месте, – поясняет он и тут же добавляет, словно в свою защиту. – Это тотем моего родственника из знатного рода. Моя же семья простого происхождения, без герба или титула. А ты… – он вдруг осекается, оглядывая меня сверху вниз, – … выглядишь… просто восхитительно.