Родная земля (СИ) - Ступников Виктор

У меня не было выбора. Отказ означал, что мы навсегда останемся в этом бункере, а деревня останется беззащитной перед лицом и Тёмных, и «карателей» Когана. Согласие давало шанс. Опасный, скользкий, но шанс.

— Ладно, полковник, — я тяжело вздохнул. — Вы получите свой союз. Но мое условие: моя сестра и остальные немедленно возвращаются в деревню. И ваши люди обеспечивают их безопасность. Я остаюсь с вами и работаю. Только так.

Коган несколько секунд молча смотрел на меня, взвешивая риски. Наконец он кивнул.

— Договорились. Но предупреждаю: мы будем следить за каждым вашим шагом. Добро пожаловать в крестовый поход, ваше сиятельство.

Он нажал кнопку на столе. Дверь открылась.

— Теперь, — сказал Коган, — давайте начнем с самого начала. Расскажите мне все, что вы знаете о «Тихом потрошителе». И все, что вам рассказала княгиня. Не упускайте ни одной детали.

Итак, я оказался в пасти волка. Но, как ни парадоксально, эта пасть была пока что самым безопасным местом. Коган предлагал ресурсы, прикрытие и, что самое главное, информацию. Все, чего мне не хватало, сидя в деревне и отбиваясь от тварей из леса. Но доверять ему было нельзя. Ни на секунду.

Мой рассказ был выверенной смесью правды, полуправды и откровенной лжи. Я подробно описал вирус, его действие, то, как он маскируется и подменяет данные. Я рассказал о визите Вики, о ее предложении, о блокноте отца. Но я умолчал о самом главном — о природе Тёмных. Для Когана и его людей это была продвинутая кибердиверсия, возможно, работа вражеского государства или внутренних предателей. Идея о том, что это нечто иное, нечеловеческое, инопланетное или порождение иной реальности, показалась бы им бредом сумасшедшего и мгновенно уничтожила бы хрупкое доверие. Я оставил это при себе. Как и истинные масштабы угрозы.

Коган слушал внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Его люди за стеной, должно быть, записывали и анализировали каждое мое слово.

Когда я закончил, он молчал минуту, переваривая услышанное.

— «Семя». Интересная терминология вашего отца, — наконец произнес он. — Она многое объясняет. Это не просто вирус. Это конструктор. Он не разрушает, он перестраивает систему под себя, под свои правила. И источник… вы правы, он должен быть физическим. Точечным. Как игла, впрыснутая в самое сердце.

Он подошел к карте на стене и указал на район моего имения.

— Ваша деревня, Михаил Арсеньевич, находится в эпицентре. Большинство сбоев, которые мы фиксировали, так или иначе завязаны на вашем секторе. Логистические цепочки, узлы связи, энергосети — все они сходятся здесь. Ваш отец не случайно выбрал это место для уединения. Он что-то здесь искал. Или… охранял.

Эта мысль заставила меня задуматься. Я всегда считал, что отец Михаила бежал от системы, которая его предала. А что если он не бежал? Что если он занял позицию на передовой, даже не сказав семье об этом? Значит, он знал больше, чем я предполагал и мое попадание в сына такого человека также было неслучайно. Сам мир, словно возвал ко мне, как к собственному спасителю.

— Нужно обыскать Руины, — резко сказал Коган, поворачиваясь ко мне. — Тщательно, с помощью нашего оборудования. Если ваш отец что-то там прятал, мы это найдем. И мы поедем туда вместе. Сегодня же.

— Мои люди… — начал я.

— Ваши люди уже в пути обратно в деревню под охраной двух моих машин, — прервал он. — Иван везет их. Со старухой. Им ничего не угрожает. А вы, ваше сиятельство, теперь моя правая рука. И мы едем на работу.

Меня охватило холодное бешенство. Он распоряжался мной и моими близкими как пешками. Но поделать я ничего не мог, хотя, конечно, мог, однако наш сомнительный союз мне все же сейчас был выгоден. Я кивнул, сжав зубы.

Через полчаса мы мчались по тем же дорогам, но теперь в составе небольшого кортежа: бронированный внедорожник Когана, наш подремонтированный седан за рулем с другим его агентом, и сзади — грузовик с инженерным оборудованием и группой захвата. Коган сидел рядом со мной, его лицо в свете приборной панели было каменным.

Ночь была безлунной и черной. Лес по сторонам дороги стоял непроглядной стеной. Мы приближались к тому месту, где нас ждала засада.

— Остановиться, — скомандовал Коган в рацию. — Включаем прожекторы и тепловизоры. Первая группа — охрана периметра. Вторая — следовать за мной и Прохоровым.

Машины остановились. Мощные фары выжгли в темноте белые туннели. В свете их было видно поваленное дерево, все еще лежащее на дороге. Никаких машин, никаких людей. Тишина.

— Никого, — доложил голос в рации. — Никаких тепловых следов. Чисто.

— Не может быть, — пробормотал Коган. — Они просто так не уйдут.

— Они не люди, полковник, — тихо напомнил я ему. — Они не оставляют следов. Они просто… растворяются.

Мы вышли из машины. Воздух был ледяным. Я почувствовал знакомое покалывание на коже — то самое ощущение неестественной тишины, что было у отеля Глаши.

— Смотрите, — один из солдат указал на асфальт рядом с деревом.

На дороге, в свете прожекторов, темнели несколько влажных, расплывчатых пятен. Как будто кто-то пролил воду, но вода эта была густой и мутной. И от нее тянулся слабый, сладковато-гнилостный запах.

Коган подошел ближе, натянув перчатки.

— Это они?

— Их следы, — подтвердил я. — Они были здесь. И, судя по всему, ненадолго.

Внезапно один из прожекторов на грузовике мигнул и погас. Затем второй. Третий. Машины один за другим заглохли, фары потухли. Нас поглотила абсолютная, густая тьма. Паника охватила солдат.

— Спокойно! — крикнул Коган, выхватывая тактический фонарь. — Генераторы! Запускайте резервные генераторы!

Но было уже поздно. Из леса, из самой темноты, повалил туман. Не белый и молочный, как у Глаши, а черный, как смоль. Он был густым, маслянистым, он поглощал свет фонарей, сокращая видимость до метра. И в этой черной пелене послышался шепот. Десятки, сотни голосов, нашептывающих одно и то же:

«Арсений… Арсений… Вернись… Верни то, что взял…»

Коган замер, его лицо побелело. Он слышал это. Слышал имя моего отца.

— Что это? — прошипел он, поворачиваясь ко мне. Его фонарь выхватывал из мрака моё лицо.

— Это они, — ответил я, чувствуя, как ледяная ярость наполняет меня. Они не просто нападали. Они знали. Они помнили. Они пришли за долгами. — Они пришли за тем, что, как они считают, отец Михаила у них украл. Неужели этот чертов старик был знаком и с магом из моей деревни? Если так, то он, скорее всего, спрятал что-то именно там! Значит, я все это время искал не там⁉

Из черного тумана выступили фигуры. Солдаты в старой, потрепанной форме. Инженеры в замасленных комбинезонах. Люди, которые когда-то работали здесь, на этом объекте. Их глаза были пусты, лица искажены тихой ненавистью. Они шли молча, не спеша, окружая нас плотным кольцом.

— Огонь! — скомандовал Коган, открывая стрельбу из пистолета.

Пули пробивали фигуры, не причиняя им вреда. Они проходили сквозь них, как сквозь дым. Солдаты Когана стреляли очередями, но это было бесполезно. Туман сжимался вокруг нас.

Один из «призраков» — молодой парень в форме техника — подошел ко мне вплотную. Его губы не шевелились, но голос звучал у меня в голове, холодный и безжизненный:

«Он взял Ключ. Он сломал Замок. Верни Ключ, или мы заберем твоих. Одну за другой. Начнем с сестры.»

Упоминание Маши из уст мертвеца вызвало во мне ярость, и я одним движением свернул ему голову. И тело мертвеца рухнуло.

— Что они говорят? — крикнул Коган, пытаясь пробиться ко мне сквозь густеющую пелену. — Прохоров! Что они хотят⁈

— Они хотят то, что нашел мой отец! — закричал я в ответ. — Они называют это Ключом! Полковник, да стреляйте же вы в головы!

Я не выдержал глупости и страха солдат, отобрав у ближайшего ко мне его автомат. Прицелился… БАМ!… И мертвяк с продырявленной головой упал обездвиженный.

— Полковник, вы немедленно доставляете меня в мою усадьбу! — прокричал я сквозь шум раздававшихся очередей автомата.