Правильный лекарь. Том 11 (СИ) - Измайлов Сергей

— Если человек работает от зари до зари, он рано или поздно научится выполнять свою работу виртуозно, — произнёс Курляндский, смакуя жульен из каракатиц. — Трудяг не надо недооценивать, им надо просто помочь, потом твои усилия окупятся сторицей.

— Дядя Гот, у меня ещё один вопрос, — спросил я, решив переключить тему. — А вы на мою свадьбу придёте?

— Саш, ну это вообще неуместный вопрос! — возмутился Курляндский и я уже ожидал его превращения в громовержца или злобную агрессивную фурию. Но его возмущённое лицо оставалось в рамках нормального человека. — Как я могу пропустить свадьбу своего новообретённого племянника, а тем более своей единственной внучки? Правильно никак, так что этот разговор можешь больше не поднимать. Вы только обозначьте дату и время. Я теперь, слава Богу, якорем к своему дворцу не привязан. Кстати, Катенька, за это тебе отдельное спасибо. Когда ты меня погрузила в сон, у меня словно вся жизнь перед глазами пролетела. Я и раньше знал причину моего затворничества, а теперь взглянул на неё совсем под другим углом, больше надо мной это не довлеет.

Сестрёнка после его слов засмущалась, пролепетав что-то невнятное в ответ.

— Вы даже не представляете, насколько я рад, что вы теперь стали свободным от проблем прошлого человеком! — сказал я искренне, от души. — С чем я вас и поздравляю!

— Спасибо, Саш, — улыбнулся Курляндский и сыто икнул. — А теперь у меня есть ещё одна, последняя на сегодня просьба.

— Всё, что угодно! — заверил я. Теперь уже не сомневаюсь, что дичь он творить не будет.

— Да просьба в общем-то несложная, — сказал он и хитро подмигнул. — Время ещё не совсем позднее, завези меня к Панкратову, хочу посмотреть, как у него волосы дыбом встанут, когда он меня увидит на пороге. А пока он будет в себя приходить, раскручу его ещё на одну шоколадку.

Глава 8

Мы остановились у парадной дома, где живёт Виктор Сергеевич. На предложение его подождать, Готхард Вильгельмович ответил уверенным отказом.

— Я скорее всего надолго у него задержусь, — хитро улыбаясь сказал он. — Нам есть о чём с ним поговорить. Главное успеть уехать до разведения Литейного моста.

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь. Представлял себе, как отреагирует на появление на пороге Курляндского Панкратов. Впрочем, возможно будет больше радости, чем шока, он ведь в курсе, что мы с Катей поехали с миротворческой миссией. — Вы там с ним поаккуратнее, он очень ценный сотрудник и хороший человек.

— Это я и без тебя знаю, — усмехнулся Курляндский. — Мне можешь не рассказывать.

Он помахал нам рукой на прощание и вошёл в парадную, а мы с Катей поехали домой. Уже почти десять вечера и строить другие планы смысла не имеет. Разве что снова поспать в оранжерее Настиного дворца, но это как-нибудь в другой раз.

Когда мы приехали домой и, выслушав замечания Маргариты по поводу неприкрытой шарфом шеи, вошли в дом, выяснилось, что родители ещё не спят, а сидят с чаем у камина и о чём-то мило беседуют.

— О, вернулись наши работяги! — обернувшись воскликнул отец. — Идите с нами посидите, расскажете заодно, чем закончилась ваша поездка к этому раку отшельнику.

— Ничего себе! — сказал я и вскинул правую бровь. — А ты откуда знаешь?

— Виктор Сергеевич рассказал, — ответил он. — Я ему по другому вопросу звонил часов в пять, заодно спросил, как твои дела. Это вы так долго мариновали Курляндского?

— Не, — усмехнулся я, усаживаясь в кресло перед камином и вытягивая ноги в сторону потрескивающих поленьев. — Сам процесс состоялся достаточно быстро. Сначала мы с ним немного повоевали, потом Катя сделала ему массаж головы.

— Массаж головы? — удивилась мама.

— Ну, это, можно сказать, кодовое название, — усмехнувшись ответила сестрёнка. — Нужно было как-то до него добраться. Не подкрадываться же сзади исподтишка.

— То есть под этой маской ты ему провела сеанс? — улыбаясь спросила мама.

— Ага, — кивнула Катя, наливая себе чай. Я немного подумал и решил повторить её действия.

— И каков результат? — поинтересовался отец, пристально глядя на дочь поверх чашки с чаем.

— Курляндского, которого все знали последние годы и, мягко говоря, недолюбливали, больше нет, — ответил я за неё. — Теперь это нормальный человек. После сеанса мы съездили с ним в торговый центр и купили пальто, потом поехали в ресторан.

— Ого! — воскликнул отец, выпучив глаза, чашка с чаем застыла на полпути до столика. Мама перехватила её, пока он не промахнулся и не поставил мимо. — Мне сейчас кажется, что вы про кого-то другого рассказываете, не про Курляндского. И что он, на свадьбу придёт?

— Сказал, что такого события в жизни названного племянника он пропустить никак не может, — улыбнулся я. — И в университете согласился читать лекции по фармакологии.

— Вот это да, — с каким-то странным выражением лица пробормотал отец.

Возможно, мне показалось, но он больше был озадачен, чем обрадован. Мне даже стало интересны причины такого изменения настроения. Сначала хотел спросить напрямую, потом решил лучше сделать это наедине. Он же по какой-то причине не хочет объясняться здесь при всех. Переглянувшись с мамой, я понял, что она думает о том же. Хорошо, что Катя в это время любовалась язычками пламени на догорающих поленьях. Мама приложила палец к губам так, чтобы ни папа, ни Катя этого не увидели. Я коротко кивнул и тоже уставился в камин. Мысли о том, что происходит что-то не то я старательно забил в дальний угол и, чтобы разрядить обстановку и нарушить повисшую тишину, продолжил свой рассказ.

— А сразу после ресторана мы завезли Курляндского к Виктору Сергеевичу, — всё тем же спокойным тоном сказал я. — Он решил сделать ему сюрприз.

— Главное, чтобы до инфаркта не довёл, — рассмеялась мама. Наверно представила лицо Панкратова, когда тот открывает дверь, а на пороге Курляндский.

— Не должен, — усмехнулся я, отреагировав на её заразительный смех. — Панкратов знал, с какой целью мы едем к Курляндскому. Даже выделил нам в качестве универсального пропуска плитку бельгийского шоколада.

— Виктор Сергеевич очень ценит свои отношения с Курляндским, — сказал отец как ни в чём не бывало. Словно не сидел только что в тяжёлых раздумьях. — Я уже слышал как-то про этот легендарный шоколад, но мне он его никогда не дарил.

— Наверно потому, что он знает, что ты не настолько любишь шоколад, как Готхард Вильгельмович, — сказал я, смеясь. — Вот и решил, что незачем на тебя расходовать такую редкость.

— Возможно, — улыбнулся отец, уже окончательно с себя стряхнув задумчивость. Но где-то в глазах читалось, что его это отпустило не полностью. — Давайте наверно уже спать ложиться. Уже поздно, а завтра непростой день. Кстати, сын, если среди твоих обучающихся вдруг найдётся кто-то, кого не особо устраивает работодатель, посоветуй перейти в мою клинику, а то мы уже зашиваемся. После того, как вы втроём от нас ушли, нового никого не появилось, а количество пациентов не уменьшается.

— А чего же ты раньше молчал? — спросил я и покачал головой. А зачем спрашиваю? Давно должен был сам догадаться или хотя бы спросить. А отец стойкий, молчал всё это время. Наверно накипело уже. — Мне, конечно, сложно обещать, все уже пристроены или хотят работать у нас, но я очень постараюсь.

— Спасибо, — сказал отец и улыбнулся.

Пантелеймон принялся сгребать угли в камине в кучу, а Настюха с Маргаритой начали убирать чайные принадлежности. Мы неохотно поднялись с кресел, потянулись на второй этаж, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. Я бросил взгляд вслед отцу. Он направился не в спальню, а в свой кабинет, убедившись перед этим, что этого никто не видит. Моего взгляда он не заметил.

Я закрыл за собой дверь, прошёл в комнату и, не раздеваясь, сел на кровать. Сна не было ни в одном глазу, хотя час назад мечтал упасть и заснуть. Странная реакция отца на излечение душевных проблем Курляндского не давала мне покоя. Я решил немного подождать и потихоньку прокрасться к его кабинету, чтобы поговорить.