Архитектор Душ VI (СИ) - Вольт Александр

Эльфийка открыла дверь.

В этой комнате было светлее.

Посреди комнаты, так же привязанный к стулу, сидел Игнат Ворон. Но, в отличие от Волкова, он не выглядел сломленным. Он сидел прямо, и на его губах играла кривая, циничная усмешка. Даже со связанными руками и разбитым лицом он выглядел опасным.

Рядом с ним, прислонившись к стене, стоял Нандор. Увидев нас, эльф выпрямился.

— А вот и наша кавалерия, — произнес Ворон. Его голос был скрипучим, как несмазанная петля. — Я уж заждался. Ну что, коронер? Пришел мстить за папочку? Или хочешь долю от того, что я стряс с твоего партнера?

Я посмотрел на него и вдруг понял, что вся моя усталость, боль в плече и сомнения исчезли. Этот человек продавал смерть. Он продал артефакт, убивавший если не моего родного отца, то неповинного человека. Он знал, для чего он, и ему было плевать.

Я сделал шаг вперед.

— Нет, Игнат, — сказал я спокойно. — Я пришел не за деньгами. Я пришел за ответами. И, в отличие от Волкова, с тобой мы будем говорить долго.

Ворон хмыкнул, сплюнув кровь на пол.

— Ну попробуй, докторишка. Попробуй залезть мне в голову. Только смотри не заблудись в темноте.

Я улыбнулся, оскалив зубы.

— О, не переживай, — сказал я, снимая пиджак и бросая его на спинку соседнего стула. — У меня с собой фонарик.

Собравшись с силами, я уже собирался положить руку на лоб Ворона, но услышал голос.

— Погоди, — сказала Шая, подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо. — У тебя почти не осталось энергии. Ты уверен?

— Нет, — сказал я честно и прямо. — Но я должен.

Она взяла меня за руку.

— Тогда я попробую тебя подпитать, все равно тебе не удастся выкачать из меня все.

Я удивился. Вот это номер. Получается, я могу использовать человека или другое существо как… батарейку и при этот не тратить свою энергию?

— А так можно?

Она слегка улыбнулась.

— Можно.

Я закрыл глаза, и мир рассыпался на привычные серые тона. Уложив свою руку на голову Ворона, я посмотрел на его отливающую бордовыми оттенками психею и попытался вонзиться в душу.

Контакт с разумом Игната Ворона оказался похож на удар о бетонную стену. Если психея Волкова напоминала бурлящий от паники котел, крышку которого срывало паром страха, то здесь меня встретила ледяная, сконцентрированная тьма.

Его ментальный барьер ощущался плотным, вязким и черным, словно гудрон. Ворон не паниковал, полноценно встав в оборону. Осознанно, жестко, с профессионализмом человека, который всю жизнь скрывал свои тайны и был готов унести их в могилу. Я почувствовал, как моя собственная энергия, и без того истощенная, расплескивается об эту защиту, не в силах найти ни единой трещины.

Слишком крепкий. Моих остатков не хватит. Я просто выжгу себя изнутри, если попытаюсь пробиться, и свалюсь прямо здесь в кому.

Стиснув зубы, я почувствовал, как по спине течет холодный пот. В висках застучало.

Рука Шаи крепче сжала мою ладонь.

Это не было похоже на переливание крови или электрический разряд. Это было… словно в пересохшее русло реки внезапно хлынул горный поток. Чистая, вибрирующая, чужая, но совместимая сила. Энергия эльфийки вливалась в меня, заполняя пустые резервуары, вымывая усталость и боль. Она была другой на вкус — более легкой, светлой, с привкусом чего-то древнего и лесного, но мой организм, жадный до ресурсов, принял ее без возражений.

— Спасибо, — прошептал я одними губами.

Теперь полный вперед.

Я сгруппировал эту заемную силу, скрутил ее в тугой жгут, превращая в таран, и ударил.

Ментальный удар был страшным. Я почувствовал, как дрогнул его разум, как по черному гудрону пошли трещины. Ворон зарычал в реальности, дернувшись на стуле, но я уже был внутри, разрывая его оборону.

Панцирь лопнул.

Меня затянуло внутрь. Темнота взорвалась калейдоскопом образов. Это было не беспорядочное мелькание, как у Волкова, а четко структурированный архив преступника высокого полета.

Я видел карты. Десятки, сотни карт. Тайные тропы через границы, о которых не знали пограничники. Подземные туннели, старые, заброшенные коллекторы, ведущие из Польши, из Азии, с закрытых территорий. Я видел схемы движения грузов — сложные, многоступенчатые, с перегрузками в нейтральных водах и сбросами с малой авиации в глухой тайге.

Я видел лица. Заказчики. Чиновники, прячущие глаза. Аристократы, жаждущие запретных удовольствий. Коллекционеры, готовые платить любые деньги за вещи, пропитанные кровью.

Вот он передает шкатулку с проклятым ожерельем седому генералу. Вот он оценивает древний эльфийский кинжал, выкопанный черными археологами. Вот он дает консультацию по телефону, объясняя, как активировать руну на черепе.

Он знал все. Каждый артефакт, проходящий через его руки, имел историю и назначение. Он знал, что часы для Волкова — это орудие убийства, и продал их с холодной улыбкой, накинув цену за «срочность».

Поток информации ускорялся. Я листал его память как папку с документами, ища нужное. Счета, явки, пароли…

И вдруг картинка замерла.

Это было воспоминание недавнее, но очень яркое, окрашенное странным чувством уважения, которое Ворон питал к своему собеседнику. Редкое чувство для такого циника.

Закрытый кабинет, обшитый темным деревом. Запах старых книг и дорогого трубочного табака. Полумрак, разбавляемый светом настольной лампы с зеленым абажуром.

Ворон стоит, почтительно склонив голову. А напротив него, в глубоком кресле, сидит человек.

Я всмотрелся в лицо этого человека, и мое ментальное тело, находящееся внутри чужого разума, застыло, узнав его.

Это был мужчина лет сорока пяти. Его внешность была настолько характерной, что спутать ее с кем-то другим было невозможно. Он напоминал оживший портрет Зигмунда Фрейда, сошедший со страниц учебника по психоанализу. Аккуратная, ухоженная, тронутая сединой эспаньолка, клиновидной формой спускающаяся к подбородку. Круглые очки в тонкой, едва заметной роговой оправе, за которыми скрывались внимательные, чуть прищуренные глаза.

Он был одет подчеркнуто академично, словно собирался не на встречу с главой черного рынка, а на лекцию в университет. Твидовый пиджак песочного цвета с характерными кожаными заплатками на локтях, идеально отглаженная рубашка, неброские, но дорогие брюки. Весь его облик дышал спокойствием и интеллектуальным превосходством. Лицо, словно сошедшее с полотна старого мастера — мудрое, немного усталое, вызывающее доверие.

Я знал этого человека.

— Сделка заключена, Игнат, — произнес он. Голос был тем же самым — бархатным, обволакивающим.

Ворон, который никого не боялся и никого не уважал, протянул руку, Вяземский ответил на рукопожатие. Их ладони сомкнулись.

Рукопожатие было коротким, но значимым.

Затем картинка в памяти Ворона дрогнула и сменилась. Ракурс сместился. Теперь я видел, как контрабандист наклоняется к сейфу, скрытому в панели стола, и с не свойственным его циничной натуре уважением извлекает оттуда сверток.

На стол, прямо под пятно света от лампы, лег тяжелый предмет. Ворон медленно развернул бархатную ткань.

Книга.

Она была старой. Не просто старой, а даже древней. Обложка из потрескавшейся, почти черной кожи. Металлические уголки потускнели, но массивный замок был начищен до блеска.

— Это оригинал, — произнес Ворон, и в его голосе прозвучала гордость торговца, выкладывающего на прилавок свой лучший товар. — Не список, не копия шестнадцатого века. Это первоисточник. Тот самый, о котором шептались в закрытых ложах, но который никто не видел уже лет двести.

Человек в твидовом пиджаке подался вперед. Свет лампы отразился в стеклах его круглых очков, скрыв выражение глаз, но я видел, как дрогнули его руки. Тонкие пальцы с аккуратным маникюром потянулись к фолианту, коснулись грубой кожи, словно проверяя реальность происходящего.

— Вы уверены, Игнат? — спросил он мягко, но в этом бархатном голосе звенело напряжение. — Ошибки быть не должно. Мне не нужна историческая реликвия, мне нужен инструмент.