Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

***

— Подожди, сразу первый вопрос, — навострил уши Максим. — «Хаосом», говоришь?

— Именно так, — терпеливо поджал губы Давид, раздражённый, что его рассказ сбили с самого начала.

— А… этот Хаос из легенды имеет какое-то отношение к Хаосу, который стал Истоком для Захарии?

— Из истории, — второй раз вынужден был поправить студент. — Это отличный вопрос, Максимус, но буду откровенен: никто точно не знает. Уж я однозначно этой информацией располагать не могу. Понимаешь ли, события, происходившие во времена первых племён полуострова, случились столь давно, что из всех летописей сохранилась лишь история, которую я собираюсь тебе поведать.

— Просто… неловко бы вышло для Мастера, наверное. Знаешь… Что предки королевской семьи сражались с чудовищами, порождёнными его Истоком.

Агнеотис, нахмурившись, задумался. Он раньше особо не придавал этой детали должного внимания и не утруждал себя необходимостью проводить параллели, но теперь, когда Максимус обратил на это внимание…

— Да. Быть может, и правда неловко.

— Ладно, прости, продолжай.

***

Долгие годы не могли отыскать для себя подходящего места первые обитатели полуострова, ежедневно сражаясь за право ступать на неизведанные земли. Выживать становилось всё труднее: со всех сторон, со всех концов света их гнали инфернальные бестии, столь ужасные и могущественные, что не существует и по сей день ни в одном языке мира Цельды слов, чтобы их описать. Чуя запах лёгкой добычи, чудовища, немыслимые и несокрушимые, преследовали первых людей без устали и сомнений, преодолевая сотни вёрст, и ни одна сила не могла их остановить. Отряды теряли бойцов, женщины переставали рожать детей от изнеможения, и однажды, загнанные в глубину полуострова, люди окончательно потеряли надежду на спасение в этих диких и безжалостных землях. Капитан корабля был лидером первых людей, не носившим имени — самый сильный и смелый мужчина, прозванный Великим Воином, не мог позволить открытого столкновения: он нёс ответственность за тех, кто вверил в его руки свои жизни и судьбы, и пускай готов был драться с непобедимыми врагами до последнего вздоха, не хотел, чтобы его народ сгинул в непроходимых чащах и топях. Он никогда и никого не просил о помощи, самоотверженно справляясь с тяготами возложенного на него бремени в одиночку. В тот день он принял нелёгкое решение — вернуться после очередного длительного скитания к уже знакомому недоброжелательному подножью гор, где еды было ещё меньше, чем несокрушимых чудовищ.

Однажды ночью, когда остатки его племени уже крепко спали в глубоко вырытых в земляном валу норах, только самый смелый и сильный Великий Воин оставался дежурить на посту. Как вдруг лес и болота по всей округе озарил солнечный свет. Было так светло, что на несколько секунд Великий Воин потерял способность видеть, а когда прозрел, то увидел, что на них готовится напасть невиданная досель бестия. Гигантская птица, пылающая огнём как раскалённый солнечный шар, она бесшумно скользила по воздуху, роняя языки пламени на болота и усыпая ветви деревьев искрами. Густой лес за её спиной уже горел — люди, выбравшие укрытием земляной вал в предгорье, оказались отрезаны этим пожаром от всех путей отступления, и их ждала неминуемая и ужасная гибель — в клюве чудовищной птицы или в огне.

Издав громогласный животный вопль, Великий Воин схватил первое, что попалось ему под руку — тяжёлый булыжник из камня и золота — и ринулся в последнюю в своей жизни атаку, надеясь, что его племя, услышав звуки битвы, успеет уйти в горы и сможет выжить там без его мудрого правления.

Птица набросилась на Великого Воина яростно и остервенело, одним махом разорвав когтями широкую грудь, но огонь, льющийся с её широко распахнутых крыльев, опалил ветви вокруг — схватив одну из ветвей, Великий Воин прижёг свои раны и смог продолжить смертельный бой. Птица ударила его пламенеющим хвостом, но Великий Воин вовремя закрыл лицо булыжником — огонь опалил его, и камень рассыпался в пыль, обнажив кусок чистого золота в обуглившихся пальцах. Ревя как медведь, сильный и смелый Великий Воин набросился на бестию и изо всех своих сил, вложив всю ярость и страх за будущее своего народа, ударил бестию в череп — красная лава, заменившая птице кровь, брызнула на его голову и моментально сожгла все волосы дотла и выжгла ему глаза…

***

— Слушай, а менее кровавой и жестокой истории у вашей культуры нет, часом? — беспокойно поёрзав на месте, решился всё-таки перебить Макс. — Ты не подумай, мне не страшно, просто… Вам это всё в каком возрасте рассказывают?

— Лет с трёх, — прикинув что-то, ответил Давид. — Приблизительно с того момента, когда у детей появляется способность запоминать истории. Почему ты спрашиваешь?

— Да не, ничего. Просто теперь мне стало чуточку понятнее, как у вас, ребята, получается спокойно выбрасывать из города бродяг на растерзание лесным хищникам.

— Бродяги — это отдельная тема обсуждения, Максимус, при всём уважении. Их пребывание в Эпиркерке — да и во всём королевстве, буду откровенен — не приносит ни горожанам, ни королю никакой пользы.

— Логично. Они же не платят налоги.

— Дело не только в налогах. Это балластный груз, существующий для узкого числа конкретно взятых целей, и когда эти цели достигаются — они становятся обузой.

— Потрясающе… Ладно, давай лучше про птицу пока. Это хотя бы легенда, а не реальность.

— История, — с нажимом поправил его Давид в третий раз.

***

Ослеплённый, изувеченный, Великий Воин постепенно выбивался из сил. Но люди, вверившие ему свои жизни, ещё не успели уйти достаточно далеко в горы, чтобы чудовищная птица не смогла их достать. И Великий Воин продолжал сражение, превозмогая ужасную боль, не видя, а только слыша своего врага и при этом нанося сокрушающие удары без промаха и сомнения. Он готовился погибнуть в ту ночь, светлую как день, ради сохранения жизни тех, кто безоговорочно ему доверял, кто все эти годы без единого слова возмущения скитался с ним по опаснейшим лесам и болотам нового полуострова. Он готов был пожертвовать собой во имя сохранения народа и дрался со зверем, зная, что ему не одержать победы. Единственной его целью было продержать пламенеющую птицу как можно дольше на том месте, где она имела наглость и неосторожность напасть.

Великая цель — большая, чем жизнь — продержала Великого Воина в живых до рассвета. С первыми лучами солнца чудовищная птица, рухнув на землю, испустила дух от смертельного удара золотого булыжника по черепу, и пламя с её кроваво-красных перьев слизнул и растворил в воздухе первый тёплый утренний ветерок. Великий Воин, потерявший слишком много крови и обессилевший, упал на колени возле поверженного врага, чтобы в последний раз обратить лицо к восходящему солнцу, и разорванными губами прошептал молитву — но молил он не о собственном спасении, а о спасении тех, кто ушёл в горы и остался без его мудрого правления. Великий Воин погибал.

Лёгкий и прозрачный, Лунный бог Шеларди, следивший за их поединком всю ночь, поспешил рассказать об этом великом бое Солнечному богу Сехулу, едва тот показался на вершине солнечного шара в своих блистающих одеждах. Поражённый мужеством и самоотверженностью слабого человеческого существа — того самого человека, который никогда и ни у кого не просил о помощи, а теперь просившего не за себя, а за других, Сехул сошёл со своего божественного трона и снизошёл к Великому Воину, и там, где ноги его касались земли, расцветали цветы и зеленела трава.

«Тебе больше нечего бояться, дитя, — молвил Сехул, остановившись перед Великим Воином. — Мой брат поведал мне о твоём подвиге, и отныне твой дух вечно будет пребывать в Небесном царстве, где не узнает ни боли, ни страха, ни горечи».