Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Иронию я слышу, но категорически не понимаю причины её возникновения, — Давид уставился на него с искренним недоумением. — У Таногольда родился сын, у его сына родился сын — так власть и передавалась. Если рождались дочери, они правили Эпирширом до момента, пока не выйдут замуж, затем власть переходила в руки их законных супругов, а после — их общим детям… Что именно тебя удивляет, Максимус?

— Удивляет меня, что за четыре тысячи лет в их роду ни разу не случилось никакого… форсмажора.

— Как же не случались? Были и внезапные войны, и эпидемии…

— Так я об этом ведь и говорю, — вскинул руку Путник, от удивления заговоривший гораздо громче прежнего. — И за четыре тысячи лет никто из наследников не погиб на поле боя, не заболел какой-нибудь чумой, не был отравлен врагами? Какой-нибудь король или какая-нибудь королева не страдали бесплодием? Как у них получилось протянуть так долго?

— Позволь, — голос Давида разительно изменился, стал твёрдым и даже неприкрыто враждебным: — Династия Гольдов горячо любима народом с первого дня её существования, и даже в самые мрачные и страшные времена истории Эпиршира потомки Солнечного бога не сталкивались с необходимостью «протянуть» ещё немного…

— Нет, ты не так… Вернее, ладно, я не то слово подобрал, — он раздражённо потрепал отросшие на лбу волосы. — Я не имел в виду «выжить», я имел в виду «не прервать фамильную линию».

— По какой причине бы она могла прерваться? — нервно фыркнул школяр, поправляя и без того прекрасно уложенный манжет. — Народ Эпиршира боготворит правящую династию и сделает всё, чтобы…

— Да услышь ты меня, Агнеотис, я же не про народную любовь тебе толкую. Я про то, что в жизни случается… всякое. Понимаешь? Ещё раз: любому, даже самому горячо любимому королю во время битвы может случайно прилететь стрела в глазницу. Даже самый чудесный король может оказаться чисто физиологически не способен к зачатию преемника. Даже самого доброго и справедливого могут убить заговорщики, причём в детстве, не дав проявиться его доброте и справедливости. Столько обстоятельств за четыре-тысячи-мать-его-лет способны были повлиять на крону их генеалогического древа, что у меня в голове не укладывается, насколько же везучими нужно быть, чтобы и по сей день оставаться у власти в целости и сохранности.

Давид, вытянув губы, покивал с куда большим спокойствием — выпад в адрес монарших особ, как оказалось, существовал только в его чрезмерно чувствительном воображении и не имел ничего общего с действительностью. Потом на его губах даже мелькнула тень улыбки.

— Я слышу тебя, Максимус. Но и ты услышь меня. Подобное попросту невозможно с династией наших милостивых монархов, — простодушно ответил он. — Народ Эпиршира и люди иных государств, верные решения и своевременные действия, случайности и совпадения, божественная поддержка и сама Судьба — во все времена всё сущее поддерживало и защищало ветвь Гольдов от смерти и забвения. Будь та защита результатом действий самих королей или стечением обстоятельств, она всё равно существует и неописуемо крепка. Взять даже господина магистра… Буду откровенен, не могу быть уверенным в том, насколько хороший это пример.

— Пример отличный, — покивал Макс и сразу отвёл взгляд в сторону; развивать тему и тем более погружать Агнеотиса в подробности чужих взаимоотношений он не только не рискнул бы, но и даже не подумал бы рискнуть. — В нашем мире сплошь и рядом случались такие истории, что король гиб, не оставив наследника. Или с этим наследником загадочным образом что-нибудь случалось. Один род мог править столетиями, а потом оборваться и исчезнуть в веках за несколько лет.

Лицо Давида до смешного вытянулось, стоило ему услышать подробности быта на Земле в те непростые времена, голубые глаза округлились настолько, что Макс мог спокойно рассмотреть каждый крохотный сосудик в его белках.

— И как… как же вы с этим справлялись? — сдавленно и встревоженно поинтересовался он, очевидно, воображая, с какими ужасами столкнулась бы его родина, случись нечто подобное с Айгольдом.

— За власть боролись другие люди, — Путник поджал губы: не вовремя вспомнились пророческие слова учителя о том, что когда-нибудь его уроки пригодятся парню в жизни, и молчаливая уверенность Макса, что уж что-что, а история Руси и средневековых королевств Европы будущему Олимпийскому чемпиону по плаванию ну вот точно-преточно никогда не понадобится. — Разворачивались войны, люди грызлись друг с другом, потом кто-то побеждал и его короновали. Но во всех странах было по-разному, я особо не в курсе.

— Чудовищно, — упавшим голосом заключил Давид и перевёл взгляд на полностью обесцвеченное тёмное небо. — Должно быть, это создавало в ваших королевствах ужасный беспорядок. Ещё вчера страной правила одна семья, и тут — уже совершенно другая?.. И каждому такому новому королю требовалось восстанавливать то, что он сам же во время битвы за власть и разрушил? Великое испытание для народа. Подобная смена власти не привносит в жизнь ничего хорошего, только хаос и неопределённость будущего, а для плебса пагубнее неопределённости нет ничего… А бывало ли такое, что ко власти приходил человек недостойный? Случалось ли, что власть мог захватить человек, не имеющий ни малейшего представления о том, как управлять королевством правильно?

— Случалось, конечно. Люди терпели, что поделать — у них тоже были задвиги на тему «помазанников божьих». Но, как я уже сказал, это было давно.

— Чудовищно, — подтвердил уже увереннее Агнеотис. — Но, надеюсь, сейчас королевство, из которого ты прибыл, в руках надёжного правителя?

— У нас сейчас довольно мало королевств осталось в мире, — по привычке уклончиво ответил Максим. — И королей, как ты понимаешь, тоже. Что-то около сорока стран являются монархиями.

— А сколько всего стран на Земле?

Максим присвистнул, рассмеялся и пожал плечами.

— Вот на этот вопрос я тебе не отвечу. Точную цифру вряд ли кто-то назовёт, слишком плавающие данные: какие-то государства являются общепризнанными, какие-то признаны суверенными только большинством стран, какие-то признаны меньшинством стран, какие-то вообще не признаны — но, опять же, не ясно, пока не признаны или навсегда. Там чёрт ногу сломит, серьёзно! Но если считать приблизительно, их где-то сто девяносто штук. Плюс-минус десять.

— Интересно. Выходит, либо Земля меньшего размера, либо ваши государства гораздо больше наших. В Цельде почти двести пятьдесят королевств, и это если считать только те из них, что не объединены между собой экономически и политически. Но, раз у большинства стран нет королей, кто же тогда ими управляет?

— Президенты, по большей части. Но есть канцлеры, эмиры — и даже один император.

— А кто такие президенты?

— Главы государств, избираемые на определённый срок при помощи всенародного голосования.

— У вас… выбирают правителей?

Сначала Максу показалось, что его рассказ повлиял на Давида как дудка на кобру: наверняка несчастный дворянин и представить себе не мог, что где-то во Вселенной у людей существует подобная роскошь. Но тут Агнеотис сделал то, чего парень от него не ожидал от слова «совершенно»: громко и заливисто рассмеялся.

— Большей глупости я в жизни не слышал, прости мою резкость! Это же… Вы что же, выбираете детей?

— Нет, почему. Взрослых.

— Боги милостивые, какой кошмар! — издевательский смех усилился. — И надолго?

— В моей стране выборы проходят раз в четыре года, а почему ты…

Студент не слушал: стараясь вести себя по возможности прилично и держать смех в диапазоне допустимой громкости, он мягко перехватил себя рукой за живот и, прикрывая белозубый рот ладонью, от души хохотал.

— Но это же варварство, — едва отдышавшись, заявил он, — Позволять плебсу выбирать на столь важную роль людей, совершенно не готовых к грядущей ответственности! Как же вы живёте?

— Не жалуемся, — насупился по привычке Путник. — А что здесь смешного, прости?