Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Он мой сверстник, в конце концов. Он ещё слишком мало лет прожил, чтобы окончательно скурвиться.

— Я тебя… бесил? — не в силах сдержать расплывающиеся в улыбке губы, уточнил Агнеотис, забыв на миг и про плотоядного коня, и про странные вопросы о Лейм.

Поведение собеседника его забавляло и, к счастью и вместе с тем ужасу, необъяснимо расслабляло. К счастью — потому что юный маг давно уже не испытывал этого приятного, почти чарующего спокойствия в присутствии другого человека, принуждённый статусом, как в очередной раз верно отметил Путник, «держать лицо» — даже (и в особенности) возле родного отца. К ужасу — потому что видел его от силы третий раз в жизни. И, пускай Давид никому бы в этом не признался, расслабляться в присутствии незнакомых людей он считал непозволительной роскошью, поскольку именно незнакомцы всегда представляли наибольшую опасность.

А если учесть, что позитивные чувства вызывал человек, на которого у юного мага уже сложились определённые планы…

— Знаю, в это трудно поверить — обычно у меня ангельское терпение, — хохотнул подмастерье в ответ. — Но всё честно: я тебя тоже выбесил, мы квиты.

— Квиты, — эхом повторил студент.

— Если хочешь, можешь составить мне компанию: надо ещё кур и коз накормить, — ставя ведро на законное место, пригласил Макс. — Заодно поможешь.

— Помочь? Чем?

— Там всё просто: посветишь своей магией, пока я разбираюсь с остальным, а то после заката в сараях хоть глаз выколи… Только не спали там ничего, не то Захария с меня шкуру снимет. Ты хорошо вообще владеешь огнём?

Вместе они вышли из конюшни и заперли за собой двустворчатые ворота.

— На мастерство не жалуюсь, — впервые не постеснявшись шутливо похвастаться, заверил Давид.

Ему не нравился этот парень. Не нравилось, какие эмоции его присутствие пробуждает в обычно спокойном и равнодушном наследнике рода Агнеотисов. Не нравилось, что Максимус может позволить себе быть откровенным и прямым как раскрытая книга, что ничего не утаивает и не держит за пазухой ножа, а если и молчит о чём-то, насупившись, то не из злого умысла, а потому что не хочет делиться с посторонним пока человеком. Не нравилось, что, толком с ним не знакомому, Давиду спокойно в присутствии Путника, уделявшего условностям нового мира весьма поверхностное внимание, не выказывавшего именитому собеседнику ни грамма подобострастия или подчёркнутого почтения, говорившего на равных и ничуть не смущавшегося разнице в их положениях, словно это было естественно и нормально.

Ему очень не нравилось, что Максимус мог и правда оказаться хорошим человеком.

И прежней уверенности в выводах, которые сделал днём, школяр больше не чувствовал.

***

К крыльцу подошли очень не вовремя: как раз открылась входная дверь. Господин Эйн покидал обитель колдуна, разумеется, первым: вышколенная годами жёстких тренировок идеальная осанка со слегка излишним прогибом в пояснице (не зря такое искривление называется лордозом, от «лорда» пошло наверняка, мелькнуло у Макса в голове), широкий степенный шаг, источающий уверенность при каждом стуке невысокого каблучка с металлической набойкой по дощатому крыльцу, приподнятый подбородок и расплывчатый взгляд в помутневших глазах — глава семейства нырял во мрак позднего вечера над столицей, едва держась на плаву многочисленных и нелёгких размышлений.

Мадам Ровен, задержавшись на пороге, бросила через плечо на вышедшего проводить их Захарию взгляд, который в приличном обществе практически недопустим, ибо значил гораздо больше, чем просто визуальный контакт. Серьёзный, цепкий, он подтверждал не озвученное между ними единство, априори не доступное любому случайному свидетелю этого безмолвного обмена, поскольку содержал в себе неприлично много непроизнесённой информации — просьб, убеждений, обещаний, угроз… Чародей кивнул — так, как никогда не кивают в знак согласия торгаши на рынке или модницы на примерке, потому как подобный жест невозможно увидеть, если не знать, куда смотреть и что там искать — и сразу же вонзил куда менее таинственный и вполне однозначный взгляд сперва в своего подмастерья, затем в его вынужденного спутника — как если бы юноши провинились в том, что пришло время расходиться по домам.

Макс покосился на Давида.

Что бы ни крылось в совсем не подозрительном перемигивании между Захарией и мадам Ровен, юный Агнеотис это заметил. И в восторге не остался.

— Приятного вечера, господа, — кивнул чародей, пропуская Максима внутрь дома.

Его поблагодарили нестройным хором озадаченных голосов, пожелали в ответ не менее благостного времени суток — и затем разговоры стихли. Во тьме Чёрной площади чета Агнеотисов растворилась, не произнеся ни слова.

— Как… всё прошло? — покосившись в сторону кухни, тише обычного спросил Макс, оказавшись среди стеллажей и полок.

— Как по часам, — заперев, ответил магистр и слегка подрагивающими пальцами поправил выбившуюся из-за уха прядку жёстких колючих волос.

Один за другим Путники прошли вглубь зала, на ходу расправляясь каждый со своим: Захария доставал и забивал трубку, Максим стягивал через голову и завязывал на бёдрах толстовку.

— Завтра лавка будет закрыта, — сообщил колдун, поджигая табак уже известным парню способом. — У меня работа за пределами города… — и, будто прочитав в мыслях своего подопечного закономерный вопрос, добавил: — …а на тебя оставлять дела себе дороже.

— Простите, Мастер, — сжав челюсти от стыдливого озноба, скользнувшего по хребту, потупил взгляд Макс.

— Не стоит. Ты сегодня справился неплохо.

— Чт… Но тогда п-почему я не могу…

— Речь не о том, с чем справляешься или не справляешься ты, — закурил чародей, — А о том, на что способны в моё отсутствие другие. Ужаса твоя физиономия не вселяет, боевых навыков недостаточно — в качестве исключения подмена, может, и годится, но в перспективе принесёт больше проблем, чем выгод. Лавку я закрою на полдня — не велика беда. А ты, если будет желание, отправишься со мной.

— Если… будет желание? — Максим покосился на него недоверчиво. — У меня типа… право выбора есть?

— Право есть у всех, — Захария, слегка приподняв в оскале верхнюю губу, поморщился. — Завтра твоё сопровождение не обязательно, но и не воспрещено. С утра заказ на лечение скота, потом кое-какие дела на рынке — после обеда уже буду здесь, так что, как говорится, тебе решать.

Лечение скота и рынок. Захватывающе, — не сдержался молодой Путник, надеясь, что его мысли не просочатся каким-нибудь загадочным образом во внутренний эфир наставника. — Впрочем, всяко лучше, чем сидеть дома.

— Если вы не против, Мастер, я бы предпочёл отправиться с вами, — усилием воли протолкнул наружу эти слова юноша.

— Не против. Но заранее оговорю: если на ферме Оскара ещё позволительна праздность, то на рынке необходимо будет держаться в тонусе. Если готов — подъём завтра в шесть. Не проснёшься — будить не стану.

Один день магистра Захарии

Долгожданная осень неторопливо кралась к Эпирширу. Солнце освещало небеса, облака и черепицу крыш с раннего утра, световой день и не думал становиться короче, но растения, птицы — даже люди, не отличавшиеся особой чуткостью — улавливали теперь появившийся в южном ветерке шёпот надвигающегося холода и зябко ёжились, хохлясь и заворачиваясь спозаранку лицами поглубже в воротники. Смена сезонов здесь не бросалась в глаза, как это довольно часто случалось в родной для Максима средней полосе, с её умеренно континентальным климатом, прости господи, где спать ложишься в жару и духоту, а просыпаешься прямиком в лужи, слякоть и золотые опадающие кроны. Нет — здесь, в королевстве династии Гольдов, осень подползала на брюхе, виновато и немного заискивающе заглядывая в окна-глаза городских и сельских домов нарастающей в воздухе влажностью. Так что те, кому по пути на рабочее место хотелось сунуть озябшие ладони запазуху и поплотнее завернуть шеи шёлковыми или льняными платками, уже к десяти часам с охотой разворачивались, подставляя лица пока ещё ласковому солнцу.