Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Прости, — сообразил юноша, — Это было грубо с моей стороны.

— Тем не менее, следует называть вещи своими именами. Прости, Дрозд, но ты — животное.

— Но зачем это нужно? Ведь он — разумное существо, разве нет?

И Макс, и конь посмотрели на Захарию с приблизительно одинаковым выражением в глазах — коктейлем из растерянности и любопытства. У юноши при том примешивалось ещё и раздражение. Единодушие — и в особенности та лёгкость, с которой подмастерье понял негодование жеребца, не остались для магистра незамеченными и даже, пожалуй, позабавили.

— Что, по-твоему, произойдёт, — костлявая ладонь трепетно погладила шоколадно-золотую мускулистую шею и пару раз дружески похлопала по туго натянутой шкуре, — Если пятисоткилограммовый вечно голодный хищный зверь, способный логически мыслить, делать выводы и планировать свои действия — словом, обладающий почти человеческим разумом и при этом вооружённый тяжёлыми металлическими подковами и острыми клыками — окажется на улице города-миллионника без контроля?

Отвечать на этот вопрос Максу, очевидно, было не обязательно.

— Ты прав: Дрозд понимает нас и способен себя контролировать… в известной степени. Он наделён умением учиться гораздо быстрее, чем любая другая лошадь; способен осознавать себя, в отличие от подавляющего большинства других хордовых. Он разумен. Но он по-прежнему животное — созданное силами магии, чтобы убивать людей. И истинный интеллект Дрозда проявляется не в моей готовности рискнуть жизнями горожан и выпустить его на улицу без намордника, а в его согласии этот намордник надеть.

Максим постепенно просыпался.

— Что же до жёстких мер предосторожности, — колдун скользнул ладонью по морде коня и почесал довольно глубокую впадину над лимонным выпуклым глазом. Макс слышал где-то, что лошадям такое нравится, и, судя по выражению закованной в металл морды, услышанное оказалось правдой, — Обычно мы спокойно работаем на трензеле, если рядом нет людей или их мало. Дрозд любит выпустить пар и порезвиться, даже будучи под седлом, но простого мундштука достаточно, чтобы вернуть контроль. А вот эффекту от присутствия поблизости посторонних ты стал свидетелем вчера — полагаю, об этом инциденте ещё пока свежо воспоминание, не так ли.

Так ли, ещё как «так ли»!

— Его агрессия возрастает прямо пропорционально количеству незнакомцев вокруг — таким я его создал. Поэтому в городе только хакамора. И с большой осторожностью.

С этими словами Захария стянул с плеч массивную брезентовую сумку-рюкзак, перетянутую намертво многочисленными кожаными ремнями, и довольно неожиданно и весьма небрежно отправил её в полёт прямиком парню в грудь — груз оказался гораздо тяжелее, чем выглядел, и беднягу едва не сшибло с ног. В ответ на немой вопрос в глазах молодого Путника, колдун молча стянул перекинутые через седло стремена, как следует затянул на стройном брюхе Дрозда широкую ленту подпруги и мягко и проворно прыгнул коню на спину. Повседневная чародейская мантия, очевидно, шилась из расчёта на верховые путешествия и длиной едва доставала ему до колен, и всё-таки пришлось поправить полы, чтобы не застревали в седельных боковых подушках и прикрывавших приструги кожаных крыльях.

В сумке, к счастью, ничего не булькало, не лязгало и не дребезжало — по крайней мере, по первому ощущению, — а значит, и сломаться или разбиться от грубого перебрасывания не грозило. Но не не свойственная Захарии халатность в обращении с имуществом возмутила юношу, а неприкрытый намёк на необходимость это имущество тащить на собственном горбу.

— Раз у меня теперь есть такая роскошь как собственный подмастерье, я могу наконец разгрузить несчастного Дрозда, — пояснил маг, сосредоточенно проверяя длину каждого ремешка на лошадиной экипировке. — В конце концов, он боевой конь, а не тягловый.

Зато я-то тяжеловоз, по-твоему, — проворчал Максим про себя. — Лошадь-то всяко посильнее человека, у них грузоподъёмность… А сколько, кстати?.. Что-то вроде ста кило, если ничего не путаю?.. Учитывая, сколько весит Захария, на Дрозда ещё три такие сумки можно положить.

— Хрупкого и взрывоопасного внутри нет, но всё равно не ронять: я этот рюкзак с Земли привёз. Такого качества уже даже там нет — про Цельду и говорить нечего.

Постоянно забываю, что он пенсионер. Интересно, дождусь от него фирменного стариковского «вещ-щ-щь»? — парень хмуро перехватил ношу поудобнее и просунул в лямку правую руку. — Чёрт, чего он туда понапихал, кирпичей? Половину своей библиотеки?.. И как далеко мне всё это дело тащить прикажете?

Чтобы натянуть на плечо вторую лямку, ему пришлось несколько раз подпрыгнуть: вес рюкзака просто не позволял завершить манёвр без использования кинетической энергии. Если бы не вручную пришитый поясной ремень, распределявший нагрузку и по пояснице тоже, ни за что бы Максиму не удалось донести ношу до пункта назначения. Где бы этот пункт ни располагался.

— Ты чего такой печальный, Гарри? — розоватые со сна потрескавшиеся губы растянулись в откровенно вредной насмехающейся улыбке. Очередная цитата из книг о Мальчике-Который-Выжил из уст Захарии прогремела оглушительнее колокольного звона. — Али недоволен чем?

— Да что вы, Мастер, боже упаси, — защёлкнув металлическую пряжку в районе пупка, ответил Макс и на всякий случай потуже затянул плечевые лямки. — Просто думаю, где бы на наше путешествие силы взять, а попутно играю в игру «Угадай, что внутри».

Он не сразу сообразил, что и как ответил наставнику, но когда дошло — проснулся как по щелчку пальцев. Приготовиться к худшему, впрочем, всё равно бы не успел.

Две женщины среднего возраста, рано покинувшие свои уютные натопленные жилища в стремлении поскорее очутиться на продуктовом рынке, ненадолго замедлили шаг на противоположной стороне Чёрной площади и, стараясь не привлекать к себе повышенного внимания, исподтишка попытались рассмотреть нечасто показывавшегося толпе на глаза чародейского скакуна. Навострив закруглённые уши, жеребец в упор уставился на любопытных двуногих в ответ — и если судить по скорости, с которой прохожие поспешили удалиться, наличие у лошади светящихся как у кошки глаз вызывало у них определённое беспокойство.

Макс успел только подумать, что они станут последними людьми, которых он видел в этом перерождении.

— Ничего особенного, — колдун натянул на руки перчатки — не то лайковые, не то кожаные, плотно обтянувшие каждый сустав и каждый коготь на бугристых пальцах, нарочито-педантично поправил и без того элегантно ниспадающую с его костлявых плеч укороченную колдовскую мантию и набросил капюшон на голову. На очевидную, пусть и объяснимую резкость в голосе подопечного он не обратил ровным счётом никакого внимания. — Кое-какие ингредиенты, несколько книг, вспомогательные приспособления для ликвидации последствий проклятия… Уверен, и четверти всего этого мы сегодня из сумки не достанем.

Прекрасно. На кой-тогда хрен я всё это буду тянуть на своих двоих?

Впрочем, Максим этот вопрос озвучивать бы не стал, даже если бы не испытывал перед наставником иррационального, слабо поддающегося осмыслению и контролю страха. Разумеется, ему хватало мозгов ответить самостоятельно.

Чародей поставил в стремена ноги: носки высоких кожаных сапог скользнули под стальные арки, каблуки упёрлись в обитые деревом подножки как влитые, голени приклеились к боковым подушкам намертво. Хотя предполагать обратное было довольно глупо, Макс впервые осознанно отметил: магистр наверняка неплохо держится верхом.

— Считай, что это просто утренняя тренировка, — рекомендовал Захария, подобрал поводья и, оставив их пока довольно свободно провисать на мускулистой лошадиной шее, точным и кратким движеньем «кольнул» Дрозда в бока пятками.

Коня словно шилом пырнули — как будто только этого и ждал, он всем телом дёрнулся, присел слегка на задние ноги, изогнув шею на манер лебединой, несколькими собранными напряжёнными шагами пересёк границу чародейских земель и, ступив на брусчатку, почти тут же сорвался в рысь. Когда только рука чародея успела покороче перехватить провисший повод, Макс заметить не успел, но в следующий же миг, подтянув его к животу, Захария без видимого напряжения сдержал Дрозда, а затем и вовсе вынудил остановиться и опустить голову к груди.