Перековка судьбы (СИ) - Колючий Александр

«Просто, как топор. Однокамерная конструкция. Даёт прерывистый, „пульсирующий“ поток воздуха. Неэффективно. Вчерашний день. Но сам принцип рычага можно использовать. Только система будет другой. Двухкамерной. Для непрерывного дутья. Это будет первая и самая важная модернизация».

Закончив с основным оборудованием, я перешёл к самому грустному. К инструментам. Они были развешаны на деревянных стойках вдоль стены. Точнее, то, что от них осталось.

Это было похоже на братскую могилу.

«Так, что у нас тут? — язвительно подумал я. — Музей коррозии под открытым небом. Экспонат номер один: „Клещи, ставшие единым целым со стойкой“. Экспонат номер два: „Молоток, самопроизвольно разделившийся на боёк и труху“. Экспонат номер три: „Ящик с зубилами, которые достигли состояния дзен и теперь представляют собой единый ржавый монолит“. Прекрасная коллекция».

Я подошёл к одной из стоек и попытался вытащить из гнезда пару больших клещей. Рукоять осталась у меня в руке, превратившись в горсть гнилой трухи. Сами клещи, издав жалобный скрежет, обломились у основания и с глухим стуком упали на пол, разлетевшись на несколько ржавых кусков.

Я методично прошёлся вдоль стены, проводя свой печальный аудит. Большинство инструментов были безнадёжны. Но в самом дальнем углу, за опрокинутым верстаком, в куче старых тряпок и угольной пыли, я нашёл его.

Молот. Он не был на стойке, он лежал в укромном углу, и это спасло его от худшей сырости. Рукоять из тёмного, отполированного потом и временем дерева, идеально ложилась в руку. Боёк был не ржавым, а покрыт лишь тонкой, благородной тёмной патиной. Форма его была совершенной. Баланс — безупречным. Это был не просто инструмент. Это было произведение искусства. Я был уверен, это был личный молот моего деда. Моё единственное настоящее сокровище в этом царстве упадка.

Я провёл ещё полчаса, разгребая завалы. Моя добыча была скудной. Кроме молота деда, я нашёл ещё одну тяжёлую кувалду с целым бойком, несколько пробойников из хорошей стали, которые были густо смазаны жиром и потому уцелели, и пару сломанных, но крепких напильников.

Я стоял в центре кузницы. Аудит был завершён. Картина ясна.

Активы:

Крепкое каменное здание.Массивная, целая наковальня.Один шедевральный молот и горстка мелкого инструмента.Большая куча ржавого металлолома, который можно использовать как сырьё.

Пассивы:

Полностью разрушенный горн.Полностью разрушенные мехи.Отсутствие 99% необходимых инструментов.Отсутствие топлива.Отсутствие знаний о местных технологиях (что, впрочем, было плюсом).

Тихон подошёл ко мне. Его лицо выражало глубокое отчаяние.

— Господин… это же… это невозможно. На это уйдут годы. Годы и целое состояние, которого у нас нет.

Но я смотрел на всё это иначе. Ярость и отчаяние сменились азартом инженера перед сложнейшей задачей. Я видел не проблемы. Я видел ресурсы и возможности.

Я повернулся к Тихону, и на моём грязном, перепачканном сажей лице появилась широкая, уверенная, почти безумная улыбка.

— Годы? Нет, Тихон. У нас нет годов. У нас есть меньше месяца. Ты видишь здесь руины. А я — идеальную строительную площадку. У нас есть фундамент. У нас есть главный станок. И у нас есть целая гора сырья, — я кивнул на ржавый хлам. — Всё остальное… остальное — это просто инженерия.

Я смотрел на разруху вокруг не со страхом, а с предвкушением. Я видел не гробницу. Я видел свой будущий завод. И я был готов приступить к его строительству.

**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком, комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С огромным уважением, Александр Колючий.

Глава 8

На следующее утро я пришёл в кузницу не как гость и не как археолог. Я пришёл как руководитель проекта на свой новый, чрезвычайно проблемный объект. Ночь почти не принесла сна. Мой мозг, получив новую, невероятную задачу, отказался отключаться. Он работал, гудел, как перегруженный сервер, выстраивая в голове схемы, графики и последовательности действий. Ярость и отчаяние, которые привели меня сюда, полностью выгорели, оставив после себя лишь чистое, холодное топливо для интеллекта — инженерный азарт.

Первым делом, войдя в своё новое царство пыли и ржавчины, я не бросился к наковальне. Я взял лопату.

— Тихон, — позвал я старика, который с опаской заглядывал в дверной проём. — Нам нужно расчистить здесь рабочее пространство. Хотя бы небольшой пятачок в центре. Невозможно планировать что-то, стоя по колено в мусоре.

Старик, видя во мне не безумную, а деловую решимость, покорно взял вторую лопату. Мы потратили пару часов на самую грязную и неблагодарную работу: выгребали спрессованную за десятилетия пыль, битый кирпич, сгнившие деревяшки и прочий хлам. Когда в центре кузницы образовался относительно чистый круг каменного пола, я решил, что «офис» готов.

Я нашёл два уцелевших дубовых бочонка, поставил их на некотором расстоянии друг от друга и водрузил сверху широкую, гладкую доску, которую мы притащили из сарая. Это был мой новый чертёжный стол. Мой командный пункт.

Затем я подошёл к верстаку, где оставил свою единственную драгоценную находку — молот деда. Я взял его в руки, ощущая его идеальный баланс и вес. Протёр его чистой тряпицей и с благоговением положил в центр нашего нового «стола». Это был не просто инструмент. Это был символ. Эталон качества, к которому я должен был стремиться. Мой единственный ориентир в этом мире примитивных технологий.

«Любой проект начинается с чистого рабочего места и чётко определённой цели, — подумал я, окидывая взглядом расчищенное пространство. — Это аксиома. Нельзя творить в хаосе. Сначала — порядок, потом — работа». Я посмотрел на гору ржавого хлама, которую мы сгребли в угол. «И первый пункт после уборки — провести полную сортировку и инвентаризацию доступного сырья». Но это потом. Сначала — план. Глобальный, всеобъемлющий план.

В качестве «бумаги» я решил использовать большие, плоские куски сланцевой плитки, которые отвалились от крыши. Их поверхность была достаточно гладкой, чтобы на ней можно было царапать углём. В качестве «карандаша», соответственно, — кусок того самого угля из домашнего очага.

Я положил на свой импровизированный стол самую большую плиту и начал рисовать. Но не эскизы. Я начал составлять блок-схему. Это был лучший способ визуализировать сложный, многоуровневый процесс, разбить одну гигантскую, невыполнимую задачу на множество маленьких, но решаемых.

В центре плиты я крупно, печатными буквами, нацарапал: «СОЗДАНИЕ ИДЕАЛЬНОГО КЛИНКА». Это была наша конечная цель. Наш «продукт».

От этого центрального узла я провёл четыре жирные линии в разные стороны. Четыре глобальных подпроекта, без которых основной был невозможен.

1. «ПРОЕКТ: ИНФРАСТРУКТУРА» (Восстановление кузницы).

2. «ПРОЕКТ: ТОПЛИВО» (Создание высококачественного угля).

3. «ПРОЕКТ: МАТЕРИАЛ» (Получение чистой стали из металлолома).

4. «ПРОЕКТ: ИЗДЕЛИЕ» (Непосредственно ковка, закалка и сборка).

В этот момент в кузницу вошёл Тихон, неся мне кружку воды. Он с изумлением застыл у меня за спиной, глядя на мои странные схемы.

— Что это за письмена чудные, господин? — прошептал он. — Не похоже на наши буквы.

— Это карта, Тихон, — ответил я, не отрываясь от работы. — Карта нашего пути. Чтобы мы не заблудились в этой разрухе. Смотри, — я ткнул пальцем в первую ветку. — Сейчас мы здесь. «Инфраструктура». Пока мы не пройдём этот путь, пока не починим горн и не построим мехи, все остальные пути для нас закрыты. Понимаешь?

Старик ничего не понял, но вид моих уверенных действий и логичных, пусть и странных, схем действовал на него успокаивающе. Он молча кивнул и отошёл в сторону, чтобы не мешать.

Я взял новую сланцевую доску. Пора было детализировать первый и самый важный подпроект. Инфраструктуру. И начать нужно было с самого критичного узла. С источника энергии. С «лёгких» нашей кузницы.