Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Да, господин, но у гарнизона нет разрешения на досмотр ваших вещей, — нехотя пояснил капитан с таким видом, словно не должен был и не горел желанием этого говорить. Дрозд не двигался и не мигая смотрел на служивого в упор, но гвардеец оставался поразительно невозмутим. — Указ Его Высочества не распространяется на чародеев вашего ранга.

— Вот оно как. Что ж, приятно, что мои заслуги отметили по достоинству, — колдун сделал вид, что польщён. — А если я, скажем, нарушу закон и избегу суда, потому что вы не проверили меня при выезде из города, кто понесёт наказание?

Десель прикрыл глаза и вздохнул, стараясь сделать это как можно спокойнее. На лице его, однако, появилась простодушная улыбка.

Походу, у Захарии прикол такой — людям жизнь усложнять.

— Не могу знать, господин, — ответил наконец капитан. — Полагаю, я и другие солдаты, не досмотревшие вас и ваши вещи.

А потом мы удивляемся, чего это тебя так не любят, — не сдержался Макс и поспешил скрыть лицо ладонью. — Хотя ладно, никто и не удивляется уже. Тем более, кажется, Десель этот не особо-то и страдает?.. А всё-таки, я его встречал уже…

— Господин магистр, — поприветствовал чародея подошедший ближе Йен — поприветствовал так, что даже Максу вдруг отчего-то необъяснимо захотелось съездить ему по лицу — и в изумлении переключился на недавнего заключённого. — Какими судьбами, подлеток?

— Это Максимус, сержант, — поправил маг, смерив стражника одним из самых неприятных взглядов, что юноше доводилось видеть — токсичным снисхождением, намеренно плохо замаскированным под тактичность. — Новый Путник. Мой подмастерье. Я бы представил вас раньше, но вы вроде как должны быть знакомы?

На внезапно возникшем в воздухе напряжении можно было повесить топор. Йен, конечно же, и сам догадался о причинах, по которым два этих Путника отправляются куда-то вместе, ему не требовалось подсказок. Снисходительное пояснение Захарии стража зацепило: якобы вежливое, конечно, но на самом-то деле оно полно презрения к простому работяге, на самом-то деле оно буквально сочится ядом. Не просто же так прозвучал этот вопрос? Чёртов некромант тычет его лицом в недостаточное воспитание и дефицит этикета, намекает на грубость по отношению к пацану… И хотя Йен не раз и не два объяснял себе, что чернокнижник намеренно провоцирует своего оппонента на самые мерзкие и гадкие чувства, что нужно по возможности игнорировать само существование этого исчадия, стоило только Захарии оказаться поблизости и открыть рот, Йена захлёстывала волна жгучей неконтролируемой неприязни.

Появление второго стражника взволновало Дрозда: поводив из стороны в сторону ушами, конь поднял голову довольно высоко и уставился на него с высоты немаленького своего роста, словно удав, гипнотизирующий зайца.

— Подмастерье? Вот как. В таком случае, прошу прощения за фамильярность, она была неуместна, — Йен жеребца старательно игнорировал; на лице его не дрогнуло ни мускула, но военная муштра приказала телу склониться в глубоком и почтительном поклоне в обход распалившегося рассудка. — Искренне сожалею, что позволил себе высказаться подобным образом.

Он не знал, почему не может сдержать порыв прицепиться к столичному колдуну. Это получалось само собой.

— Едва ли, — прищурившись, улыбнулся Захария.

Проницательность, проницательность и ещё раз проницательность, — отметил мысленно Максим, ощущая лёгкое противное покалывание чужих недоброжелательных чувств, и для успокоения нервов проверил, не готовится ли Дрозд броситься в атаку. — Прав был Спар: старику врать себе дороже.

Само существование чародея выводило Йена из душевного равновесия.

— Здравствуйте, — протянул гвардейцу руку молодой Путник, осознавая: ему сейчас придётся балансировать между доброжелательной вежливостью, принятой в обществе в момент приветствия с малознакомыми людьми, и отстранённой прохладой, мимикрирующей под поведение наставника. — Рад снова встретиться… не в тюрьме.

В миг, когда они обменялись рукопожатиями, отголоски чужих эмоций громыхнули внезапно в Максимовых костях, впрыснутые в тело непродолжительным соприкосновением. Нескольких секунд хватило, чтобы просмотреть замелькавший перед мысленным взором калейдоскоп до конца, и к моменту, когда чужие пальцы разжались и выпустили его ладонь, парень успел погрузиться в чужую неприязнь с головой и даже вынырнуть обратно.

Йен нервно усмехнулся — шутка показалась ему удачной.

— Что-то мне подсказывает, что ты туда больше не попадёшь, — и пускай эта фраза могла показаться самым обыкновенным рассуждением вслух, молодой Путник так отчётливо разобрал в ней и сарказм, и желчь, что невольно вновь сжал кулаки. — Опека магистра Хаоса защищает от таких неудобств… Ну, разве что только сам господин не окажется преступником, как изволил пошутить.

Ты чё прицепился-то? Ты же вроде нормальный мужик был, зачем это надо?

— Могу. И на случай, если мы оба окажемся правы, — колдун, сбросив с манжета случайно прицепившееся растительное волокно, улыбнулся капитану Деселю спокойно и добро, — Вам следует заранее договориться, на кого указывать пальцем. За коллективные преступления наказания строже, гораздо легче пожертвовать кем-то одним и отделаться малой кровью.

Йен буркнул под нос что-то, очень похожее на «вам лучше знать».

Страх и неприязнь, — считал Макс и неожиданно для себя понял, насколько привычными и даже банальными кажутся адресованные в адрес наставника чужие эмоции. Поведение Йена постепенно выводило его из себя.

— Верно, — Захария легко и добродушно усмехнулся, изображая снисходительность, схожую с родительской снисходительностью к заигравшемуся ребёнку. — Я в судебных процессах и правда разбираюсь неплохо… Я это вот к чему веду, собственно: советую гарнизону в случае моего ареста валить вину на Йена, капитан. Если меня обвинят в чём-либо и поймают, укажу его своим соучастником, как только дадут заговорить.

Господи, что происходит? Как они до этого дошли вообще?

Избравший самую выигрышную из возможных стратегию, Десель по-солдатски незатейливо хохотнул и хлопнул напарника по плечу.

— Ну и юмор у вас, магистр. Вы городу помогаете, на благо Его Величества служите, как и все мы — за что ж из вас преступника делать? Правда, сержант?

Йен промычал совсем уже неразборчивое согласие, в искренность которого не поверил бы и блаженный. С той же силой, что тянула сцепиться с Захарией хотя бы в вербальной схватке, гвардейца пытались образумить воспитание, ответственность за репутацию городской стражи и инстинкт самосохранения. Подмывало выпалить какую-нибудь колкость. Остановило красочное воображение спектра возможных последствий.

Меньше всего на свете он хотел оставить без средств к существованию единственную дочь.

— К слову, раз уж нам довелось пообщаться, Йен — как самочувствие вашей супруги? Как учёба малышки?

Вообще ни разу не «к слову», — фыркнул Макс, следя за стремительными изменениями на чужом лице: гвардеец, и без того за время недолгого разговора с магистром приобрётший красноватый оттенок, теперь совсем побагровел, но именно теперь предпочёл ничего не отвечать. — Да, Спар же сказал тогда, что Захария спас и жену, и ребёнка, точно…

— Всё у них будет в порядке, господин, — Десель явно давно привык к перепалкам между коллегой и колдуном — такой вывод Макс сделал, исходя из его не шибко-то растерянного и даже слегка скучающего выражения лица. — А Линка красавицей растёт каких свет не видывал. В этом году идёт учиться.

— Приятно слышать, — проурчал чародей, как если бы стражники нахваливали его собственное достижение. — Ладно, господа, было приятно с вами пообщаться в это погожее осеннее утро, но нам пора.

Капитан послушно покивал головой как болванчик и повторил свой недопоклон, ставя эдаким незамысловатым образом точку в их диалоге.

— Не смеем больше задерживать вас и вашего подмастерья.