Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

Отсутствие ориентиров не помешало Максу понять, что у него кружится голова. Спруты бесконечного Хаоса продолжали тянуть за неудачно выставленную руку, добрались до груди и уже выдавливали из лёгких остатки кислорода. Мышцы одну за другой парализовали спазмы. Колени дрожали и подкашивались, пустота давила со всех сторон. За вереницей приключений и не знакомых прежде переживаний он и думать забыл о панических атаках, которыми долго болел: приступы изматывали и душу, и разум, но их не случалось очень давно, и освобождение от этого бремени было настолько чарующим, что практически стёрло из памяти.

К хорошему быстро привыкаешь, и до сего момента юноша неосознанно верил, что полностью излечился. Что же, пора спуститься с небес на землю.

— Кхм… что такое?

Вопрос колдуна прозвучал удивлённо. Даже изумлённо, пожалуй. Как крючок, подцепивший рыбу из толщи воды, звук выдернул молодого Путника из водоворота, засасывавшего на дно панического приступа, и вернул в реальность: обычный подземный переход, обычная прогулка, обычные стены и не менее обычный пол. И сварливый старик, чрезмерно чувствительный к эманациям энергии от окружающих людей.

— Простите, — Максим сглотнул. — Чё-т… не по себе как-то стало.

Захария ответил не словами, а каким-то странным булькнувшим звукосочетанием, обозначавшим, скорее всего, понимание. Вышло скованно. Темп ходьбы, и без того невысокий, постепенно замедлялся.

— Просто… Неприятный коридор. И… н-не видно ни зги.

— Тебе… подсветить, может?

— Да нет, нет, спасибо. Мне уже лучше, правда. Не люблю темноту.

Шаг. Ещё шаг. Ещё один. Колдун молчал — очень напряжённо. Потом тактично и сдавленно кашлянул. Затем ещё разок.

— Максимус, — осторожно и будто бы даже с тревогой обратился он к подопечному после непродолжительной паузы, — Я так понимаю, тебе больше не страшно.

— Почти нет, Мастер, спасибо…

— Тогда, может, отпустишь?..

Пока внутренности Макса холодели, до мозга сквозь страх перед пустотой и бесконечностью пробился сигнал с нервных окончаний руки: она мёртвой хваткой сжимала шлейф чародейской мантии.

— Приведи себя в нормальное состояние, дыши глубже, — ровный тон и правда подействовал отрезвляюще: парень только воздуха хлебнуть успел, а потом послушно закрыл рот. Сказать ему, в сущности, в любом случае было нечего. — Отсутствие ориентиров мало чьей психике приходится по душе, и любой детёныш обезьянки схватится за шкуру взрослой особи, если почувствует угрозу. То, что я для твоего звериного мозга являюсь единственным островком безопасности, весьма печально, конечно, но ничего страшного не произошло. Дыши.

— П-простите, пожалуйста.

— Сказал же. Всё в порядке.

В многозначительном молчании они шли по коридору, пока впереди не замаячил крохотный голубоватый огонёк. Конец пути, куда бы он ни вёл. И стоило этому огоньку задрожать крохотной звёздочкой в обозримом пространстве, страх и паралич плавно отступили обратно за кулисы. Приступа не будет — по крайней мере, не сейчас. Молодой Путник попытался не думать о том, что произошло — потому что, как Захария верно сказал, в сущности-то не произошло ничего, — но не то мысль была удобная и от панической атаки могла отвлечь, не то тема и правда парня почему-то беспокоила, а сделать вид, что всё нормально, не получалось.

Хос-спаде, стыдно-то как…

— До начала заседания я представлю тебя своим, скажем так, коллегам. Вёл когда-нибудь светские беседы?

— Нет, Мастер, — Нужно отвлечься. Очередная лекция сейчас как нельзя кстати. — Не доводилось.

— Там ничего сложного, — чародей в своём заверении был абсолютно уверен, но подмастерье, живо и в красках вспомнив способность колдуна выводить людей из себя за рекордно краткие сроки, напрягся. — Стоишь, внимательно слушаешь, отвечаешь на вопросы по возможности тактично. По обыкновению своему светские беседы ведутся в образованных слоях общества, а значит, тебе следует морально подготовиться к высокопарным конструкциям и подчёркнутому пиетету в свой адрес и быть готовым отвечать взаимностью. Опять же, по возможности. На Земле в мужских и преимущественно мужских кругах затрагивают четыре основные темы светской беседы: спорт, экономика, политика и искусство. В Цельде их пять. Догадываешься, какая пятая?

— Магия, — без запинки выдал юноша, впервые на своей памяти ничуть не усомнившись в правильности догадки.

Захария удовлетворённо хмыкнул.

— Как только мы появимся, ты окажешься в центре внимания — не паникуй и не пытайся спрятаться за моей спиной, всё равно не выйдет. Веди себя спокойно и естественно, постарайся никому не хамить — по крайней мере, не прямым текстом — и не забывай дышать. Не съедят же они тебя.

— Как знать, — Макс беспокойно поджал губы. И не стал развивать мысль от греха подальше.

К счастью или к сожалению, это и не потребовалось.

— Твой опыт общения с чародеями ограничен опытом общения с конкретно взятым чародеем, — колдун указал на себя пальцем, — Но поверь: большинство адекватные. Не пытаюсь сейчас очернить свою персону, адекватность — это пресность и скука, но не исключаю, что контакт со скукой и пресностью тебе в сложившихся обстоятельствах пойдёт на пользу.

— Хотелось бы. Осталось выяснить что-нибудь о местных экономике, спорте, политике и искусстве.

— Ты многое выяснишь, если будешь внимателен. Люди любят щеголять познаниями и в попытке утолить тщеславную потребность в самоутверждении наговорят тебе такого, что только успевай записывать. Главное — правильно слушать и задавать правильные вопросы.

Максим не смог не подумать о том, применял ли наставник техники «правильного слушания» и «правильных вопросов» к нему самому.

— Вы этому во время работы при дворе научились, Мастер?

Пауза в ответ была выдержана многозначительная.

— Только что ты продемонстрировал пример неправильного вопроса, — суховато и беспокойно проговорил чародей. — Бестактного, если быть точным. Я-то глаза закрою, но смотри при остальных ничего подобного не ляпни.

— Простите.

— Концентрация извинений в твоей речи достигла критической.

Что бы это ни значило, парень решил не отвечать вообще ничего.

— Тебе следует знать, что основное действие развернётся не на слушании. До начала заседания и в процессе прений — вот, что будет иметь значение. Какие-то фразы и выводы могут показаться тебе глупыми, — быстрее прежнего заговорил Захария. — Какие-то жестокими, какие-то несправедливыми. Я хочу, чтобы ты слушал внимательно. Внимательно настолько, насколько способен. Не упускай ни слова, ни детали. Следи не только за тем, кто говорит и что он говорит — следи за тем, когда этот «кто-то» говорит, кому и как.

Коридор закончился, его край венчался массивной деревянной дверью, окованной чугуном. Захария помедлил, но всё же приложил нехотя ладонь к бугристому волокну, глянцевому от бесчисленных прикосновений предшественников; замок с той стороны тихо щёлкнул, и дверь доброжелательно приоткрылась перед посетителями, пропуская их внутрь.

— Почти всё, что ты услышишь, будет иметь больше чем один смысл, — добавил чародей. — Не вздумай потерять бдительность — не позволяй себя обмануть.

Максу оставалось только поражённо застыть у порога, осматривая громадный подземный амфитеатр со множеством зрительских рядов, уходящих вниз, к арене, на добрый десяток метров. В сумраке это место, должно быть, выглядело мрачно и даже пугающе — стены, крупные ступени, даже потолок, отделявший подземный зал от пешеходной площади Зверьего рынка над их головами, были выдолблены из цельных брусков зеленовато-чёрного камня. Но во второй половине дня света солнца, льющегося из круглого и закрытого массивной решёткой окна в куполообразном потолке, хватало, чтобы полностью окрасить каменные скамьи и лестницы и прогреть воздух. Амфитеатр построили давно: стены на стыках с куполом и поддерживающими своды колоннами поросли изумрудным мхом, пол грубой шершавой породы был натёрт до блеска шаркающими шагами, а на кавеях появились гладкие впадины от множества задов заседавших здесь на протяжении последних декад. Да и атмосфера здесь царила какая-то… древняя.