Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Присоединяюсь к удовольствию господина Остари, — кожа почти чёрных ладоней оказалась мягкой и тёплой на ощупь. — Путники привнесли в нашу культуру множество прекрасных и полезных явлений, поэтому трудно выразить словами нашу благодарность вашему миру.

Такое ощущение, будто это лично моя заслуга, что у них теперь знают про Пэ-Дэ-Дэ.

— Р-рад знакомству, господин, — повторил парень.

— С Симеусом Соллером ты имел удовольствие познакомиться, когда случилась эта неприятная история с Хошо, — Захария указал на молча слушавшего их человека. Максим его, разумеется, помнил: в лавке Симеус произвёл благоприятное впечатление, поскольку достойно себя вёл и достойно разговаривал. И всё же было в облике Соллера нечто неприятное. Отталкивающее. Крылось это «нечто» во взгляде. — Симеус — родовой коммунный дворянин, тесно сотрудничающий с нашей торговой гильдией. Собственным производством и каналами сбыта не владеет, зато обладает нужными связями с аристократическим слоем общества.

— Рад снова видеть, — Соллер протянул руку и обменялся с молодым Путником рукопожатиями по-Земному просто.

— Шантри Бастик представил себя сам, — не скрывая улыбки подытожил Захария.

— Простите, господин магистр, — расшаркался тот, стараясь придерживать голову слегка выше положенного, чтобы кудри не встопорщились и не потеряли форму. — Если бы я знал, что вы сочтёте удобным самостоятельно представить нас…

— Иными словами, если бы вы знали, что я достаточно воспитан?

И хотя казалось очевидным, что он просто глумится над случайной жертвой и не имеет в виду ничего серьёзного, Лау Дан и Тит незаметно отошли от неудачливого коллеги на полшага в сторону. Недвижим остался только Симеус, и сложно было сказать наверняка, по какой из причин: либо из-за того, что его руку всё ещё сжимал в рукопожатии задумавшийся молодой Путник… либо, что Макса обеспокоило бы гораздо сильнее, поскольку Захарию он не особо-то и боялся.

Отчасти парень понимал причины их душевного трепета: то, что звучало как дружеский «прикол», могло быстро превратиться во что-то серьёзное. Бастик, не разгибая спины, стремительно краснел.

— Что вы, господин магистр, как можно… Я совсем не это подразумевал…

Но Захария свою порцию удовольствия уже получил и потерял к торговцу интерес.

— Разумные, с которыми ты имеешь честь общаться, Максимус, входят в совет «Пакта» вместе с Ракхани… — он показал раскрытой ладонью на «льва», любителя яблок и острой похлёбки, — …Киром де Кхатом… — сместил руку буквально на градус, чтобы указать на зеленокожего мужчину, — …и Мат’Ро, — стоило упомянуть курупиру, и тот обернулся, как если бы почувствовал на себе взгляды остальных. — Таким составом принимаются все жизненно важные для нашей гильдии решения.

— А кто… — парень сглотнул было, но от необходимости запоминать такое количество имён у него в горле пересохло. — Кто чем занимается?

— Ох, господин магистр, прошу, не стоит утруждать себя, позвольте мне, — ставший чрезмерно учтивым, Шантри вновь согнулся в поклоне.

Максу оставалось только гадать, насколько тяжёлую травму головы этот мужик пережил в детстве: неужели он сам не замечает, как откровенно неискренне стелется? Концепция лести и выслуживания перед кем-то парню была чужда с ранних лет — брат так воспитал, — но он множество примеров встречал в жизни, когда пацанам такое на первый взгляд недостойное поведение спасало шкуру… взять ту же Стёпкину свиту. Да, недостойно, да, унизительно, но лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь инвалидом.

Но если уж пресмыкаться, то делать это красиво, естественно — так, чтобы не придраться было. А этот кадр прям как у Чехова в «Толстом и Тонком». Или у Гоголя в «Ревизоре».

Захария нахмурился. Не сильно, почти незаметно, только две тонкие симметричные складки пролегли над бровями к переносице. Однако однозначного возражения не высказал. Более того, допустил даже появление на губах лёгкой полуулыбки — насмешливой, почти издевательской, но всё-таки одобрительной. Шантри поклонился ему вновь и угрём скользнул к молодому Путнику.

— Мат’Ро, на которого господин магистр изволил указать последним — курупиру, и как многие другие курупиру, он посвятил свою жизнь скотоводству. Это их, если позволите так выразиться, общая расовая черта — любовь к животным.

— Хороша любовь — выращивать, чтобы потом забить, — хохотнул в полголоса Симеус.

— Правда ваша. Так вот, Мат’Ро крупный землевладелец: ему принадлежат многочисленные территории к западу от Эпиркерка, начиная от пригорода и заканчивая практически у Максали. Большая часть этих земель отведена под пастбища и скотобойни, но также он владеет рабочими поселениями и несколькими мануфактурами по обработке шкур, костей и иных, кхм, отходов производства, сотрудничает с другими мелкими скотными дворами и владеет тремя торговыми рядами на Зверьем рынке в разных секторах, принадлежащих Ракхани. В человеческой части столицы в его владении две торговые лавки с мясной и молочной продукцией, в других крупных городах вроде Мульера или Калтра по одной-две, в зависимости от прибыльности и ёмкости рынка. Да и сами понимаете, многоуважаемый Путник — конкуренция-с.

Максим кивнул. В рыночной структуре он понимал не больше, чем в ядерной физике, но базовыми терминами всё-таки владел. На наставника он взгляд скосил, чтобы проверить, не пора ли разговорчивого Шантри останавливать, но колдун, сперва отреагировавший на инициативу архимага не слишком-то благосклонно, уже вовсю забавлялся. Воистину чудовищный источник стресса — предугадать его реакцию возможным не представлялось совершенно.

— Кир де Кхат — тот господин с зелёными косами возле Ракхани — тоже земледелец, занимается выращиванием овощей, фруктов и иных сельскохозяйственных культур. Ему принадлежат земли на восток от Эпиркерка вплоть до берегов озера Аштарк. Чрезвычайно плодородная почва, если спросите меня, — Бастик откровенно гордился тем, насколько много успел узнать о своих коллегах, и делился информацией так легко, словно делал это каждый день. Макс сделал про себя пометку: вряд ли он знает больше, чем ему в целях безопасности гильдии позволяют знать. — В городе у него двенадцать торговых рядов на разных рынках человеческой части и два — в секторах многоуважаемого кхар.

— Кхар?..

— «Львы», — подсказал Захария.

— За пределами Эпиркерка, впрочем, Кир де Кхат не торгует: его земли способны обеспечивать продовольствием только столицу. Иначе последовало бы незамедлительное обеднение почвы. Ну, вы это и сами знаете, господин Путник.

Макс угукнул. Что-то такое они проходили по географии классе в шестом, но… кто ж теперь вспомнит, как там всё устроено в этих сельскохозяйственных делах.

— Зато внутри города он монополист — если не считать экзотический товар, привозимый из других государств, который у нас попросту не растёт. Иными словами, все овощи и крупы, что попадают к вам на стол, были выращены господином Киром, а хлеб был выпечен из муки, намолотой из его пшеницы.

Молодому Путнику не оставалось ничего, кроме как изобразить впечатление. Захария продолжал добродушно скалиться, и парню вдруг пришло в голову не очень-то приятное осознание: старик в хорошем настроении уже слишком долго. Это подозрительно, на него не похоже и ни к чему доброму, милому и вечному не приведёт. Да и лучистый взгляд его какой-то уж чересчур лучистый.

— Что касается самого Ракхани, то…

— Простите, г-господин Ш… Шантри, — перебил Макс, улыбаясь по возможности как можно нелепее. — С ним я… имел честь познакомиться на рынке. Мастер нас представил.

— Ох, чудесно, в таком случае вы знаете про нашего кхар всё, — снова подобострастный поклон. И снова не слишком глубокий, чтобы кудри форму держали. — Благодарю, господин магистр: мне не терпелось как можно скорее и полнее посвятить вашего подмастерья в дела гильдии, и я безмерно счастлив, что вы дали мне такую возможность.

Путники переглянулись. И хотя они ничего не сказали друг другу и не выдали истинного настроения ни единым жестом, лёгкое раздражение с примесью отвращения промелькнуло в их взглядах одинаковое.