Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— У вас получился весьма детальный рассказ, — прохладно похвалил колдун и улыбнулся так, как улыбался, если задумал пакость. — Гораздо подробнее, чем это вышло бы у меня. Не хотите, быть может, рассмотреть вариант принять Максимуса в свои подмастерья? Уверен, вы способны объяснить гораздо больше — а значит, и обучить гораздо большему.

Этим шутливым предложением наконец удалось прогнуть поясницу Бастика до нужной кривизны.

— Ч-что вы, господин магистр… Я не поспею, как можно…

Начинаю понимать, почему старику не нравятся здешние люди.

— Что ж. Как хотите, — улыбка чародея слегка потеплела. — Заставлять не стану. Но предложение одноразовое и пересмотру не подлежит.

Лау Дан и Тит держали лицо превосходно — тактично помалкивали и ни мускулом не выдали ни тени реакции на подслушанный диалог. Если бы молодой Путник не научился воспринимать вибрации чужих чувств, ему бы и в голову не пришло, что два этих с виду серьёзных и внушающих уважение человека внутри корчатся от смеха.

— Помимо совета, в нашей гильдии множество разноплановых должностей. Насколько я помню, около девяти сотен разумных так или иначе служат «Пакту» в настоящий момент?

— Тысяча восемьдесят по последним данным, — тут же выпрямившись, отрапортовал Шантри. — Цифры обновили в середине этого месяца.

— Даже так. Почти тысяча сто. По меркам Эпиршира это масштаб, как ты понимаешь.

— И все они торговцы? — с той же скоростью, с которой смягчался после выходки архимага неестественный подъём веселья Захарии, успокаивался и снова начинал чувствовать себя в безопасности юноша. Он заметил, конечно же, как подавили возмущение другие собеседники: «по меркам Эпиршира» звучало не слишком лестно, но им просто не с чем было сравнивать. Они Землю не видели. — Как же они друг с другом договорились?

— Договорённостями занимается совет, в этом нет большой сложности. Но на самом деле торговцев у нас не так много, как может показаться, — чародей опустил взгляд на свою выставленную вперёд ладонь и принялся загибать пальцы. — Есть перекупщики, разъезжающие по стране или имеющие разрешение на торговлю в других королевствах…

— Как Каглспар?

— Да, — кивнул Захария, — Он тоже член «Пакта», хотя я бы назвал его внештатным сотрудником. Есть знакомые тебе профессии: хранители складов, бухгалтеры, оценщики, инспекторы, дипломаты, юристы, адвокаты — очень много адвокатов — сборщики налогов, глашатаи…

— Глашатаи, Мастер?

— Общаются с населением: оценивают потребности целевой аудитории, расширяют клиентскую базу, продвигают продукт, повышают узнаваемость бренда и лояльность покупателей.

— Маркетологи, короче.

— Да, только без социальных сетей и рекламных баннеров вдоль дорог. Также у нас небольшой штат чарописцев на аутсорсе, накладывающих защитные заклинания и сигилы на товары при транспортировке, и множество артефакториусов средней руки, создающих магические артефакты на продажу — с нами они работать де-факто вынуждены, поскольку иначе совсем без работы останутся. Ах, да, и наёмники, конечно.

— А наёмники что делают?

Максиму сразу в красках представилась картина завёрнутого в костюм ниндзя громилы, залезшего ночью в открытую форточку какого-нибудь артефакториуса и перерезавшего ему горло за то, что тот отказался сотрудничать на невыгодных условиях.

— Считай, охрана. Сопровождают ценные или опасные грузы. Иногда их присутствие необходимо гильдии для обеспечения безопасности транспортировки, но порой бывает так, что наличие охраны требует законодательство того или иного государства, чтобы охранять не то, что едет, а от того, что едет.

— Особенно если видят в накладных имя господина магистра, — снова усмехнулся Соллер, но уже не едко (ещё бы), а задорно и по-простому.

— Репутация обязывает, — холодно улыбнулся Захария ему в ответ и мотнул головой, чтобы убрать попавшую в глаз прядку волос. — И ты не станешь спорить с тем, Симеус, что моё имя в накладных приносит гильдии куда больше золота, чем мы тратим на найм дополнительной охраны.

— Не стану, — единственный дворянин из присутствующих сделал капитулирующий жест руками и усмехнулся, как если бы в последний миг удержался от риторического вопроса: «Я что, дурак?».

— К слову о дополнительных тратах, господин магистр, — гораздо аккуратнее прежнего обратил на себя внимание Бастик, — Позвольте напомнить: рассмотрение сегодняшнего дела грозит нашей гильдии немалыми штрафами в случае, если Хошо признают виновным…

— А его признают, — без тени сомнения заявил старик Тит, громыхнув цепью в аккомпанемент своего заверения.

— Мы пока не знаем всех деталей и подробностей, господин Остари, — Лау Дан покосился почему-то именно на Макса. — Давайте не будем торопиться с выводами раньше времени.

— И речь изначально шла не о вердикте, господа, при всём уважении, — Шантри мотнул головой: кудри разве что только солнечного зайчика не бросили кому-нибудь в глаза, — А о денежном эквиваленте сегодняшних решений и о вкладе господина судьи…

— Кто сегодняшний судья, к слову?

— Лиман, ваше превосходительство, — Тит нахмурился и беспокойным жестом коснулся цепи, свисавшей ему почти до пупка. — Быстрый нас ожидает процесс, если позволите.

Лау Дан хохотнул, выражая согласие с заявлением бывшего священника — с приятным металлическим перезвоном цокнули друг о друга несколько «расточек» в его волосах. А молодому Путнику тем временем уж минут пять как вновь становилось неуютно. Несмотря на то, что диалог об отвлечённых вещах казался непринуждённым, от каждого из присутствовавших исходили пульсирующие волны беспокойства. Ожидание нервировало их. Суть процесса их тоже явно нервировала.

Предупреждение о двойственности всего, что будет происходить во время заседания, Максим держал в голове и повторял как мантру. Светские беседы с бесчисленным множеством «господ», чьи имена сливались в единую ноту, а лица — в пятно, были для него новым и непривычным явлением. Прикрученное столичное общество редко допускало до себя уроженцев провинциальных городов, в то время как элита периферии держалась далеко не на высокопарных речевых конструкциях и не на совершенных манерах за столом — выходило так, что всему мало-мальски «привилегированному» массы обучались, основываясь на вычурности кинематографа или допотопно-гротескных анекдотах про время, в которое аристократам в Англии положено пить чай. Максу попросту неоткуда было брать информацию и не с кем было оттачивать навыки правильного положения головы и рук, да и будем честны: в том районе Ярославля, откуда он родом, подобные умение не просто не требовались — они несли в себе потенциальную угрозу.

Люди, которым Захария представлял своего протеже, на правилах и ограничениях были выращены, и их способность владеть языком тела и мимикой выходила далеко за пределы банального положения пальцев при разговоре с высокопоставленными личностями. Они превосходно играли каждый свою роль, пользуясь годами закреплёнными хитростями, и юноша с неприятным давлением в животе поймал себя на мысли, что не может до конца прочувствовать ни одного из этих дельцов. Поверхностные эмоции, не представлявшие никакой ценности, напоминали детский общественный бассейн — мелкие, бестолковые и почти пустые. Резонирующие с его собственным полем потоки энергии фонили тревогой, но как ни старался Макс запустить под чужой купол пару щупов с проверкой, он не мог наткнуться на что-нибудь настоящее. Словно касался целлофана, намотанного на автомобильную дверь вместо выбитого стекла: всё, что было настоящим, оставалось внутри, за непроницаемой плёнкой.

Доброжелательные взгляды, направленные на него, холодели. Сквозь лучистую вежливость проступала безэмоциональная сосредоточенность. А то, что скрывалось под ней, и вовсе оставалось для Макса непостижимым. Чем больше усилий он прикладывал в попытке вскрыть их скорлупу, чем интенсивнее всматривался, тем стремительнее терял связь с реальностью: звуки поплыли, образы потускнели. Он уже не замечал, куда потекла беседа, а видел лишь резонирующие эманации, двоящиеся и расслаивающиеся, как если бы слои пытались перекрыть друг друга и замаскировать то, что пряталось на глубине. И всё же, пробиться дальше через вязкую эластичную преграду не получалось.