Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий

Значит, нужен был другой путь. Как и всегда. Сила никогда не была моим главным козырем. Хитрость – вот что всегда выручало.

Нужно было найти слабые места в этой могущественной, но громоздкой структуре. Разжечь внутренние конфликты. Внутренний Круг был большим, но значит, в нем было больше трений. Налоги, присяга, жесткие правила – все это не могло не вызывать ропот даже у смирившихся.

Я посмотрел на золотой узор на своей груди, слегка просвечивающий сквозь ткань рубахи. После поглощения алой сферы, бывшей вместилищем для браслета Кабана, я получил около двух лет энергии Маски. Еще несколько месяцев дало поглощение драгоценностей и реликтов из награды Кабана.

Четыре месяца из них я прожил естественным образом, но помимо этого на усиление подчиненных и раздачу приказов о неразглашении я потратил больше полутора лет. До начала деградации моих сил оставалось чуть меньше полугода. До смерти – примерно год. Как и всегда, мне не хватало ресурсов и времени, времени и ресурсов.

Создание «Истории о преданном командире», по ощущениям, замедлило расход оставшегося мне времени Маской процентов на пять‑десять. Это было неплохо, конечно, но в масштабах необходимых мне для поддержания жизни средств не казалось чем‑то внушительным.

Однако, возможно, уничтожение Перекрестка каким‑нибудь образом позволило бы мне создать новый артефакт и еще замедлить умирание. Хотелось надеяться, конечно.

Но интуиция подсказывала, что ситуации, дающие начало новым артефактам, не были тем, что можно запланировать или как‑то подгадать. По крайней мере не на моем уровне.

Тем не менее, даже если не удастся создать артефакт, разорение Перекрестка позволило бы мне запустить руки в по‑своему легендарный «Жемчужный Грот» – сокровищницу пиратского совета, где уже на протяжении нескольких десятков, а то и целой сотни лет лидеры Перекрестка накапливали богатства.

Ради чего? Возможно, ради ситуаций типа нынешней, поскольку я отказывался верить, что организация вроде «Ока Шести» согласилась принять к себе Перекресток и помочь им ресурсами и бойцами за просто так. Вероятно, пиратский совет пообещал «Оку Шести» как раз Жемчужный Грот со всеми его богатствами.

Если передача этих богатств еще не совершилась, то мне, возможно, удастся наложить руки на один из самых крупных «кладов» в истории. В истории малых стран, разумеется, для высших империй, судя по тому, насколько просто Кабан расстался с полутора миллиардами, это были не какие‑то запредельные деньги.

Впрочем, делить шкуру неубитого медведя было чревато проблемами. Для начала нужно было победить, а для этого нужен был план, достаточно подробный и выверенный даже с учетом всей той новой информации, что я узнал после прибытия в Перекресток.

Спустя ровно семь суток я стоял на капитанском мостике «Золотого Демона» и наблюдал, как мои бойцы один за другим возвращаются на корабли. Они поднимались по трапам организованными группами, с серьезными, сосредоточенными лицами. Хотелось верить, что это означало, что им было, о чем мне рассказать.

Как только последний человек вернулся из города, я начал обход. Пять раз на каждом корабле я задавал один и тот же вопрос: «Что вы нашли?» и получил в общей сложности больше семи десятков ответов.

Однако бо́льшую их часть я был вынужден отбраковывать по тем или иным причинам. Реально дельными и способными сработать на масштабах всего батальона, оказались только четыре предложения.

Первое – канализационная система. В «человеческих» Руинах при постройке крупных городов уже давно использовалась технология малых проходческих щитов – особых артефактов, которые рыли, фактически, трубы, в каменных полах Руин.

Однако при постройке Перекрестка ничего такого не было, да и вряд ли кто‑то в принципе задумывался о таком, основывая эту базу полтора столетия назад. Местная канализация, как выяснилось благодаря паре бойцов из роты Силара, на гражданке бывших инженерами‑градостоителями, была прорублена вручную уже после постройки заметной части зданий, так что ее тоннели были достаточно просторными, чтобы по ним могли ходить люди.

Правда, разумеется, это все‑таки не были такие «роскошные» тоннели, как я себе представил, по сути это были просто бесконечные коридоры, подведенные к каждому зданию, в среднем где‑то на треть заполненные отходами и дерьмом. Но ради победы над силами двух бригад силами одного батальона можно было и не в таком искупаться.

Вторым предложением стал лаз, найденный одним из бойцов в подсобке какого‑то случайного бара. По этому лазу ему удалось добраться до замаскированной под канализационный слив решетки в подворотне совсем недалеко от стен главного здания Перекрестка – Дома Совета, где этот совет и заседал, минуя десятки кварталов.

Не знаю, кто и для чего вырыл этот проход, но он оказал нам огромную услугу, обеспечив прямой и незаметный доступ к Дому Совета через весь город.

Третья уязвимость нашлась в защищающей порт Перекрестка оборонительной сети. Из‑за халтурной расстановки артефактов по периметру Руин в одном месте появлялся слабый участок.

Несколько мэйстров батальона рассчитали, что, ударив в этой точке достаточно сильной атакой, можно будет спровоцировать отключение нескольких соседних артефактов и создавать брешь, достаточно широкую, чтобы в нее смог протиснуться даже целый небесный корабль.

Последняя же уязвимость была не в архитектуре, а в людях. Ярана неожиданно сумела подружиться с пожилой семейной парой, живущей в Перекрестке, в доме прямо напротив Дома Совета, уже более пятидесяти лет.

Они содержали мастерскую по ремонту артефактов дальней связи и еще недавно больше половины заказов получали от «Дома Терпения», где содержали ожидающих выкупа заложников. Но по новым правилам совета заложников брать стало запрещено, «Дом Терпения» закрылся и старички потеряли своего главного клиента.

А так как налоги подняли не только для пиратов, но и для обычных жителей Перекрестка, мастерская пожилой пары начала стабильно приносить одни убытки. В результате им пришлось закрыть ее и продать помещение.

Стоило ли говорить, что они были крайне недовольны нынешней политикой, продвигаемой советом. Настолько недовольны, что без проблем согласились предоставить Яране и ее «друзьям» свободный доступ в свою квартиру в обмен на одни только слова о желании изменить загнивающие устои Перекрестка.

Это, конечно, был не скрытый тоннель из центра на окраину, но это была отличная наблюдательная точка, скрытая от посторонних глаз за милыми шторами с оборками, что уже было замечательно.

Когда все были опрошены, я отдал приказ снова разойтись и вернуться через три дня. В голове уже выстраивался план, и если все пройдет удачно, то к тому дню нам уже можно будет начать готовиться к отлету.

###

Встреча была назначена на нейтральной территории – в заброшенной обсерватории на самой окраине Перекрестка. Риалия провела меня по узким, запыленным коридорам в круглый зал с разбитым куполом. Посреди зала, явно дожидаясь нас, стояла Валаоника.

Как и Кегарн, она принадлежала к старой гвардии Перекрестка. Хотя, пожалуй, даже не просто к «старой», а к «очень старой». Если даже на вид Валаонике было уже за шестьдесят, то с учетом ее стадии Кульминации Хроники, на самом деле ей уже должно было быть под сотню.

Не знаю, сколько лет из этих ста она провела в роли пиратского капитана. Но в любом случае она была одним и самых старых и самых уважаемых людей в Перекрестке, даже при том, что из‑за возраста не участвовала в налетах лично уже лет десять.

Ее черные, бездонные глаза, в которых не было и намека на старческую слабость, уставились на меня с холодным любопытством. Риалия, получив мой кивок, молча отступила к выходу, оставив нас одних.

– Ну вот мы и встретились, «Гирм», – ее голос был тихим и шелестящим, неприятно вкрадчивым. – Или как тебя там на самом деле зовут. Риалия намекнула, что твои интересы… выходят за рамки простого выживания.

– А твои разве нет, Ведьма? – парировал я, останавливаясь в паре метров от нее. – Иначе зачем было приходить сюда?