Спасите меня, Кацураги-сан! Том 17 (СИ) - Аржанов Алексей

— А я… — попытался продолжить спор Мэтью.

— А вы, доктор Родригес, — перебил его Сорокин, — если хотите, можете написать на меня хоть сто жалоб. Генеральному директору, президенту, да хоть в «ООН»! Решение принято, и пересматривать я его больше не буду. Всё, расходимся, господа!

Мы с Родригесом одновременно покинули лабораторию, но на этот раз он больше не язвил. По пути к комнатам коллега не произнёс ни слова. Готов поспорить, что сейчас он отойдёт от шока и всё равно напишет пару ласковых в «ВОЗ». Но репутацию он себе уже подпортил. Слушать его никто не будет.

Я всё никак не мог понять, с чего вдруг он так взъелся на меня. Только из-за этой истории про липовые сыворотки, которые якобы поставляют в Южную Америку?

Вряд ли. Такое ощущение, что за его агрессией кроется что-то ещё. Но его выходки и мотивация — это последнее, что меня сейчас беспокоит. Сейчас куда важнее выспаться перед завтрашним перелётом. В Южно-Сахалинске мне понадобится много сил.

На следующее утро Игорь Щербаков получил у Сорокина распечатку, в которой был описан маршрут, адрес и вся информация о нашем пациенте, включая его выписки из амбулаторных карт. Пока военные везли нас в аэропорт Владивостока, мы с коллегой изучали полученные документы.

— Дмитрий Сергеевич Дорничев, — прочитал вслух Щербаков. — Род деятельности — писатель. Ого! Интересно. Писателей я ещё не лечил. Так… Адрес глянем попозже. Кажется, он где-то на окраине города живёт. Придётся ещё от аэропорта долго добираться. Но ничего страшного, мне сказали, что он уже предупреждён о нашем визите и сможет встретиться с нами в любое время.

— Есть что-то интересное по его историям болезни? — спросил я. — Хронические заболевания? Аллергии, операции?

— Ничего особенного, — ответил Щербаков. — Он почти никогда за помощью не обращался, как я посмотрю. Одна госпитализация с переломом десять лет назад, удаление аппендицита шесть лет назад, и до лета прошлого года он больше никуда не обращался.

— А что случилось летом? — спросил я. — Профессор Романовский ведь упоминал, что он наблюдался по поводу какого-то аутоиммунного заболевания, в ходе чего и обнаружились антитела к «Фебрис-12».

— Да, здесь это описано, — кивнул Игорь. — Только никаких подробностей насчёт его заболевания нет. Диагноз так и не выставили. Наблюдался в связи с подозрением на системную красную волчанку, но этот вариант отмели. А почему вас так заинтересовал его анамнез, доктор Кацураги?

— Не хочу ничего упустить, — ответил я. — Важна каждая деталь. Мы ведь пока что не знаем, из-за чего он вообще родился с этим иммунитетом. Есть вероятность, что синтез антител передаётся сцеплено с каким-нибудь заболеванием.

— Хм, а ведь правда… — задумался Щербаков. — Всё-таки хорошо, что со мной в итоге отправили вас, а не доктора Родригеса. Только не говорите ему, что я это сказал.

— Я с ним вообще стараюсь лишний раз не разговаривать, — усмехнулся я.

Вскоре машина остановилась в аэропорту, билеты уже были куплены. Мы сели на борт и всего за полтора часа добрались до Южно-Сахалинска. Расстояние здесь примерно такое же, как от Владивостока до Токио.

На протяжении всего пути мы продолжали обсуждать потенциальные причины развития иммунитета. Хоть Щербаков и хирург, на темы других специальностей он тоже неплохого поддерживает разговор.

Хотя, если бы он не разбирался во всей медицине в целом, ему бы и не удалось дойти до финала олимпиады в Австралии и стать частью группы «Двенадцать».

Прибыв в Южно-Сахалинск, мы вызвали такси и поехали к дому Дорничева. Пациент жил на самой окраине города в частном доме. В итоге ехали мы даже дольше, чем летели. Под конец дорога нам уже наскучила, и мы начали делать ставки на тему того, какое заболевание может оказаться у нашего пациента.

Всё-таки неспроста же он начал проходить это обследование?

Дом Дмитрия Дорничева стоял на отшибе, вдали от соседей. Мы с Щербаковым постучались в дверь, но нам почему-то никто не открыл. Не хотел я тратить энергию, но всё же придётся воспользоваться «массовым анализом». А вдруг ему стало плохо? Тогда придётся искать способ, как проникнуть в дом.

От этого человека, возможно, зависит судьба всего человечества. Так что лучше перестраховаться.

Но всё обошлось. Активировав «массовый анализ», я обнаружил живого человека на заднем дворе.

— Возможно, он в огороде работает, — предположил я. — Смотри, какой у него участок! Тут соток тридцать — не меньше.

Обойдя территорию с другой стороны, мы прошли через калитку и оказались прямо перед нашим «клиентом». Как я и думал, Дмитрий Сергеевич стоял к нам спиной и увлечённо сажал картофель. Обычно его посадка на Дальнем Востоке начинается в мае, но иногда сдвигается на начало июня.

— Дмитрий Сергеевич! — позвал пациента Щербаков. — Вам звонили из научно-исследовательской лаборатории. Мы приехали взять у вас анализы.

Мужчина разогнулся, отложил лопату, затем размял спину и повернулся к нам.

И ответ на вопрос, который мучил нас с Игорем всю дорогу, показал себя сам.

Теперь понятно, что у него за заболевание. Мы с Щербаковым оба не угадали.

Глава 10

— Приветствую вас! — утерев пот со лба, произнёс Дмитрий Дорничев. — Простите, не ожидал, что вы приедете так рано. Увлёкся огородом, пока ещё силы есть.

Важное уточнение, за которое точно имеет смысл зацепиться. «Пока силы есть». Значит, он и вправду не просто так начал обращаться за помощью в местную больницу. Странно только, что ему до сих пор не выставили правильный диагноз. Ведь он очевиден.

Достаточно хотя бы раз взглянуть на его кожу — и ответ придёт сам. Подозреваю, что врачи были перегружены, а как только обнаружились антитела к «Фебрис-12», все сразу же бросились заниматься только ими. А про основное заболевание забыли.

Хотя пока что не стану спешить с выводами. Для начала стоит самостоятельно изучить его тело «анализом».

— Ничего страшного, — сказал Игорь Щербаков. — Мы с доктором Кацураги не торопимся. Можем подождать, когда вы будете готовы к сдаче анализов.

— Долго ждать не придётся, — сказал Дорничев. — Проходите в дом, можете присесть в гостиной. Я умоюсь и подойду к вам.

Пациент прошёл в ванную комнату, а мы расположились на небольшом диване. Всё необходимое оборудование для взятия анализов у нас было с собой. Но меня начало беспокоить, не стоит ли всё же продолжить обследование в клинике.

Наш пациент, хоть и крепится, но чувствует себя всё же не очень хорошо. Мне уже приходилось видеть таких больных, и не раз. Местные врачи пропустили очевидные симптомы.

— Вы выглядите обеспокоенным, доктор Кацураги, — шёпотом спросил Игорь Щербаков. — С вами всё в порядке?

— Со мной-то всё хорошо. Но вас разве не смутил цвет кожи Дмитрия Сергеевича? — спросил я.

— Обычный загар. Учитывая, что он копается в огороде целыми сутками, несложно предположить, что он заработал его, сажая картошку, — пожал плечами Игорь.

— Обратите внимание, когда он вернётся. Возможно, свет падал не под тем углом, и вы упустили эту деталь, — сказал я. — У него не просто загар. Кожа буквально бронзового цвета. Сами понимаете, что это означает.

— Да ладно… — вскинул брови Щербаков. — Так что же за ерунда тогда получается? Сначала у него заподозрили аутоиммунное заболевание, потом отмели этот вариант. А на деле оно всё-таки есть?

— Очевидно, есть, — кивнул я. — Но как вышла такая путаница, лучше поинтересоваться у врачей, которые наблюдали его в местной клинике. Кстати, в выписке указана больница, в которую он обращался?

— Сейчас, одну минуту, — Щербаков принялся судорожно листать выписки Дорничева. — Погодите, вот же! Он ходил в обычную поликлинику.

— Понятно… — вздохнул я. — Почему-то я решил, что он был у профильного специалиста. Дайте отгадаю, его даже не эндокринолог осматривал, верно?

— Нет, обычный участковый терапевт, — заключил Щербаков.

Вот и сложилась вся цепочка. Осталось только расспросить самого Дорничева, и всё встанет на свои места.