Лекарь Империи 2 (СИ) - Лиманский Александр

Минут через двадцать я вышел из здания полицейского управления с легким сердцем и чувством глубокого удовлетворения. Мышкин выслушал меня очень внимательно, задал несколько уточняющих вопросов и пообещал немедленно заняться этим делом. Кажется, этим двум «доброжелателям» скоро придется очень несладко.

Я отправил короткое сообщение Шаповалову, что немного задержусь, на что тот, к моему удивлению, вообще ничего не ответил. Не похоже на него.

Обычная тряска в дребезжащем автобусе, знакомый холл больницы, ослепительные улыбки Леночки и Машеньки на стойке регистрации… Все было как всегда. И тут, прямо посреди холла, я снова почувствовал это.

Знакомое, едва уловимое щекотание на плече.

— Ну что, двуногий, соскучился? — раздался у меня в голове ехидный голосок.

— Фырк!

— А ты как думал! — он деловито уселся на свое законное место. — Наша с тобой связь теперь снова крепкая, как рукопожатие кузнеца! Я теперь тебя везде слышу!

Я про себя отметил, что зона его «выхода» действительно расширилась. Раньше он появлялся только в отделении, а теперь — уже в главном холле. Отлично!

— И я тоже рад тебя снова «слышать», двуногий! — кажется, он прочитал мои мысли. — Без твоих гениальных идей и моего чуткого руководства мне было та-а-ак скучно!

Я только усмехнулся. Да, я тоже по нему соскучился.

— Илья! Илья Разумовский! — Леночка и Машенька махали мне руками так, будто я их не слышал.

Я отвлекся от своего внутреннего диалога с Фырком.

— Да, девочки, что-то случилось?

— Вас тут господин лекарь Преображенский искал! — наперебой затараторили они. — Срочно! Сказал, как только появитесь, чтобы сразу к нему!

Преображенский? Срочно? Что еще стряслось? Я напрягся.

И тут я услышал за спиной зычный, требовательный голос:

— Эй, ты! Адепт! Стой!

Я обернулся. У лестницы стояли Марина и Василий Ветровы…

Глава 9

Вид у них был… странный. Растерянный, виноватый, и в то же время какой-то… счастливый, что ли.

Я сначала не понял, что происходит, и инстинктивно напрягся.

— Опаньки, двуногий! А вот и твои «обвинители» пожаловали! — тут же прокомментировал Фырк, который материализовался у меня на плече. — Что-то они сегодня выглядят не так грозно, как в кабинете у Мышкина. Скорее, как два побитых щенка. Интересно, что им от тебя нужно? Может, добавки попросить? Или, наоборот, покаяться?

Я не успел даже сделать шаг в сторону, чтобы обойти их и пойти к Преображенскому, как Василий Ветров вдруг сорвался с места и бросился ко мне. Я инстинктивно сгруппировался, готовый к любому развитию событий — от удара кулаком до попытки меня задушить.

Но Василий, подбежав ко мне, сделал то, чего я никак не ожидал. Он… обнял меня. Крепко, по-мужски, так, что у меня чуть ребра не треснули.

Я ошарашенно замер, не понимая, что происходит.

Тут же к нам подбежала и Марина. Она тоже обняла меня, уткнувшись лицом мне в плечо и беззвучно плача.

— Ну, вот это поворот! — Фырк на моем плече присвистнул от удивления. — Кажется, я что-то пропустил! Вместо мордобоя — обнимашки! Двуногий, ты точно какой-то колдун! Умеешь же ты людей к себе располагать!

Я осторожно отстранил от себя всхлипывающую Марину и с недоумением посмотрел на Василия.

— Василий, Марина, что… что происходит?

— Господин лекарь… Илья… ты… ты снова спас нашего сына! — Василий смотрел на меня с такой благодарностью, что мне даже стало немного неловко. — Мы… на тебя нагоняли напраслину! Думали, что ты ему навредить хочешь… А ты оказался прав! Во всем! Нам все рассказал мастер-целитель Преображенский! Вчера нашему Сеньке стало совсем плохо, он начал задыхаться, мы думали, все, конец… А Вениамин Петрович… он пошел по твоей методике! Дал ему те самые лекарства, которые подавляют иммунитет, и… и Сеньке сразу стало легче! Представляешь⁈ Сразу! Температура спала, он дышать начал нормально! Врачи говорят, что это просто чудо! Твое чудо, Илья!

Я удовлетворенно кивнул. Значит, Преображенский все-таки решился. И моя теория оказалась верной.

— Это не чудо, Василий, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее. — Это просто медицина. И моя работа. Я рад, что смог помочь вашему сыну.

Марина, которая все это время стояла в сторонке и вытирала слезы, после моих слов как-то сжалась и, кажется, не решалась ко мне подойти.

— А главное, Илья, главное! — продолжал тем временем Василий, и его лицо сияло от счастья. — Нам теперь не нужны эти проклятые дорогостоящие эликсиры! Преображенский сказал, что после короткого курса этих… иммуносупрессоров… можно будет вернуться к стандартному, дешевому лечению! И оно будет работать! У нас… у нас теперь есть надежда! Надежда на то, что наш Сенька будет жить! И все это — благодаря тебе!

Я снова кивнул.

— Я очень рад за вас, Василий. Правда. А лучшее, что вы можете сейчас сделать в этой ситуации, — это пойти к следователю Мышкину и честно рассказать ему о том, кто именно подтолкнул вас к мысли написать на меня то заявление.

Марина, услышав мои слова, прижала ладонь ко рту и испуганно посмотрела на меня.

— Вы… вы все знаете? — прошептала она.

— Конечно, знаю, — я посмотрел на нее беззлобно, с пониманием. — Марина, я вас не виню. Я понимаю, что вы были вынуждены так поступить из-за Сеньки. На что только не пойдешь ради своего ребенка. Но, как видите, я уже без кандалов. Все обвинения с меня сняты, потому что я ни в чем не был виноват. Более того, я, как оказалось, снова вылечил вашего сына. И теперь пришло время восстановить справедливость. Для всех нас. Так что теперь дело за вами.

С этими словами я развернулся и, оставив их обоих в легком недоумении, направился к лифту. Леночка и Машенька на стойке регистрации провожали меня с открытыми ртами.

Фырк, который все это время сидел смирно, теперь летел рядом со мной, тараторя на ухо свои едкие комментарии.

— Ну ты даешь, двуногий! Просто мастер драмы! Так их всех уделал! И этих Ветровых, и девчонок на ресепшене зацепило! А главное, мы теперь снова вместе! И можем появляться где угодно! Ну, в смысле, в пределах разумного, конечно… Но это уже кое-что!

Я зашел в лифт. Он был полон, но я едва заметно покачивал головой, как будто слушал музыку в наушниках, чтобы со стороны мое общение с Фырком не выглядело совсем уж странно.

— Мы-то, Фырк, может, и будем теперь вместе, — мысленно ответил я ему. — Но я так и не докопаюсь до твоей истинной сущности, пока ты будешь от меня все скрывать. Но ничего, я еще буду работать над этим. Рано или поздно ты мне все расскажешь.

— Ой, жду не дождусь, двуногий, когда ты до меня докопаешься! — хихикнул Фырк. — Боюсь только, твоего умишка на это не хватит!

С этими мыслями мы доехали до пятого этажа. Я быстро переоделся в свою рабочую форму и вошел в ординаторскую. Там уже сидели все наши хомяки, которые как я понял, уже успели вернуться с утреннего обхода. Я поздоровался со всеми.

Шаповалов, увлеченный какой-то писаниной на своем компьютере, даже не обратил на меня внимания. А вот хомяки… Хомяки были в своем репертуаре. Белочка-Борисова одарила меня таким ледяным взглядом, что я чуть не покрылся инеем. Боюсь-боюсь уже.

Пончик-Величко испуганно втянул голову в плечи и сделал вид, что очень увлечен изучением потолка. А Суслик-Фролов даже не удостоил меня взглядом.

Ну что ж, дружелюбная у нас тут компания, ничего не скажешь.

Тут Борисова, видимо, решив, что молчание — не ее конек, отпустила в мою сторону едкую шпильку:

— Ну что, Разумовский, как тебе там, в «первичке»? Всех вылечил? Все получается?

Ее голос сочился ядом.

— Не твое дело, Борисова, — я спокойно посмотрел на нее. — Но, могу тебя обрадовать, пациентов там хватает. Так что, если тебе здесь, в хирургии, скучно, и ты не знаешь, чем себя занять, кроме как отпускать колкости, можешь сходить туда, помочь. Лишние руки там точно не помешают.

Пончик от ужаса даже поперхнулся своим кофе.