Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

На поляне уже собрались судьи — князь Трубецкой и два его помощника. С противоположной стороны виднелась группа людей, но кто именно будет драться, скрывала плотная стена спин.

Я сделал шаг вперёд, останавливаясь на краю обозначенного круга.

— Не будем тянуть кота за хвост, — громко произнёс я.

Туман начал медленно рассеиваться. Группа людей расступилась, выпуская…

Интересно девки пляшут, как сказал бы Коршунов.

Голос противника прозвучал насмешливо:

— Я рад, что мне представилась эта возможность, наглый мальчишка…

Глава 8

Этот голос… Крамской?

Я не мог поверить своим ушам.

Передо мной стоял бывший председатель Академического совета. Да, Архимагистр, но какая разница? Старый теоретик против воина? Лёгкая победа.

И всё же что-то заставило меня присмотреться внимательнее. Едва заметный синеватый оттенок губ, слишком ровное дыхание для человека перед смертельной схваткой, неуловимо пожелтевшая радужка глаз — точно такие же признаки, как у покойного Елецкого перед нашей дуэлью. Алхимический боевой стимулятор. Гильдия Целителей и здесь приложила руку.

Однако дело было не только в химии. Сам бывший председатель изменился до неузнаваемости — в его осанке, в движениях, в холодном взгляде читалась масштабная трансформация, превратившая кабинетного бюрократа во что-то совершенно иное.

Некоторое время назад

Ипполит Крамской сидел в своей спальне, глядя на дрожащие руки. Третью ночь подряд он просыпался в холодном поту от одного и того же кошмара — Платонов стоял над ним, а металлические лезвия медленно разрывали его плоть. «Десять секунд. Может, пятнадцать, если будете отчаянно сопротивляться» — эти слова звучали в голове снова и снова. Архимагистр второй ступени, председатель Академического совета, человек, перед которым трепетали ректоры крупнейших академий… оказался жалким трусом перед молодым выскочкой.

Но хуже кошмаров было пробуждение. Потому что просыпаясь, он понимал — это не Платонов его сломал. Мальчишка просто сорвал маску, под которой всегда была пустота. Семьдесят два года он играл роль великого мага, и сам поверил в эту роль. А потребовалось всего десять секунд настоящей угрозы, чтобы вся конструкция рухнула. Он не стал трусом в тот момент — он всегда им был. Просто никто никогда не проверял.

Прислуга перешёптывалась за дверью. Вчера позвонил Шуйский — голос холодный, отстранённый. Извинился, что не может встретиться, слишком занят. Горская прислала формальное письмо с соболезнованиями по поводу неудачи на дебатах. Соболезнования! Словно он умер. А может, так оно и было?

Ипполит посмотрел на свои руки — мягкие, белые, без единого шрама. Руки теоретика, который последний раз использовал боевую магию… когда? Двадцать лет назад на показательном выступлении для студентов?

Встреча с коллегами стала последней каплей. Замыцкий отвёл взгляд, увидев его. Молодые магистры перешли на другую сторону зала. А Белинский — этот проваливший дебаты недоумок — смотрел с едва скрываемым презрением. «Старик совсем сдал», — услышал Крамской обрывок разговора.

Той ночью старик стоял перед зеркалом с заряженным боевым заклинанием в руке. Световое лезвие дрожало в сантиметре от горла. Было бы так просто — одно движение, и позор закончится. Но тогда Платонов окажется прав навсегда. Тогда последним, что о нём запомнят — будет малодушие. Нет. Он заставит себя стать тем, кем никогда не был. Даже если это убьёт в нём всё человеческое. Потому что человек, которым он был — не заслуживает существования.

— Я не трус, — прошептал он своему отражению в тот вечер. — И я это докажу.

На следующий день архимагистр нанял тренера — бывшего боевого мага, потерявшего левую руку в схватке со Жнецом. Тренировка началась на рассвете. Через пять минут Крамской лежал на земле, хватая ртом воздух.

— Ты даже не тень воина, — презрительно бросил наёмник. — Ты труп, который ещё не знает, что мёртв.

Режим стал адским. Подъём в пять утра, бег до изнеможения, отработка боевых заклинаний, спарринги до потери сознания. Одержимость граничила с безумием — Крамской продолжал тренироваться даже когда падал от истощения, заставлял себя вставать и драться дальше. Тренер несколько раз находил его без сознания на тренировочной площадке, но утром архимагистр снова был там. Ломал пальцы о защитные барьеры, рвал связки от перенапряжения, но продолжал. Нанятый целитель каждый вечер восстанавливал повреждения, качая головой от масштаба травм. Алхимические стимуляторы и усилители, купленные на чёрном рынке за баснословные деньги, текли рекой. За первый месяц Крамской потратил больше, чем за последние два года.

Для обычного человека в его возрасте такой режим означал бы верную смерть, но Крамской был Архимагистром — а это меняло всё.

Наставник напомнил то, что бывший председатель в теории знал, но никогда не осознавал в полной мере — магия всегда меняет тело одарённого. Усиление чувств, ускорение реакций, повышение выносливости, улучшение регенерации, усиление иммунитета, повышение физической устойчивости, улучшение памяти — всё это приходит с ростом магического ранга. Любой маг-Подмастерье уже значительно превосходит обычного человека, Мастер может считаться сверхчеловеком, а Архимагистр…

Ипполит всегда обладал этими преимуществами, но никогда не использовал их. Его обострённые чувства служили для чтения мелкого шрифта древних манускриптов, ускоренные реакции — для каллиграфии, выносливость — для долгих заседаний Совета. Теперь же интенсивные тренировки и алхимические стимуляторы заставляли его тело вспомнить, для чего эти способности предназначены на самом деле. Семидесятидвухлетний Архимагистр по физическим параметрам не уступал тридцатилетнему атлету, а с учётом магических улучшений — превосходил его многократно. Проблема была не в теле, а в разуме, не привыкшем использовать эти возможности для войны.

Через три недели академик присоединился к отряду охотников в северном Пограничье. Назвался Константином, отставным преподавателем. Первая встреча с Бездушными — тварь прыгнула из тумана, когти распороли с перепугу воздвигнутый слабенький защитный барьер. Паника длилась секунду, затем пришла холодная ярость. Световое копьё пронзило монстра насквозь, испепелив внутренности.

— У старика есть яйца! — с иронией в голосе отметил командир отряда.

Параллельно с охотой Ипполит спускался в трущобы Новгорода. Подпольная арена принимала всех — дезертиров, наёмников, обнищавших аристократов. Первый противник — маг из ратной компании, сбежавший после убийства офицера. Ставка смешная по его меркам — 200 рублей. Первое убийство человека в бою стало переломным моментом психики.

Когда тело противника вспыхнуло под действием заклинания, Крамской почувствовал не просто удовлетворение — он почувствовал себя реальным впервые за всю жизнь. Вот он — настоящий. Не тот фальшивый авторитет из академических залов, а монстрый, способный без всякой жалости отнять жизнь абсолютного незнакомца. Каждое убийство было доказательством: я существую, я имею силу, я не тот жалкий старик, который обмочился от страха.

Второй месяц начался с контракта в Африканских пустошах. Местный диктатор собирал магов для войны с соседями. Платил золотом и не задавал вопросов, но плата интересовала Ипполита меньше всего. Ему требовался реальный боевой опыт.

Штурм укреплённого городка Мбанза запомнился навсегда. Местные шаманы использовали кровавую магию, вырывая души из живых пленников для усиления заклинаний. Товарищи по отряду гибли десятками. Крамской сжёг вражеского верховного шамана вместе с его учениками, не испытав ни капли жалости. Только досаду — слишком быстро всё закончилось. Хотелось проверить ещё пару приёмов.

Затем было преследование отступающего врага. Засада — весь отряд погиб в первые минуты. Ипполит выжил, используя трупы товарищей как бомбы — накачивал их светом до критической массы и взрывал. Трое суток пробирался через саванну, отбиваясь от каннибалов, мутировавших тварей и ядовитых растений. Вернулся другим человеком. В движениях не осталось суетливости — только выверенная точность.