Император Пограничья 13 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

«Пусть Сабуров думает, что руководит, — патриарх усмехнулся, глядя в окно кареты на суетящихся горожан. — Когда Платонов погибнет, а князь ослабнет от войны, настанет время Воронцовых. Владимирское княжество заслуживает сильной руки. А Германн… пусть видит, к чему приводит отказ от семьи».

Последний обмен взглядами с князем всплыл в памяти — два хищника, временно идущие на одну охоту. Но когда добыча будет повержена, начнётся делёж. И Климент Воронцов не привык довольствоваться малым.

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь тяжёлые занавески, когда Захар разбудил меня, сообщив, что пришёл ответ. Я открыл магофон и пробежал глазами по строкам. «Князь Михаил Фёдорович Сабуров принимает вызов маркграфа Платонова. В соответствии с дуэльным кодексом, на поле выйдет князь или назначенный им защитник чести Владимирского престола. Поединок пройдёт исключительно с использованием магии».

Я усмехнулся, откладывая документ. Формально всё по правилам — вызываемый имеет право выставить представителя. Но каждый грамотный человек в Содружестве понимал подтекст: князь струсил. Впрочем, это меня не удивляло. Человек, зарезавший собственного господина ударом в спину, (а как бы ещё иначе Сабуров выжил?), вряд ли рискнёт встретиться лицом к лицу с противником.

Неважно, кто выйдет. Я буду готов.

На тренировочной площадке я провёл несколько часов, отрабатывая удары. Меч из Сумеречной стали в моих руках менял форму за секунды — взмах мечом переходил в удар глефой, та трансформировалась в топор, затем в копьё. Металл откликался на мою волю мгновенно, словно продолжение руки. Бой с тенью требовал полной концентрации — представляя разных противников, я отрабатывал контратаки, уходы, связки ударов.

После тренировки, как учил Маэсу, я сел в позу лотоса прямо на деревянном полу. Медитация была необходима не только для восстановления магических сил, но и для укрепления духа. Императорская воля внутри меня пульсировала ровным светом, напоминая о том, кем я был когда-то. И кем остаюсь сейчас.

К полудню появился Коршунов. Начальник разведки выглядел озабоченным.

— Прохор Игнатич, пытался выяснить через все каналы, кто именно выйдет за Сабурова, — доложил он, — но информация закрыта наглухо. Единственное, что удалось узнать — это точно не представитель самого Владимирского княжества. Кто-то со стороны.

— Наёмник?

— Возможно. Или… — Коршунов замялся. — Есть слухи о попытках Сабурова наладить контакты с Гильдией Целителей.

Я кивнул. После наших стычек у Гильдии были основания желать моей смерти.

После заката магофон на столе ожил — Станислав Листьев звонил из Сергиева Посада. На экране появилось его лицо с привычным скептическим выражением за стёклами очков, на заднем плане виднелась та же скромная квартира с книжными полками.

— Прохор Игнатьевич, добрый вечер. Газета ещё только формируется, первый номер выйдет через две недели, — начал он деловито, — но материал о дуэли будет центральным. Подумал, что стоит его опубликовать пока что на нашей страничке в Эфирнете. Что скажете читателям накануне поединка?

— Скажу просто: я готов встретить любого, кто выйдет на поле. Честь рода Платоновых будет защищена.

Листьев что-то быстро записывал, потом поднял взгляд на меня.

— Понятно. А если противник будет использовать подлые методы? Все понимают, что Сабуров вряд ли ограничится честным поединком.

— В Покрове соберутся десятки наблюдателей из разных княжеств. Любая подлость станет достоянием общественности.

— Надеетесь, что репутационные потери остановят их? — журналист слегка нахмурился. — Или рассчитываете на собственные контрмеры?

— Рассчитываю на свои силы. И на то, что правда всегда выходит наружу, особенно когда за ней следит независимая пресса.

— Хм, тонкий комплимент, — Листьев позволил себе лёгкую усмешку. — Хорошо, материал будет готов к утру. Распространим через наши каналы ещё до официального запуска газеты. Пусть люди знают вашу позицию. И… маркграф, будьте осторожны. Мёртвые герои плохо управляют своими землями.

Экран погас.

Также пришло официальное письмо от правителя Покрова — князя Трубецкого. Правитель этого крошечного княжества предлагал свои услуги как нейтральный судья, гарантируя безопасность обеим сторонам до и после дуэли. Разумный ход с его стороны — такая дуэль привлечёт внимание всего Содружества к его небольшому княжеству, а роль арбитра поднимет его статус.

Вскоре в мой кабинет вошёл Игнатий Платонов. Выглядел он больно серьёзным, даже торжественным.

— Сын, — начал он, усаживаясь напротив. — Завтра ты защищаешь не просто своё имя. Честь всего рода Платоновых, память наших предков — всё это будет с тобой на поле.

— Я знаю, — отозвался я безмятежным голосом.

Внутренне вся эта суета очень меня удивляла. В прошлом дуэли были обычным делом — способом разрешить спор между равными. Я дрался десятки раз. Это было так же естественно, как утренняя тренировка с мечом. А здесь все ведут себя так, словно завтра конец света. Платонов-старший говорит торжественно, Василиса переживает, даже Коршунов выглядит напряжённым. Для них это событие века, для меня — просто очередной вторник. Впрочем, я понимал их волнение — в этом мире дуэли стали редкостью, театральным представлением, а не рутинным способом защиты чести.

— Наш род всегда славился воинами. Твой прадед… Он не отступал перед врагом. И ты — достойный продолжатель традиции.

Игнатий ещё ещё час рассказывал истории о традициях, о чести, о долге перед родом. Как напутствие. Как благословение.

Сразу после него дверь тихо приоткрылась. Василиса проскользнула внутрь, её зелёные глаза блестели в полумраке.

— Ты же не думаешь, что они будут играть честно? — спросила она без предисловий.

— Сабуров? Конечно, нет. Но это неважно.

Княжна подошла ближе, скрестив руки на груди.

— Как это неважно? Они могут подготовить любую пакость! Эта змея подколодная может и яду плеснуть, и снайпера на крышу посадить.

— Если я паду от подлости — вся страна это увидит, — я встал с кресла, подходя к окну. — Но не нужно меня хоронить раньше времени, Василёк. Кто бы ни пришёл завтра, они увидят, что такое настоящая сила.

Она помолчала, подавив улыбку, затем тихо произнесла:

— Просто… будь осторожен.

Ближе к ночи наш небольшой кортеж въехал в Покров. Всю дорогу я ожидал засады — после недавних разгромов их ратных компаний в Николополье и других местах Сабуров вполне мог попытаться убрать меня чужими руками ещё до начала дуэли. Однако путь прошёл спокойно — видимо, уцелевшие наёмники пока зализывали раны и не рисковали связываться.

Город встретил нас напряжённой атмосферой — казалось, воздух звенел от ожидания. На улицах толпились люди, многие приехали из соседних княжеств посмотреть на дуэль. Город явно разделился на два лагеря — одни поддерживали меня, другие надеялись на моё поражение.

В гостинице «Три медведя» нас уже ждали подготовленные комнаты. Едва я устроился, как доложили о визитёре. В комнату вошёл щеголеватый молодой человек в дорогом камзоле — представитель Сабурова.

— Маркграф Платонов, — он поклонился с преувеличенной учтивостью. — Князь Михаил Фёдорович готов забыть об оскорблениях и отозвать свои слова. Взамен вы признаёте его власть над Угрюмом и приносите вассальную присягу.

Я даже не стал вставать с кресла.

— Передайте князю: завтра на рассвете я покажу всё, что думаю о Михаиле Фёдоровиче и его предложениях.

Щёголь покраснел, но сдержался.

— Это ваше последнее слово?

— Последнее. А теперь — вон.

На рассвете я проснулся без будильника.

Я оделся просто — белая рубаха, тёмные штаны, ботинки. Никаких доспехов, никакой лишней защиты. Раз поединок будет с использованием магии, нет смысла брать меч. Если потребуется, создам его на время прямо на поле боя.

Парк встретил нас утренним туманом.

И толпой зрителей…

Я увидел сотни людей, выстроившихся вдоль дороги к парку. Молчаливые, напряжённые лица. Кто-то перекрестился, кто-то что-то шепнул. Я шёл размеренным шагом, не оглядываясь. Мой маленький отряд — отец, Тимур, несколько дружинников — следовал позади.