Лекарь Империи 7 (СИ) - Лиманский Александр

— Он реагирует на металл! Чувствует прикосновение!

Он разумен. Или, по крайней мере, обладает сложнейшими рефлексами. Он воспринимает инструмент как угрозу.

Вторая попытка.

Я попробовал зайти с другой стороны, подцепить его за хвостовой конец, пока он снова медленно выползал к разрезу. Бесполезно.

Паразит был покрыт толстым слоем плотной слизи, скользкий как кусок мыла. Пинцет просто соскальзывал. И при каждом новом прикосновении он снова уходил все глубже в сосуд.

— Пять минут ишемии прошло, — ровным голосом напомнил Артем.

Время уходило. Механический захват был неэффективен. Еще пара таких неудачных попыток — и придется прерваться, восстановить кровоток, дав ему время закрепиться еще глубже. Нужно было менять тактику. Кардинально.

— Двуногий! — запрыгал на моем плече Фырк. — Он же как угорь! Ты его так снаружи никогда не поймаешь!

Снаружи не поймаешь… Значит… Мысль была безумной, невозможной, противоречащей всем канонам хирургии. Но она была единственной.

Глава 10

Если нельзя захватить его снаружи, нужно заставить его двигаться изнутри. Выгнать. Как зверя из норы. Но чем? У меня нет инструментов, которые могли бы проникнуть в артерию за ним.

Но у меня есть инструмент, который может проникнуть куда угодно.

— Фырк, — мысленно позвал я. — Мне нужна твоя помощь. Срочно.

— Какая еще помощь? Я же сказал, он скользкий!

— Ты полезешь внутрь артерии.

— ЧТО⁈ — его мысленный вопль был оглушительным. — Ты спятил⁈ В эту слизь⁈ К этой мерзкой твари⁈ Ни за что!

Слушай внимательно, — мой мысленный голос был холодным, как сталь. — Ты нематериальный, можешь пройти сквозь стенку сосуда. Твоя задача — загнать паразита прямо в мой пинцет. Как пастух загоняет упрямую овцу в загон.

Фырк на секунду замолчал, осмысливая план.

— Это же… это же гениально! — наконец выдал он. — Операция «Загонщик»! Я буду твоим секретным, нематериальным хирургическим инструментом!

— Именно. Я сейчас введу пинцет в разрез и раскрою бранши максимально широко. Создам ловушку. Твоя задача — ударить паразита сзади, заставить его двигаться вперед, ко мне.

— Понял! Ныряю!

Для всех присутствующих в операционной я просто замер на несколько секунд, держа раскрытый пинцет внутри артерии.

— Разумовский, что ты делаешь? — нетерпеливо спросил Киселев. — Время идет!

— Жду подходящего момента, — спокойно ответил я.

Но внутри артерии в этот момент разворачивалась невидимая битва. Фырк без труда просочился сквозь стенку сосуда. Внутри было темно, тесно и склизко. Впереди, в глубине протока, извивалась темная тень врага.

— Ну, держись, червяк! — Фырк собрал свою энергию и ударил.

Он не коснулся его. Он создал за ним мощную энергетическую волну — концентрированное ощущение угрозы, страха, отторжения. Паразит дернулся.

Его примитивный инстинкт самосохранения сработал безупречно — он рванул вперед, прочь от невидимой опасности.

Прямо в мои раскрытые бранши.

Я почувствовал легкий, но отчетливый тактильный толчок, который передался от кончиков пинцета по металлу к моим пальцам.

— Есть контакт, — произнес я вслух.

Мои пальцы плавно, но твердо сжались, закрывая атравматичные бранши пинцета. Захват был произведен.

Паразит отчаянно забился, извиваясь всем своим скользким телом, пытаясь вырваться, но я держал его крепко, чувствуя его отвратительную, упругую силу.

— Начинаю экстракцию!

Миллиметр за миллиметром я начал вытягивать его из разреза в артерии.

Под двадцатикратным увеличением микроскопа это выглядело как рождение инопланетного монстра. Сначала из темной крови показалась уплощенная голова с мощной ротовой присоской, затем — широкое, листовидное тело, покрытое переливающейся слизью.

Сантиметр… три… пять…

— Боже мой, — потрясенно прошептал Киселев, следя за изображением на мониторе. — Он огромный!

Десять сантиметров… двенадцать… пятнадцать… Наконец, его хвостовой конец показался из разреза. Одним быстрым, но аккуратным движением я извлек его полностью и перебросил в металлический лоток с физраствором, который тут же подставила сестра.

Тварь отчаянно билась в лотке, сворачиваясь в тугой клубок и снова разворачиваясь. Пятнадцать сантиметров живого кошмара, который несколько месяцев убивал полковника изнутри.

— Как… — Киселев не мог оторвать взгляд от извивающегося монстра. — Как ты это сделал? Он же сам, он буквально прыгнул тебе в пинцет!

— Хирургическая интуиция, — я пожал плечами. — Иногда нужно просто выждать подходящий момент.

И иметь невидимого помощника. Фырк вынырнул из артерии и материализовался у меня на плече, брезгливо отряхиваясь.

— Фу! Больше никогда! Там такая гадость! Но мы его сделали!

— Десять минут ишемии, — напомнил Артем.

— Ревизия просвета, — скомандовал я, снова склоняясь к окулярам.

Я взял тончайший сосудистый зонд и осторожно ввел его в разрез артерии, проверяя, не осталось ли внутри яиц или более мелких особей.

— Чисто, — констатировал я через минуту. — Начинаем ушивание.

Два с половиной часа от начала операции. Паразит был извлечен, но это была лишь самая зрелищная часть дела. Теперь предстояло самое сложное — ушить восьмимиллиметровый продольный разрез на артерии диаметром в четыре миллиметра.

Это как зашить дырку в соломинке для коктейля, не сузив при этом ее просвет. С той лишь разницей, что эта «соломинка» была сделана из поврежденной, неэластичной живой ткани, и от качества каждого стежка зависела жизнь человека.

— Пролен семь-ноль, двойная игла, — я протянул руку, не отрывая взгляда от окуляров микроскопа.

Марина Сергеевна подала мне иглодержатель, в котором была зажата нить, на глаз — тоньше человеческого волоса.

Ее официальный диаметр — ноль целых семь десятых миллиметра. На обоих концах сияли крошечные атравматические иглы, изогнутые на три восьмых окружности, каждая длиной не более четырех миллиметров.

— Увеличение на максимум, — попросил я.

Я повернул ручку фокусировки. Сорокакратное увеличение.

Стенка артерии превратилась в детализированный ландшафт — была видна структура каждого коллагенового волокна, каждая клетка эндотелия на внутренней поверхности.

— Пятнадцать минут ишемии, — напомнил Артем. — Осталось максимум пять.

Восемь швов за пять минут. Меньше сорока секунд на один шов. Это включало вкол, выкол, протягивание нити и завязывание трех узлов.

Без права на ошибку, без права на переделку. Первый шов. Я подхватил иглу микропинцетом.

Прокол стенки снаружи внутрь, на расстоянии в один миллиметр от края разреза. Игла прошла через наружную адвентицию, мышечную медию и остановилась в долях миллиметра перед внутренней выстилкой, чтобы не повредить ее.

Легкий, выверенный поворот запястья — игла вышла в просвет сосуда. Я подхватил ее кончик, вывел через противоположный край изнутри наружу. Завязал первый узел — три оборота, плавная затяжка.

— Красиво, — прошептал Киселев, который, забыв о своей роли, с восхищением наблюдал за процессом в ассистентский окуляр микроскопа.

Второй шов. Третий. Четвертый. Я работал как автомат, полностью отключившись от внешнего мира.

За стеклом смотровой комнаты я краем глаза заметил движение. Журавлев подался вперед, практически прижавшись лбом к стеклу, пытаясь рассмотреть детали на мониторе.

Смотри, Журавлев. Смотри внимательно, как работает «неопытный» целитель третьего класса. Запоминай. Такого ты больше нигде не увидишь.

Пятый шов. Шестой.

— Ювелирная работа! — восхищенно пискнул Фырк. — Как Левша блоху подковывает!

Седьмой шов. Осталось два.

Я почувствовал, как мышцы предплечья начинают уставать. Сорок минут непрерывной работы под микроскопом давали о себе знать.

Появился микротремор — едва заметное дрожание, невидимое невооруженному глазу, но под сорокакратным увеличением кончик моего иглодержателя вибрировал, как крыло бабочки.