Наследник поневоле (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— В призраках я не силен, Павел Филиппович.

Я задумчиво потер ладонью подбородок. Начал размышлять вслух:

— Вряд ли Щукин убил этого бедолагу, чтобы скрыть какие-нибудь улики. Значит, призрак нужен ему для чего-то другого.

— Думаете, Щукин убил этого человека, чтобы забрать с собой призрака? — предположил Шуйский. — Не проще ли было найти духа в городе?

Я задумался. А затем покачал головой и вынул из кармана телефон:

— Не знаю. Но информацию лучше передать кустодиям.

И направился к выходу, листая список контактов. Наконец, нашел нужный номер, нажал кнопку вызова.

— Слушаю, Павел Филиппович, — послышался в динамике голос Зимина.

Я вышел из коридора и прикрыл за собой дверь.

— Добрый вечер, Станислав Александрович. Несколько минут назад мы с Дмитрием Васильевичем допрашивали одного мертвеца, который рассказал нам, что погиб от рук Щукина.

— Вот как? — в голосе Зимина послышалась заинтересованность. — Где? Когда?

— Жандармы пришлют вам все протоколы, — ответил я и вкратце пересказал все, что удалось узнать во время допроса убитого.

— Принято, — коротко ответил Станислав. — Что думаете, Павел Филиппович?

— Не имею ни малейшего понятия, — честно признался я. — Но в случайности я не верю.

В динамике воцарилось молчание. А затем Зимин произнес:

— Раз мастер Чехов говорит, что чего-то не знает, значит, все и впрямь плохо. Ладно, подумаю, что можно сделать.

Зимин быстро попрощался и завершил вызов. Я же убрал аппарат в карман и устало сел на каталку, которая стояла у стены. Вздрогнул, ощутив холодный металл.

— На этой штуке возят мертвецов, — произнес лекарь, выходя из прозекторской. Но я только отмахнулся:

— Покойниками меня напугать сложно.

— Понимаю, — ответил синодник. И продолжил с наигранной веселостью: — Простите, я не так часто общаюсь с некромантами.

— Надеюсь, наш допрос не нарушил законы Синода? — напрягся я.

Лекарь покачал головой.

— Все по закону, мастер Чехов. Я составлю отчет и направлю его в Синод. Признаться, я ожидал совсем другого.

Я усмехнулся:

— Думали, что мертвые будут агрессивны к живым? Бросаться и пытаться укусить, как это обычно показывают в этих странных фильмах про оживших трупов?

— Примерно так, — не стал отрицать жрец. — А все вышло достаточно… интересно. Только последний допрашиваемый вел себя весьма… странно.

— В отличие от фильмов, в реальности мертвецам неуютно, когда их возвращают к жизни. Поэтому они сопротивляются воле некроманта, желая покинуть материальный мир. Чем дольше ты держишь мертвого, тем сильнее он сопротивляется.

— Вот оно что, — протянул жрец. — В любом случае это был крайне увлекательный опыт. Про вас говорят разное.

— Надеюсь, вы не верите в чудеса, которые якобы являл миру темный? — с усмешкой уточнил я. — Мне бы не хотелось и вас разубеждать в том, что я возносился над землей словно Искупитель.

— Народ всякое болтает, — усмехнулся мужчина и пригладил волосы вокруг лысины. — Простой люд сегодня возложит на вас венец из лавра, а завтра решит забросать вас гнилыми помидорами.

— Примерно то же самое говорил мне один очень важный человек в нашей Империи, — кивнул я. — Он предупреждал меня, что любовь народа быстро может смениться на ненависть.

— Ненависть — слишком сильное слово, — возразил мужчина и опасливо оглянулся, словно хотел убедиться, что у нашей беседы нет свидетелей. — Вас боятся, Павел Филиппович. Даже те, кому вы помогаете, испытывают перед вами трепет и даже страх. Мы часто видим это в храмах. Когда у людей случается горе, они просят сильного… — он указал в потолок пальцем, давая понять, кого имеет в виду, — о спасении. И когда оно не приходит, то они злятся. И вчерашние преданные верующие снимают с себя знак Искупителя и решают отречься от своего создателя.

В ответ на эти слова я покачал головой:

— И напрасно! Каждое испытание делает нас сильнее. Не будь их, и человек оставался бы слабым и беспомощным.

— Удивительно, что вы понимаете то, в чем нам приходится убеждать паству.

— Не сравнивайте меня с простыми людьми, — возразил я, и мужчина посмурнел. А я продолжил: — Я родился с серебряной ложкой во рту. Несмотря на сложности в моей жизни, мне никогда не приходилось голодать или нуждаться. А большая часть ваших прихожан борется за место под солнцем.

Синодник взглянул на меня исподлобья, будто сомневался в моей искренности.

— Обычно молодым людям свойственно себялюбие, — глухо произнес он.

— Следует здраво оценивать себя, — я пожал плечами. — К тому же у меня было много учителей.

— Как и у каждого дворянина вашего возраста, — возразил мужчина.

— Нет, — я усмехнулся и постучал по каталке пальцами. — Меня учили мертвые. Самые честные и беспристрастные педагоги. Одни помогали мне понимать математику. Другие — делились историями своих ошибок. И эти уроки сложно переоценить.

— Никогда не думал об этом с такой стороны, — мужчина выглядел обескураженным. — Для меня некромант всегда был символом тьмы и холода.

— Однажды один мертвый сказал мне: «В каждом зернышке ржаном спит незамеченная никем душа звезды».

— И что это значит? — почти шепотом спросил жрец.

Я не ответил, только пожал плечами. Спрыгнул с каталки, чтобы вернуться в прозекторскую и забрать Арину Родионовну, но девушка уже сама вышла мне навстречу.

— Дмитрий Васильевич сказал, что остальное они доделают сами, — произнесла она. — Велел передать вам благодарность. И добавил, что мы можем ехать домой.

Я вздохнул облегченно:

— Великолепно! Осталось только вызвать такси, и…

— Дмитрий Васильевич уже распорядился, чтобы нас отвезли по домам, — перебила меня Нечаева. — Правда, в этот раз без кортежа.

— Отлично, — я протянул ей руку, и мы направились к выходу.

Оглянувшись у самых дверей, я заметил, что синодник стоит в полутьме с растерянным видом. И мне подумалось, что было бы лучше, если он остался разочарованным.

Первым делом домой завезли Нечаеву. Мы коротко попрощались, хотя мне ужасно не хотелось выпускать ее руку из своей. Казалось, наше жутковатое свидание было лучшим, что случилось со мной в последние дни. Арина Родионовна казалась тоже странно довольной. Она обещала прибыть утром к залу суда и велела мне хорошенько отдохнуть. Решив не спорить, я лишь кивнул на это указание.

Домой я прибыл уже за полночь.

— Как прошло общение с мертвецами? — сразу поинтересовалась сидящая в гостиной Яблокова, когда я вошел в комнату.

Вместо ответа я прошел к столу, сел в свободное кресло, вынул из кармана опустевшую флягу и поставил ее перед собой.

— Видимо, интересно, — заключила Людмила Федоровна, откладывая в сторону вечернюю газету.

— Паренек оказался не Мишей, — кивнул я, взял с блюда пирожок и принялся лениво его жевать.

— Слава Искупителю! — выдохнула женщина. — Конечно, ничего хорошего в смерти другого мальчика нет. Но не хотелось бы мне, чтобы тот малец Ванюша расстроился.

— Кто? — удивился я.

— Кроха, который рассовал печенья по карманам в вашем кабинете, — напомнила мне Яблокова.

— Не замечал у вас особой любви к детям, — настороженно произнес я.

— А ты за мной следишь? — хитро усмехнулась Людмила Федоровна.

— Вовсе нет.

— Когда-то я мечтала о большой семье.

— И что же случилось потом?

Я тотчас пожалел о своем вопросе, потому как собеседница моментально помрачнела и буркнула:

— Я умерла.

— Прошу меня простить… — начал я, но женщина меня перебила.

— У тебя был долгий день, княжич. Завтра еще судебное заседание. Отправляйся к себе. Только прошу тебя, прими перед сном ванну! Я учуяла запах мертвечины, едва ты вошел в дом.

Вставать с кресла не хотелось. Лишь великим усилием воли я заставил себя подняться и направиться в комнату. Вошел в ванную, где выкрутил оба крана, разделся и сел на край, глядя, как емкость заполняется горячей водой. Пустота в голове, вызванная усталостью, начала постепенно исчезать. И я задумался, зачем Щукину потребовался свежий призрак. Единственным, что приходило на ум, было проникновение на защищенную территорию. Если объект, к которому был привязан призрак, был небольшим, то его вполне можно было подбросить куда нужно, и следить за территорией глазами духа. Хотя могло оказаться, что я заблуждаюсь.