Ученик Истока. Часть I (СИ) - Волковец Серафим

— Глупым людям при таких встречах лучше сразу вешаться.

— Так-то оно так, но жить всем хочется, — парировал Спар. — Вот и пытаются юлить. Токмо коль солгать али промолчать, то Падальщики заупокойную отбивают. И когда четыре удара сотворят — пиши-пропало. Никакая сила не спасёт.

— Кстати, о силе, — Макс встрепенулся: за размышлениями о творившемся дурдоме он забыл совершенно об этой спасительной вспышке. — Ты видел, кто нам помог? Кто-то же нам помог, верно? Что это было, что этих тварей в фарш выкрутило?

— Да какое там «фарш». В труху, я б назвал…

— Что случилось, ты знаешь?

Кузнец замолк. И молчал достаточно долго, чтобы Максим начал было переживать. Шурупчики и винтики в голове у Спара вращались и скрипели почти что ощутимо, пока он, наконец, не выдал:

— Тут две догадки есть. Либо боги нас спасли — но это навряд ли, они в дела людей не лезут… либо ты.

Приплыли, ребята, сушите вёсла.

— Прости-что-ещё-раз?

— Мне магию сотворить не по силам, как ты уразумел, я токмо ковать могу артефакты всякие — а то явно магия была. Из Путников да чародеев в этой телеге токмо ты, Максим, и есть.

— Ты правда думаешь, что я на такое способен? — взвился парень, не до конца понимая, чего в нём в этот момент было больше: отвращения или восхищения. — Типа-лол-рили?

— Не ведаю, на каком ты сейчас языке балакал, — с опаской покосился на него возничий. — Но окромя тебя некому, подлеток. Были б тут иные люди, Падальщики бы на нас и не насели вовсе. Они несколько жертв держать в голове не могут, да и не любят, когда их отвлекают. Дико, что к нам-то прицепились — видно, поскольку я в тот раз от них уйти сумел…

— Охренеть!

Макс мелко дрожал, взвившись до крайней степени эмоционального перевозбуждения, и пытался понять, как относиться к только что поступившей информации — мысли рассыпались, как сухой песок в ладонях. Без всяких сомнений, он был счастлив допустить вероятность того, что обучился магии подобного уровня без тренировки и теории… Вернее, не обучился, конечно, но хотя бы смог её сотворить. Пусть и бессознательно. Но и выглядело это как-то не слишком правдоподобно. Да и жутко, признаться. Выходить из-под собственного контроля и вершить большой ка-бум опасно для здоровья — как окружающих, если это случится в каком-нибудь городе, скажем, — так и его самого.

— Михейр мне сказал, что таким вещам учиться надо, — не позволяя окрылить себя преждевременными надеждами, сказал юноша. — А я даже читать ещё на вашем языке не умею.

— Захарии это не мешало солдат Дендрием жечь как сосиски на костре.

— Так ты что, действительно думаешь, что я… как он?

— Как он — точно нет, — хохотнул кузнец. — Таких, как он, только он один и есть. Но коль ты о том, что ты сильный… Думается мне, что мы ужо получили ответ давеча.

Волнение и предвкушение великих дел, наконец, догнало путешественника между мирами. Он сам не осознал, как выпятил вперёд грудь и слегка приподнял голову, воображая сцены великих для этого королевства баталий. Перед глазами уже рисовались картины разгромных поражений врагов, взрывы, превращающие солдат в брызги и кусочки искорёженного металла. Если это правда — если это и правда сделал он, — то дорога в колдовство, дорога к величию перед ним распахнёт свои золотые ворота, не моргнув и глазом, и он станет героем баллад и легенд, про него будут шептаться с восторгом и кланяться ему на улицах, он…

— Чего притих?

Но пока он здесь. В этой телеге, впитавшей в себя кровь, на подстилке из необорванных ветвей, с кузнецом на козлах. Пока что он не герой баллад и не всеобщий любимец.

Пока что.

— Да просто в себя прихожу, — совершенно честно ответил Путник. — Если я на такое способен…

— Прежде времени-то не боись, — посоветовал Каглспар: он воспринял состояние своего товарища по несчастью несколько иначе, чем оказалось на деле. — Кто бы тебя в ученики ни взял, он тебя научит, как с этим управляться. Так что ни себе, ни другим не навредишь, можешь быть покоен.

Ага, спасибо. Я уже чуть покоен не стал — навеки вечные, так сказать.

— Хорошо, — выдавил Макс. — Спасибо.

— Это тебе спасибо. Второй раз я бы от них не увильнул, это как пить дать.

— Второй раз? — только теперь до конца вернулся в реальность юноша. Предыдущее упоминание кузнеца о встрече с Падальщиками он пропустил мимо ушей — слишком был занят мечтами о великих деяниях. — Точно, и этот Падальщик ещё сказал же, типа, «куда путь держите на сей раз». Ты уже с ними пересекался?

— Было дело, — проворчал кузнец недовольно: его привычка сболтнуть лишнего раздражала его ничуть не меньше, чем необходимость отвечать на поставленные после этого вопросы. — Годков шесть назад. Ехал из Киверии, вёз металл их редкий для королевского ювелира. Киверская руда везде шибко в цене и токмо у них в королевстве родится, а денег платили за ту доставку немало. Я ещё тогда спросил себя, мол, дико, почему меня, да ещё одного в эдакую даль за эдакой ценностью посылают — обычно караваны едут, с охраной. Но делать нечего — Хэдгольду так просто не отказывают, коли жизнь дорога. Человек он справедливый, мудрый, но злопамятный — а у меня тогда ещё Бертша на сносях ходила, мне правителю дорогу переходить было никак нельзя. Да и платили, как я ужо обмолвился, с лихвой.

Навёрстывая упущенное, Максим слушал внимательно.

— Ну, и поехал. Дела споро закончил — до зимы торопился, кабы повозка на перевале не встала и не убила меня вместе с Плушей ко всем чертям. И на пути назад повстречал этих Падальщиков. Благо, уразумел ужо, как они устроены — кто с магистром на короткой ноге, тот много ведает, — отвечал им полдня на их вопросы идиотские. Они ужо трижды заупокойную пробили, когда отстали. А я думал, что конец мне, да Плушку жалко было и Бертшу с пузом и с Элеанной оставлять нельзя без кормильца — вот и давил из себя все соки.

— Почему они тебя отпустили?

— Видать, наскучило им, — пожал плечами возничий. — Да и правила у них имеются, я ужо обмолвился. Коли за полнеба, по которому солнце круг делает, не управятся — уходят. У них ещё время оставалось, но, видно, не понравилось им чегой-то, и решили, мол, пускай едет. Можешь догадаться, в каком я виде домой возвратился — ни мёртвый, ни живой. Думал, на подъезде к Эпиркерку и помру прям на козлах, да жена отпоила, накормила и неделю опосля не трогала без нужды.

— Опасная у тебя работа, Спар.

— Зато прибыльная.

Своими внешним видом и стремлением к финансовому благополучию Каглспар напоминал Максу стереотипного гнома. Гигантского такого, под два метра. Но, раз уж мир сказочный, почему бы и не провести одну-две параллели?

— Дорога высохла, — вдруг невпопад констатировал кузнец, давая понять, что больше ни слова про четырёх всадников не хочет ни слышать, ни говорить. — До заката точно в деревне очутимся, а там ужо и отоспимся по-человечьи, и поедим, как люди. Что скажешь?

Желудок Макса жалобно заурчал, стоило разговору зайти про еду. Это стало вполне исчерпывающим ответом.

Даже героев баллад и легенд надо кормить.

***

— Ну, рассказывай, да поживее.

В заведение забилось полно народу, но все вели себя как-то непривычно тихо и спокойно, повёрнутые к тощему грязному мужичку в порванной жилетке. Слушатели забыли и про стынущую еду, и про алкоголь на своих столах, готовясь запоминать сплетни — которые, к слову будет упомянуто, зарекомендованы были как самые свежие и интересные. Мужичок сидел на высоком стуле у прилавка, одной рукой держась за перебинтованный живот, а другой подливая в себя пива, и периодически тихо рыгал. Его история ещё даже не началась, но уже увлекла абсолютно каждого, присутствовавшего в скромно обставленном трактирчике в центре портового города. Обычно здесь любили коротать время моряки, истосковавшиеся по бабам и байкам, но с тех пор, как два дня назад предупредили о буре, ни одной самой жалкой лодочки не заглянуло в гавань, и потому здешние работяги, бедняки и проститутки собрались в «Хромой корове», дабы сгладить как-то неприятное ощущение от безработных выходных дешёвым вином. Последние, впрочем, рассчитывали вдобавок на пьяных клиентов.