Человек государев (СИ) - Горбов Александр Михайлович

Станки представляли собой, насколько я понял, не самые сложные устройства. То ли дело — паровая машина, заставляющая их работать! Вот на машину в работе я бы посмотрел. Она стояла в дальнем конце цеха и приводила в действие станки на обоих этажах.

Взрывом не только разнесло машину и повредило станки, рухнула ещё и изрядная часть перекрытия между этажами. Во всем корпусе вылетели стекла, обрушилась торцевая стена — за грудой того, что осталось от машины, просматривалось голубое небо. Металлические обломки деталей машины разлетелись на десятки метров.

Я задумчиво посмотрел на острый осколок чего-то, торчащий из дощатого пола, и содрогнулся. Угодил бы такой человеку в голову — вряд ли помогли бы лекари. Доски пола были влажными, как и всё вокруг, пахло сыростью и почему-то гарью. Хотя, теоретически, паровая машина — это ведь пар. Видимо, из-за слишком высокой температуры вспыхнуло что-то горючее. Хорошо хоть, потушили. И на другие корпуса огонь не перекинулся… Н-да.

Возле уцелевших станков я увидел группу людей. Двое — в замасленных рабочих спецовках, у одного забинтована левая рука, у другого голова. Упитанный господин с погонами унтер-офицера, сидя на низком табурете, держал на коленях кожаный планшет и разговаривал с рабочими. Рядом стояли двое прилично одетых людей в штатском. Меня пока никто не замечал, все были слишком увлечены беседой.

«Подойди аккуратно, вдоль стены, — посоветовал Захребетник. — Пока не заметили, послушай, о чём говорят. В таких делах — сперва смотри чужие карты, свои успеешь».

Я сместился к стене. Подошёл, стараясь держаться так, чтобы не видно было за станками.

— … стало быть, на смену вы заступили в шесть утра, — глядя на рабочих, говорил унтер. — А в девять часов произошел взрыв. Так?

— Истинно так, ваше благородие. Часы — они вона там, над дверьми висели, — рабочий махнул рукой в сторону входа. — В девять часов — это когда короткая стрелка ровно влево кажет, а длинная — ровно вверх, нашему этажу дозволено на перекур выйти, часы дребезжат. Хотя мы уж и без дребезжания знаем, что время настаёт, на длинную стрелку поглядываем. И вот, стало быть, оставалось ей чуть-чуть, и тут оно как бахнет!

Второй рабочий поддержал товарища энергичными кивками.

— Было без десяти минут девять, — сказал господин в светлом полотняном костюме, с тщательно причёсанными волосами и аккуратными усиками. — Я находился у себя в кабинете, посмотрел на часы.

— Благодарю, господин инженер, — унтер что-то записал в блокнот. — А вы всегда так рано на службу приходите?

— Я прихожу в семь часов. Рабочие сменяются в шесть, заступает дневная смена. К семи часам наладчики обходят цеха, о результатах осмотра докладывают мастерам. В семь тридцать я провожу совещание. Если люди при обходе замечают какие-то неполадки, сообщают мне.

— И это у вас каждый день так?

— Разумеется.

— И сегодня вам ни о каких неполадках не сообщали?

— Именно. Как говорится, ничто не предвещало.

— Ну, ка-ак же — не предвещало, уважаемый Евгений Германович, — вмешался второй прилично одетый господин. Лет сорока, в дорогом костюме и с драгоценной заколкой в галстуке, но слегка помятый — этот подниматься ни свет ни заря явно не привык. — Не может такого быть, чтобы вовсе уж ничего! Верно говорю, господин городовой? — он со значением посмотрел на унтера.

— Верно, верно, ваше благородие, — покивал тот. — А вы, господин управляющий, обычно к которому часу приходите?

— Когда как. Иной раз возникают неотложные дела.

— Нынче, я так понимаю, вас с постели подняли?

— Какое это имеет значение? — возмутился управляющий. — Главное, что по первому же поступившему сигналу я прибыл без промедлений! Так и запишите. И вот ещё что. — Управляющий повернулся к рабочим. Ткнул пальцем в того, что рассказывал про часы. — Как тебя, напомни?

— Федот, ваше благородие.

— Да. Федот! Скажи, любезный — перед тем, как машина взорвалась, ты не заметил ничего необычного?

— Необычного? Это как?

— Ну, такого. Странного. Может, там, искры из машины сыпались? Или молнии над ней сверкали?

— Не было ничего такого, — удивился Федот.

— А ты? — управляющий с надеждой взглянул на второго.

Тот помотал головой.

— А где вы стояли? Где ваши станки?

— Вона, — Федот махнул рукой в дальний угол цеха.

— А. Ну так это далеко!

— Которые мужики рядом были, тех в больницу свезли, — сказал Федот. — Там кого обожгло сильно, кого поранило. Фильку рябого балкой с потолка придавило. А Архипычу, который у самой машины стоял, тому вовсе…

— Погоди, — поморщившись, перебил его управляющий. — Ты давай припоминай, как дело было. Искры вокруг машины — неужто не видал?

— Не…

— Так у тебя, может, глаза плохие? — Управляющий скрестил на груди руки, строго посмотрел на Федота. — Как же ты, полуслепой, со станком управляешься? Тебя, может, в грузчики перевести надо? Как, говоришь, твоя фамилия?

Рабочий побледнел.

«Вот сволочь!» — возмутился Захребетник.

— Прекратите пороть ерунду, Аверьян Макарович, — вмешался инженер. — Ну какие ещё искры?

— Магические, Евгений Германович, — с нажимом сказал управляющий. — Машина, как вам известно, приводится в действие посредством малахириума. И в случае неисправности оного рабочие могли наблюдать разного рода визуальные эффекты. Ведь сама-то машина — в полном порядке. Новехонькая. Верно?

— Да какая же она новехонькая? — удивился инженер. — Третий десяток лет разменяла. Однако котёл был в порядке, за это я ручаюсь. Да и прочие механизмы тоже. Полгода назад проводили профилактический ремонт, все изношенные детали заменили.

«Хороший парень, — сказал Захребетник, — честный, добросовестный. Управляющий ему уж не знает, как ещё-то сказать, что причина аварии — якобы малахириум».

«Но по словам инженера получается, что дело и не в машине…»

«Так на то он инженер! Конечно, считает, что в его хозяйстве всё в порядке. В то время как третий десяток лет — это третий десяток лет. Управляющий, скотина, унтеру сейчас нашепчет — а тот и рад записывать. Насочиняют такого, что никакому фантасту не снилось».

«Так, может, вмешаться пора? Пока не насочиняли?»

«Погоди, это успеется. Сначала машину осмотреть надо — так, чтобы не мешал никто. Вон там, по стеночке, пройти можно аккуратно».

Я двинулся вдоль стены. Беседующие по-прежнему были заняты друг другом, на меня не обернулись.

Машина представляла собой огромную груду обломков. Здесь уже встать так, чтобы меня никто не видел, труда не составило.

Я вынул из папки лист с протоколом осмотра места происшествия. Адрес, дату и время осмотра, описание события — заполню потом. Сейчас надо заняться тем, ради чего сюда приехал. «Уровень магической активности на момент осмотра».

Уничтожить малахириум практически нереально. Серебряная оправа в определённых обстоятельствах ещё может получить повреждения — хотя на неё распространяется магическое действие, защищает. Серебро не самый прочный материал, без защиты ему не обойтись. А малахитовые кубики в огне не горят, в воде не тонут, расколоть их нельзя, даже если бить кузнечным молотом или сбросить с высокой башни. Интересно, кстати, каким образом обрабатывают природный малахириум? Не добывают же его уже в виде готовых кубиков… Надо будет поинтересоваться у коллег.

Малахириум при взрыве должен был уцелеть. Амулет, разгонявший паровую машину, всё ещё работает, и моя задача — определить, насколько интенсивно. Я достал часы и нажал единственный рычажок.

Стрелка дёрнулась. Досконально я этот вопрос пока не изучал, но отчего-то полагал, что показать она должна серьёзное значение. Всё же, от машины, внутри которой находился амулет, работало больше полусотни станков. Но стрелка остановилась на значении меньше единицы. Ноль целых, девять десятых… Хм-м.

Я нажал рычажок ещё раз. Результат тот же.

«Может, так и надо? — предположил Захребетник. — Хотя, конечно, интересно, что должен сделать амулет, чтобы часы показали двенадцать. Звезду Смерти взорвать?»