Архитектор Душ IV (СИ) - Вольт Александр

— Двоих мало, — он озвучил эту мысль просто, как само собой разумеющийся факт. — Я пойду с ними. Втроем у нас будет больше шансов удержать позицию, если они попытаются прорваться.

Главный перевел на него свой тяжелый, немигающий взгляд. Он не ответил, лишь едва заметно кивнул. Разрешение было получено. Хотя, как мне казалось, эльфу оно и не нужно было.

Спустя мгновение Нандор, не сказав больше ни слова, сорвался с места и легкой, бесшумной рысью бросился догонять ушедших бойцов. Через несколько секунд все трое исчезли, поглощенные ночью.

Я остался стоять в компании трех человек. Грим, Фауст и их командир.

— Мне кажется вход где-то здесь, — сказал я, обращаясь остальным. — Мы с Нандором слышали, как они использовали явно какой-то люк, но сейчас он, полагаю, скрыт магией.

Я снова закрыл глаза, но на этот раз не стал посылать всепроникающую волну, истощающую мои резервы. Я лишь позволил своему зрению включиться, превращая мир в серый туман, сотканный из теней и света душ. Я искал не сам вход, а его отсутствие — искажение в естественном фоне, рябь, которую оставляла наложенная маскирующая иллюзия. Это было похоже на поиск дефекта в идеально гладкой ткани.

— Левее, — я указал рукой. — В той куче мусора. Там что-то неправильное.

Мы двинулись к заваленному битым кирпичом и ржавыми трубами углу. Грим и Фауст без лишних слов принялись разгребать завал. Под слоем хлама не обнаружилась ровным счетом ничего.

— Пусто, коронер, — констатировал Фауст.

Я смотрел на это место, непроизвольно прикусывая изнутри нижнюю губу. Так не должно быть. Точно какая-то или иллюзия или еще что-то. Я подошел к этому месту ближе и присел на корточки, после чего стал шарить руками прямо по, как казалось, гладкой поверхности бетонной плиты. И внезапно там, где, казалось, все было ровным и осязаемым, моя кисть словно прошла сквозь что-то. Даже сквозь перчатку я ощутил прохладу и форму у предмета, напоминающую металлическое кольцо.

— Грим, есть чем поддеть?

— У Фауста.

— Да тут же ни черта нет!

— Дай руку, — сказал я.

Фауст на мгновение замешкался, после чего протянул кисть в то место, где уже держал руку я. Выглядело это действительно странно.

Но не более странно, чем тот прибор, на котором Главный показывал нам карту здешней подземной территории.

— Люк… — удивленно выдохнул наемник.

Фауст вставил наощупь в кольцо короткий ломик, уперся и с натужным скрежетом, от которого свело зубы, крышка поддалась. Из «бетонной плиты» вывалился люк. Тяжелый, чугунный, покрытый коркой застарелой грязи.

Переглянувшись, мы вчетвером уставились все еще закрытый иллюзией провал.

— Я первый, — сказал Грим, после чего аккуратно подставил ногу туда, где мог быть проем и, приседая, стал опускаться. — Лестница есть. Я пошел.

Мы спускались по скользким металлическим скобам один за другим, погружаясь в гулкую темноту.

Именно здесь, внизу, мы услышали их.

Звук был низким, вибрирующим, почти на грани слышимости. Он шел не от стен, а, казалось, рождался из самого воздуха, заставляя его дрожать. Монотонное, тягучее песнопение. Глухие, гортанные голоса, сливающиеся в один жуткий, обезличенный гул. Мантра.

Мы двинулись на звук, пригибаясь, ступая с предельной осторожностью. Впереди замаячил свет — неровный, дрожащий, красноватый отсвет факелов или свечей, пробивающийся из-за поворота.

И в этот самый момент под ногой Грима с оглушительным треском лопнул осколок стекла.

Звук в замкнутом пространстве тоннеля прозвучал как выстрел. Песнопение оборвалось мгновенно. Мы замерли, превратившись в изваяния. Кровь мгновенно ударила в голову, и я впервые за весь вечер подумал о том, что сердце у меня в ушах бьется неприлично громко.

Из-за поворота донеслись приглушенные, встревоженные голоса, затем шаги. Один человек. Кажется, они послали кого-то из своих проверить, что здесь происходит.

Фауст беззвучно шагнул вперед и вжался в нишу в стене, слившись с темнотой. Мы отступили, приготовившись. Через несколько секунд в проходе показался силуэт. Человек в темном балахоне с наброшенным на голову капюшоном. Он двигался неуверенно, опасливо, держа в руке короткий, похожий на мясницкий, тесак.

Когда он поравнялся с нишей, Фауст шагнул ему за спину. Движение было одним — плавным, неуловимым, смертоносным. Одна рука легла на затылок, другая на подбородок. Короткий, резкий рывок в противоположные стороны. Сухой, отвратительный треск шейных позвонков. Тело в балахоне обмякло, не издав ни звука. Фауст подхватил его, не дав упасть, и бесшумно опустил на пол.

Я смотрел на это, и внутри меня все похолодело. Не от вида смерти, к ней я привык. А от этой холодной, будничной, безжалостной эффективности. Это была не драка. Это было устранение помехи. Просто работа. Но я ощутил, как в желудке все предательски все свернулось в тугой ком и попросилось наружу.

Видеть трупы, вскрывать их и держать органы в руках — это одно. А вот так наблюдать, как один человек одним движением лишает жизни другого — совершенно иное. Во рту усилилось слюноотделение; я сглотнул комок, тихо, но глубоко набрав спертого подземного воздуха.

Мы ждали, затаившись в тенях. Внутренности продолжали шалить. Прошла минута, показавшаяся вечностью. Затем из-за поворота снова донеслись шаги. На этот раз более торопливые, нервные.

Появилась вторая фигура, и узнал его сразу. Узнал по тяжелой, неуклюжей походке, по тому, как он втягивал голову в плечи. Урядник Ковалев.

Попытка взять его так же тихо провалилась. Он был на взводе. Заметив тень на полу, оставленную телом первого культиста, он дернулся, инстинктивно пытаясь отскочить назад, но было поздно. Грим шагнул ему наперерез, блокируя путь к отступлению. Ковалев издал сдавленный, испуганный вскрик и попытался оказать сопротивление, неуклюже взмахнув руками.

Завязалась короткая, глухая возня. Не было ни криков, ни ударов. Лишь сопение, возня ног по каменному полу. Фауст, обойдя их с фланга, прижал урядника к стене. В его руке блеснул нож. Движение было коротким, почти незаметным — снизу вверх, под ребра, прямо в сердце.

Ковалев замер. Его глаза широко распахнулись, в них застыло недоумение. Он издал тихий, хлюпающий звук, и из его рта тонкой струйкой потекла кровь. Фауст придержал его, не давая осесть, пока жизнь окончательно не покинула тело.

Именно в этот момент из зала донесся яростный, встревоженный возглас:

— Хватайте оружие!

Элемент внезапности был утерян. Прятаться больше не было смысла.

— Всем оставаться на местах! Вы задержаны! — крикнул я, и мой голос, усиленный эхом тоннеля, прозвучал не то чтоб грозно, но достаточно уверенно. Я сделал шаг вперед, выходя из-за поворота.

Пуля взвизгнула, выбив из стены фонтанчик кирпичной крошки в паре сантиметров от моей головы. Я ощутил, как эта самая крошка обожгла скулу, едва на попав в глаз.

Зал, открывшийся нашему взору, был похож на пещеру безумца. Низкий сводчатый потолок, покрытый копотью, стены, испещренные рунами, которые, казалось, пульсировали в неровном свете свечей. В центре, на грубо отесанном каменном алтаре…

Я не успел больше рассмотреть. Воздух взорвался грохотом выстрелов. Несколько культистов в черных балахонах открыли беспорядочный огонь из пистолетов и короткоствольных ружей. Их стрельба была хаотичной, панической. Они не целились — они пытались создать стену огня, чтобы прикрыть отход.

Бойцы «Щита» и Главный ответили мгновенно. Они не стреляли длинными очередями. Их винтовки выплевывали короткие, точные тройки выстрелов. и каждый — точно в цель. Один из культистов, выскочивший из-за колонны, дернулся и молча рухнул на пол. Другой, стрелявший из глубины зала, вскрикнул и выронил оружие, схватившись за простреленное плечо. Главный, двигаясь с неправдоподобной для его комплекции грацией, занял позицию за массивным каменным выступом, его пистолет крупного калибра глухо ухал, добавляя в общую какофонию низкие, весомые ноты.